Игрушка Плюшевых мишек
Шрифт:
— Ты мне предоставил выбор отрезать палец или руку. Примерно такой был у меня выбор в тот момент. Ты меня практически изнасиловал на глазах у толпы.
Лизнув моё ухо, Борис зарылся лицом в мокрые волосы и прошептал:
— Ты была восхитительна. Такая желанная, такая сексуальная. И я видел по твоему лицу, как тебе это понравилось. Адреналин, бушующий в крови, подстегнул тебя на безрассудства. И не преувеличивай, малыш. Членовредительством не занимаюсь, — чуть подумав, продолжил. — Ну, почти. У меня для этого есть специальные люди. А, впрочем, тебе об этом точно знать не следует.
Я икнула. И внутренне сжалась. Он был прав, но только отчасти. Я действительно была возбуждена, но мне это не понравилось! Моя первая близость должна была происходить не так! Совсем не так!
— Бережешь мою психику? — хрипло спросила я.
Но Борис не ответил. Он тяжело дышал. Он был возбужден, я это чувствовала. Приподняв моё тело, резко насадил на свой до предела возбужденный орган. Я застонала и тут же забыла, как дышать.
«Черт! Ну почему, когда он рядом, я прекращаю связно думать! И готова сделать всё, что он пожелает. Даже отдаться ему на глазах у толпы?»
Громкие стоны, плеск воды, жар тел. Я хватаюсь за бортик, и Борис вминает меня в себя, а я лишь подстраиваюсь под его темп. Рывок, ещё рывок и любимый изливается внутри меня. Наступает тот момент близости, когда и он, и я в последний раз тесно прижимаемся друг к другу. И мне не хочется, чтобы он покидал меня. Борис дарит мне тот мир, который я так жаждала. И я знаю, как только он покинет моё тело, всё опять вернется на круги свои. Он будет тем, кого я люблю и кого ненавижу.
Борис меня моет, и мы, успокоившись, сидим в полупустой ванне. Любимый крепко прижимает к своей груди меня, свою игрушку. Да, я месяц буду его игрушкой. И как это изменить, совершенно не представляю.
— Спрашивай.
— Что именно?
— Зачем здесь Артём? Тебя же это тревожит.
— Только не говори, что отец и ему должен, — голос мой после пережитых эмоций всё ещё хриплый.
— Твой отец, как оказалось, много кому должен. Мы с Артёмом выкупили его долги.
— И с чего такая благотворительность?
— Я не считаю свои вложения благотворительностью. Ты той сделкой покрыла половину наших затрат. Партнеры были под впечатлением от того, как я могу вести дела. Да и кто откажется от бесплатного шоу? — я же лишь услышала то, что долг отца та сделка не покрыла.
— Лишь только половину?
— Увы. Увы. Другую половину выплачивать тебе. Ты теперь глава семьи.
— Что? Что вы сделали с отцом?
Я подскочила, как в попу ужаленная, разбрызгивая воду во все стороны.
— Да успокойся ты. Черт, ты въехала мне локтем по подбородку. И разбила его.
Я испуганно обернулась и посмотрела на Бориса. А тот, ворча, вылез из ванной. И подойдя к одному из шкафов, вытащил ватный диск и перекись. Я продолжала стоять внутри полупустой ванны, и с меня слетали пенные хлопья. Борис, встав передо мной на колени и взяв мою руку, начал обрабатывать свезенную об его подбородок кожу на моём локте. Я зашипела, а Борис начал на него дуть.
— Ну всё, моя хорошая. Всё. Всё хорошо уже совсем и не больно.
Глава 7
Я стояла и смотрела на этого большого и невозможного мужчину. Которого боялся даже отмороженный на всю голову Валек. И удивлялась тому, как он сейчас обо мне заботится. Он боялся того, что мне больно, и я поранилась об него же. Я не понимала, совершенно не понимала. Как такое вообще может быть? И что на самом деле Борису от меня нужно?
— Всё с твоим отцом нормально. Закрыли на лечение на полгода. От запоев и наркоты. Полежит, полечится, психологи мозги твоему бате вставят. И жизнь наладится.
— Это стоит денег.
— Стоит, — согласился Борис. — Ты уж прости, Лиза. Но батя твой переписал свой бизнес на меня и Артёма. На вторую часть оплаты долга не хватит, конечно. Но на его лечение — вполне. У твоего отца две дочки, а он всё просрал. У вас, кроме вашей маленькой двушки и то, которую твоя мать получила в наследство, больше ничего нет.
— Почему ты это делаешь, Борис? Почему?
— Я пока толком ничего и не сделал, — пожал плечами мужчина.
— Зачем здесь Артём?
— У него и спроси, зачем он тут. Сам всё испоганил, пусть теперь сам и рассказывает.
И мы замолчали. Я не знала, что сказать. Мыслей и слов слишком много. Но все они были обидными и истеричными. А такого я себе позволить просто не могла. Мне нужно было разобраться в ситуации. И уже тогда принимать какие-либо решения.
Борис получал удовольствие, ухаживая за мной. Я видела, это было написано на его лице. Большой плюшевый мишка, ухаживающий за маленьким бездомным котёнком. Обогрел, приласкал, умыл, накормил. Обычно мальчики играют в машинки. А этот, видимо, в детстве хотел играть в куклы. Да только мальчику не положены куклы, и он свои детские хотелки перенес на живых людей. А вернее на меня.
— Доктор, это лечится? — тихо спросила я.
— Всё лечится. Всё. Кроме смерти.
Про смерть я уже слышала не в первый раз. И мне не хотелось бы делать выбор между различными способами того, как умереть.
Итог один. Пока ты жив, борись! Падай, вставай, отряхивайся и иди дальше. Но живи. Ползи, Лиза, ползи. Смотри, куда-нибудь в итоге и выползешь.
В спальне, в кресле у камина с ноутбуком в руках сидел Артём. Правый глаз налился багровым цветом. Он морщился, кусал губы, но ничего по этому поводу не предпринимал. Артём и в росте, и в телосложении сильно уступал Борису. И было не удивительно, что и ранения у него посерьёзнее.
— Смотрю, обзавелся свежей ссадиной? — спросил с ядом в голосе Артём.
— Да. Лиза бьёт, нечета тебе! — хохотнул Борис и отправился к полке со спиртным.
Мои временные покои вмещали в себя и спальню, и гостиную с камином. Теперь, оказывается, здесь есть и не большой бар, который я ранее не заметила. Я, хмурясь, подошла к креслу и тяжело в него села. После ванны и расслабляющего массажа делать ничего не хотелось. Даже говорить. А ведь придётся открывать рот, удивляться, возмущаться, а может быть и даже плакать. Ничего не хотелось. Совершенно ничего.