Игрушка для негодяя
Шрифт:
— Почему именно Пеньки?
— Не было времени на обдумывание маршрута.
— И чем бы ты там занялась?
— Коров доила.
— Ты умеешь? — вскидывает брови.
— Нет.
— А я умею. Главное — правильно ухватиться за соски вымени, — стряхивает пепел в бронзовую пепельницу, не отрывая взгляда от моего лица.
К щекам приливает кровь, и мне кажется, из ушей повалит пар, настолько я разгневана и смущена одновременно.
— Я тебе не корова.
— Что тебя натолкнуло на мысль, что я считаю тебя коровой, Яночка?
Я
— Яна… — хрипит он. — Яночка…
Сердце сжимается от жалости, брезгливости, и я перевожу взгляд на двух уродов, что отряхивают руки.
— Вы его избили.
— Он сопротивлялся, — рявкает один из них, и Сергей вздрагивает, втягивает голову и опускает лицо.
— Свободны, — Родион лениво покачивается в кресле.
Дверь тихонько щелкает, и Сергей съеживается под взглядом черных глаз.
— Ну, Сережа, как у тебя дела?
— Родион Семенович, — голос у Сергея заискивающий и походит на скулеж избитой собаки, — мне так жаль.
Мне надо бы протянуть руку, коснуться его ладони, чтобы поддержать, но пошевелиться не могу.
— Жаль — это не про деловой диалог, Сережа. Где деньги?
— У меня нет денег, — дрожит, сцепив ладони в замок и опустив голову.
— Мы можем… — замолкаю под гнетущим взглядом Родиона.
Мне лучше молчать, я тут не для разговора, и Родион сейчас не потерпит капризов и истерик. У него деловая беседа с моим мужем, а мне положено заткнуться и не отсвечивать.
— Как ты собираешься вернуть деньги, Сергей? — четко и чуть ли не по слогам спрашивает Родион.
А Сергей в ответ всхлипывает. Отворачиваюсь и пялюсь на бронзовую лошадь на секретере. Он испуган, растерян, и я не должна его винить в слабости, но на душе гадко.
— Так, — Родион набирает в рот дыма и выпускает его белыми облачками. — Я дам тебе две недели, Сереж. После я тебя вывезу в лес и живьем закопаю.
— Родион Семенович…
В горле першит от дыма, и я кашляю, чтобы Сергей вспомнил: он, мать его, не один, и я, в отличие от него, готова встретить беду вместе с ним, пусть меня трясет от омерзения.
— Или, — Родион холодно улыбается и мне очень не нравится его тон, — ты сдашь в аренду свою жену на две недели, и забуду о твоем долге.
— Что? — пищит Сергей.
— Она оплатит твой долг натурой, — Родион откладывает скуренную до половины сигару на пепельницу и с циничным равнодушием продолжает, — я отымею ее во все щели и верну тебе от души оттраханной.
Переглядываюсь с Сергеем и вижу в его глазах облегчение и… радость?
— Ты… не смей, — шепчу и мой голос дрожит. — Мы найдем деньги. Найдем.
— Яна…
— Нет.
Это не мужчина. Это слизняк. Подлый, жалкий и трусливый
— Что тебе стоит? — Сергей неловко улыбается.
Мои брови ползут на лоб, и глаза я никогда так широко не открывала.
— Ты справишься, — он подбадривает меня, чем забивает последний гвоздь в наши отношения.
— Раз я сегодня я такой великодушный, — смеется Родион, откинувшись назад, — то Яночке я тоже дам выбор.
— Какой? — хрипло спрашиваю я и блекло смотрю в его колкие глаза.
— Ты уходишь. Вот прямо сейчас встаешь и покидаешь мой дом, но Сереженька остается, — голос мягкий, как у мурлыкающего кота. — Тебя больше никто не потревожит, Яна. Даю слово, что наши дороги не пересекутся.
— Что ты с ним сделаешь? — я складываю ладони на коленях.
— Алекс! — Родион продолжает скалиться в улыбке, а Сергей жалобно поглядывает на меня.
Алекс заходит в кабинет и замирает мрачной скалой у двери.
— Что бы ты посоветовал сделать с Сергеем?
— Не при даме будет сказано, — глухо отвечает он.
— Нет уж, скажи, — смотрю перед собой.
— Вырванные ногти, — бесцветно и сухо отзывается Алекс, — будут аперитивом.
Сергей с трясущимися плечами накрывает лицо руками и рыдает, а я все смотрю перед собой и вспоминаю, как я смущалась, когда он на первом свидании кормил меня с рук остывшей и жутко невкусной пиццей. Мы так тогда смеялись, всю ночь гуляли, а утром на парах я спала, сложив его куртку под головой.
— Уходи, Сергей.
Подскакивает и выбегает, позабыв обо мне. Я буду ему благодарна за минуты трепетной влюбленности, пусть и сейчас это не тот Сергей, который шептал на ушко тихие и наивные слова о любви. Да и я не та восторженная Яна, которая верила в светлое будущее. Жизнь оказалась полна отборного дерьма.
Родион кивает Алексу, и тот бесшумно выходит. Минуты молчания, печали о прошлом обрываются вопросом:
— Как тебя угораздило выйти замуж за такого мудака, Яна?
— Я его любила, — я горько усмехаюсь. — И он был… Если бы он сказал на первом свидании, что однажды подставит меня и отдаст за долги беспринципному негодяю, то, вероятно, я бы бежала, роняя тапки, но этого разговора не случилось.
Хочу укусить Родиона и сказать ему что-нибудь язвительное, чтобы стереть с его нахальной морды улыбку, но молчу. Я не была готова к тому, что муж будет рад подстелить меня под босса.
— Где нашли Сергея?
— Зачем тебе это знать?
— Мне любопытно, — пожимаю плечами.
— На заброшенной даче, — Родион тушит сигару, заинтересованно поглядывая на меня. — Он дружбу завел с бомжом, который ему и дал наводку, где можно пересидеть, но увы. Мы его нашли.
— М, — хмыкаю и щурюсь, — это то, чем ты гордишься? Гордишься тем, что похитил женщину и угрозами вынудил остаться? И у тебя хватит наглости, чтобы склонить ее к близости?