Игрушка судьбы: Фантастические романы
Шрифт:
— Ну так просвети меня, — попросил Теннисон, — Пока я не попал на этот корабль, я слыхом не слыхивал ни о Харизме, ни о Проекте «Ватикан». Что за планета?
— Всему свое время. Сначала — ты. Я тебя приютила, не забывай. Давай выпьем и начинай.
Они выпили по очереди. Теннисон взял бутылку из рук Джилл, глотнул и отдал обратно.
— Просто потрясающий напиток, — проговорил он.
— Давай.
— Ну, начнем с того, что я действительно врач.
— Не сомневаюсь. Я в твой чемоданчик заглянула.
— Ты знаешь, что за местечко Гастра — планета, с которой мы стартовали?
Она поежилась.
— Мерзкая дыра, но я довольна, что попала туда. Это ведь последняя стоянка на пути к Харизме, а у меня уже было столько пересадок… Я, конечно,
— Да, кстати, насчет паломников…
— Нет. Сначала ты мне рассказываешь про Гастру, а потом я тебе — про гномов, Папу и паломников.
— Да все очень просто, — пожал плечами Теннисон, — Гастра, как ты, наверное, успела заметить, планета феодальная. Множеством отвратительных феодов управляет горстка не менее отвратительных личностей — некоторые из них люди, но не все. Я был придворным врачом маркграфа Давентри. Он, как ты, видимо, догадываешься, человек. Доктор — человек, специалист по человеческой медицине — для инопланетян совершенно бесполезен. Не та работа, о которой я мечтал, но в то время я был рад и ей. Молодой врач, только что выпущенный из колледжа, обычно с трудом находит место, если у него нет хоть какого-нибудь начального капитала. У меня денег, естественно, не было, да и клиник, которые бы остро нуждались в новоиспеченном таланте, тоже как-то не наблюдалось. Да, нужно угробить целое состояние, чтобы открыть собственную практику, а после этого еще несколько лет сидеть, медленно помирая с голоду, ожидая, когда больные смилостивятся и начнут к тебе обращаться. Поначалу на Гастре мне было несладко, но постепенно я пообвык. И к зубной боли в конце концов можно привыкнуть. В общем, я остался. Платили мне неплохо. То есть для меня это были прямо-таки королевские деньги. Маркграф был по-своему человек неплохой. Мы с ним ладили. А потом… он вдруг взял да помер. Без всяких видимых причин. Умер, и все. Инфаркт, скорее всего, хотя никаких признаков его приближения вроде бы и не было. Мне так и не удалось точно установить причину смерти, и…
— Но разве кто-то мог обвинить тебя в случившемся? Это же не ты…
— По всей видимости, — оборвал ее Теннисон, — ты плохо представляешь себе ситуацию в феодальных поместьях. Стая волков, которых сдерживает один человек. Только ослабь хватку, и они перегрызут друг другу глотки. Я лично ни в какую политику не вмешивался, но меня считали помощником и советником маркграфа — неофициальным, естественно, поэтому я вызывал понятную неприязнь. Почти сразу же пополз слушок, что маркграф якобы был отравлен, и, пока страсти не разгорелись, я предпочел оттуда убраться. Защитить меня было некому. Они заклевали бы меня, как цыпленка. Поэтому я быстренько собрал неправедно нажитые сбережения, которые предусмотрительно хранил в надежном месте и в транспортабельном виде, украл флайер — и был таков. Дело было ночью, я летел низко, стараясь не попадать в поле зрения радаров. Я знал, что на всей планете нет места, где я мог бы укрыться…
— И поэтому ты направился к космопорту.
— Естественно. Я знал, что времени у меня в обрез. По моим следам могли пустить погоню. Мне нужно было быстро разыскать корабль. К тому времени, когда мои преследователи добрались бы до порта, он уже должен был взлететь.
— Вот так, значит?
— Да, вот так, — кивнул он, — А теперь меня больше всего беспокоит капитан. Мне пришлось рассказать ему кое-что из того, что я рассказал тебе. Можно было, конечно, наврать с три короба, но у меня не было времени сочинить что-нибудь правдоподобное, и…
Она покачала головой.
