Игрушка для волка
Шрифт:
– Ну не знаю, может, пока его отвлекала, что-нибудь с техникой сделала. Запись-то испорчена… - вряд ли он сам верил в то, что говорил.
– Угу, я же Коперфильд. Что мне стоит, в несколько секунд найти нужную запись и ее испортить. Но даже если бы я это умела, когда я пришла, охранник сказал, что запись уже в полиции. Так что, как ни крути, но я здесь ни при чем.
Она перевела дыхание. Вроде бы версия получилась нелепой, но вполне правдоподобной.
– А откуда ты так много об этом знаешь? Обычно полиция вопросы задает,
– Знакомый у меня в розыске, - вздохнул Виталик. - Ведет это дело.
Инга смотрела на него выжидательно: и что теперь он будет делать.
Просить его, чтобы он стер ее фотографии с флешки? Нет, этого делать она не будет, потому что так он станет соучастником. Правда, непонятно, соучастником чего, но все-таки врать полиции - себе дороже.
– Ну что ты так на меня смотришь? Врать полиции - себе дороже, - повторил ее мысли Виталик. - Допустим, не найдет этот охранник тебя на фотографиях. Но первый же репортаж с твоим участием, который он увидит по «ящику», - и вот он уже радостный звонит в полицию рассказать, что у него не глюки, а таинственная барышня существует.
Инга кивнула: тут он прав.
– Говорить с полицией в любом случае придется. Вполне возможно, что парень, который брал твой номер, и есть убийца.
– Хорошо, - согласилась она. Общаться с представителями органов, ей, конечно, не хотелось. Но, похоже, здесь без этого не обойтись. - Послушай, ведь мы с тобой выходили буквально минут через десять после этого, и перед рестораном никого не было.
Виталик кивнул:
– Да, мужичка нашли за углом, не там, где камеры. Но если бы запись была, могли бы увидеть, с кем он туда пошел. А так, думаю все-таки это кто-то из охранников.
Инга пожала плечами: она-то точно знала, кто порешил несчастного алкаша, но если начать рассказывать историю об испаряющихся духах, охотниках и старушке, спасшей ее от смерти и попутно одарившей какой-то неведомой силой, вряд ли подозревать ее станут меньше.
– Вряд ли. Вот, допустим, я охранник, и надо мне убить человека. Уж точно я не буду делать это перед самыми камерами, чтобы потом стереть запись и стать самым-самым подозрительным.
– Тоже верно, - легко согласился Виталик и посмотрел на часы, - мне пора. А ты с ними обязательно поговори… Например, вечером. После работы. Я могу все устроить.
Врать правоохранительным органам нехорошо и утомительно. Трудно врать тому, кто на своем веку лжецов выводил на чистую воду пачками, и куда более профессиональных лжецов. А ее версия, придуманная в считанные секунды… Эх!
Единственное, что, пожалуй, спасло ее от краха - это знакомство оперативника с ее приятелем. Допрашивали ее нельзя сказать чтобы с пристрастием. И посматривал молодой опер на свидетельницу скорее с интересом, как на девушку друга.
– Неужели настолько вам понадобилась эта запись, что вы не поленились утром после вечеринки пойти ее добывать?
– Конечно, - Инга смотрела на него широко раскрытыми чистыми глазами. - Если это артист, с ним можно интервью сделать или еще о чем-то интересном договориться по работе. А если проходимец, то не о чем с ним разговаривать! И вообще у меня парень есть.
Она покраснела совершенно искренне, не оттого, что ей неловко было признаваться в наличии парня, а от того, что прикрываться Виталиком в этой ситуации было совсем некрасиво.
Опер с улыбкой поблагодарил ее за содействие, показал, где подписать, и отпустил восвояси.
Инга пришла домой уставшая настолько, что даже сил дойти до холодильника и соорудить себе бутерброд уже не было. Единственное, что радовало, что своей нелепой выдумкой она, возможно, и доставит актеру несколько неприятных секунд, а вот Стасу сделала доброе дело. Всем известно: Барановский - парень широкоплечий, с крупными чертами лица и квадратным подбородком. В общем, совсем не тот типаж.
Конечно, Стасу об этом надо бы рассказать. Но как?
Впрочем, он обычно оказывался в курсе всего, что с ней происходило, так можно было ожидать, что он объявится в ближайшее время. Черт, а ведь и правда!
Инга глянула на себя в зеркало, пригладила рукой волосы, вздохнула и, как ни тяжело ей было подниматься с дивана, все-таки встала.
Умылась, собрала непослушные космы в хвост и нацепила на себя платье, хлопковое, домашнее, но вполне симпатичное. Снова посмотрелась в зеркало. Вот так-то лучше! Никто не скажет, что она долго собиралась в ожидании гостей, но и замарашкой не выглядит.
Измученная до предела этим невероятным усилием, она снова упала на диван и вздохнула: а вот за бутербродом так и не сходила. Но подниматься ради бутерброда? Ну уж нет, не сегодня…
Стас не пришел. Не пришел ни в этот вечер, ни в следующий, ни через несколько еще.
Он не в первый раз пропадал надолго, чтобы потом объявиться, но никогда еще у Инги не было такого четкого и ясного ощущения, что больше он не придет.
Тогда у подъезда он смотрел на нее так, словно принял решение. И наверняка это было решение оставить ее. Для ее же блага.
Вообще, когда люди делают что-то, что им удобнее и проще, они обязательно делают это ради чьего-нибудь блага. Так гораздо веселее.
18
Дни в ее жизни уже давно разделились на те, в которых был Стас с его тайнами, едкими замечаниями и нахальными требованиями внимания к собственной персоне, а также поездками и прогулками по странным местам, встречами со странными людьми, а порой даже и не людьми. И на те, где всего этого не было, а была обычная жизнь, без приключений, опасностей.
И Инга боялась себе признаться в том, что ее собственная жизнь, которую она когда-то считала очень насыщенной, оказалась неимоверно скучна.