— Насчет нашего драгоценного капитана можешь быть совершенно спокоен. Если его спросят, он ответит, что ничего про тебя не знает. Ему ни к чему неприятности. Он дорожит монополией на полеты к Харизме и не захочет терять ее ни за какие коврижки. Для него это золотое дно. Он везет полный корабль паломников, высаживает их там, забирает тех, которых доставил предыдущим рейсом, и отбывает на Гастру.
— А что, они все летят с Гастры? Странно. Там я не слыхал ни о каких паломниках.
— Нет, думаю, непосредственно с Гастры они не летят. Это просто последний перевалочный пункт перед Харизмой. На Гастру они прибывают со всех концов Галактики, собираются в группу и ожидают рейса. Потом наш капитан подбирает всю компанию и везет на Харизму.
— А ты случайно не паломница?
— Что, похожа?
— Нет, — уверенно сказал он. — Одолжи-ка бутылочку на минутку.
Она вручила ему бутылку.
— Я знаю не так уж много, — начала Джилл. — Как раз, собственно, собираюсь разведать все поподробнее. Надеюсь собрать материал для нескольких статей. А может, и на книжку хватит.
— Но, наверное, у тебя хоть приблизительное представление есть, а это как-никак побольше того, что знаю я.
— По правде говоря, представление самое приблизительное. Слухи, тысячу раз перевранная дребедень — на манер испорченного телефона. Слухи чаще всего слухами и остаются, но… тут не тот случай. Что-то есть во всей этой истории с паломничеством. Для начала я попыталась выяснить, откуда именно прилетают паломники, но это, увы, оказалось дохлым номером. Статистики никакой. Немножко с одной планеты, чуть-чуть с другой, пара-тройка с третьей — и так далее. Все они — не люди, но трудно утверждать, что они принадлежат к какому-то одному роду инопланетян. Скорее всего, все они — приверженцы тайных культов или члены каких-то религиозных сект. Не исключено, что у каждой из этих сект — своя особая вера, но все они так или иначе каким-то образом связаны с Проектом «Ватикан». Что опять-таки вовсе не означает, что паломники что-то знают о самом Проекте. Что-то в нем есть такое, на чем, по всей вероятности, зиждется их зыбкая вера. Ведь все существа тянутся к вере, стремятся ухватиться за что— то, что было бы либо таинственным, либо зрелищным, а лучше всего — и тем и другим сразу. Но больше всего меня волнует и интересует то, что во всем этом чувствуется твердая рука человека. Место, где осуществляется разработка Проекта, именуется «Ватикан-17», и…
— Минуточку, — прервал ее Теннисон, — Ну, естественно, тут самая прямая связь с людьми. На Земле же был Ватикан…
— Он там существует до сих пор, — продолжала Джилл, — Центр римско-католической религии, до сих пор распространенной на Земле и некоторых других населенных людьми планетах. Там до сих пор во главе Церкви стоит Папа, и позиции этой Церкви сильны, как прежде, а может быть, даже сильнее. Ее приверженцы верны ей как никогда. Но я все-таки сомневаюсь, что Ватикан-17 напрямую связан с Землей. Что— то там не так. Во-первых, там — роботы…
— Да, но зачем роботам древняя земная религия?
— Не знаю — и не думаю, что это земная религия. Кто— то, не исключено, что сами роботы, позаимствовал терминологию…
— Но… роботы!
— Знаю, знаю. Именно это я и собираюсь выяснить.
— А Харизма?
— Харизма — на краю Галактики. Затеряна меж звездами, которых там не так много. Огромное пустое космическое пространство. И ничего больше. В общем, на самой границе межгалактического пространства. Что касается самой планеты, я о ней не знаю ровным счетом ничего, кроме того, что она похожа на Землю. Людям там жить нетрудно. Этот корабль, как мне сообщили, летит туда один стандартный месяц или чуть подольше. Насколько его скорость превышает скорость света, я понятия не имею. Эта старая развалюха оборудована инерционным двигателем — так сразу и не поверишь. Практически безопасный перелет: корабль большую часть времени летит в открытом космосе. Шесть рейсов в год — туда и обратно, а это значит, что за год туда попадает великое множество паломников. Капитан — человек загадочный. У него есть и необходимая квалификация, и звание, чтобы командовать одним из лучших межзвездных лайнеров. А он водит это старое корыто и перевозит паломников, которых ненавидит лютой ненавистью.