Игрушка Ворона
Шрифт:
Короче, понимая, что этим двоим просто не выжить в жестоких реалиях нашего детдома, я согласилась их взять с собой. Да, компания у меня была своеобразная, но мы как-то быстро стали неразлучны, будто с самого детства всегда дружили. Пожалуй, это было то немногое, но бесконечно ценное, что вообще случалось в наших жизнях. Мы всё делали вместе, заботились друг о друге, и никогда не бывало такого, чтобы кто-то кого-то заложил или слился с очередного дела. Всё же общие трудности объединяют и показывают, кто твой враг, а кто друг.
– Как дела? Продала что-нибудь? – я растерла
– Да, маки одна тетка купила, - Леся смотрела себе под ноги и намеренно не поднимала взгляд на меня.
– Ясно. Ну, это хорошо, чем вообще нечего. Я тоже тут одну мымру «обчистила», так по мелочи, вроде бы обошлось.
– Хорошо, - Леся продолжала создавать видимость, что что-то усердно изучает на асфальте под своими ногами.
– Так, - протянула я и присев на корточки, схватила подругу за подбородок и насильно повернула ее голову в свою сторону. – Какая мразь это сделала? – на милом немного худощавом лице, украшенном небольшой россыпью веснушек красовался багровый синяк, окрасивший всю правую щеку.
– Алис, не надо, - Леся убрала от себя мою руку и прикрыла свежий синяк волосами.
– Что, блин, не надо? – распсиховалась я. Меня легко вывести из себя, я вспыхиваю как спичка, и тогда туго приходится всем.
Леся, несмотря на всё то дерьмо, что случилось в ее жизни каким-то удивительным образом сумела в себе сохранить некоторую доброту и эту чертовую детскую невинность во взгляде зеленых глаз. Она была как ребенок, наверное, все творческие люди в душе остаются детьми. Из-за этого желание защитить ее было особенно острым. Да, я злилась из-за того, что кто-то причинял ей вред, и порой я вела себя как мать-наседка.
– Ничего страшного, пройдет, - Леся попыталась улыбнуться, но меня этой фигней не проведешь.
– Это тот жирный ублюдок сделал? Да? – меня уже начинало всю трясти от злости.
– Ну да, но я сама виновата, чуть не отбила у него клиента, - Леська так оправдывалась, будто это она кого-то поколотила.
– Мразь, - прошипела я сквозь зубы и стремительно направилась в начало ряда, чтобы дать по роже одному псевдо-художнику, который своим жирным телом портит не только атмосферу этой аллеи, но и поднимает руку на мою подругу.
С этим козлом по имени Андрей у меня уже были некоторые стычки. Я не раз его предупреждала, что если тронет Лесю, я ему глаза выцарапаю. Он на мои угрозы только рассмеялся, так мерзко с похрюкиванием. Видимо решил, раз я вдвое, а то и втрое меньше его, так меня и бояться не стоит. Но всё же Андрюха Лесю не прессовал, а тут вдруг решил силу проявить. Конкуренция из людей зверье делает, а этот еще и картиночки пытается калякать своими копытами, прикрываясь маской творца.
У меня уже чесались кулаки, так сильно хотелось заехать по жирной морде. Буквально подлетаю к Андрюхе. Он, одетый в пуховик, пьет из термоса кофе и рассматривает свой товар. Я со всей силы, на которую только была способна, бью его по лицу, термос валится из его рук, разливая содержимое на землю.
– Ты чё блять?! – урод смотрит на меня ошалелым взглядом, прижав руку к распухшей щеке.
– Охренел,
Этот осел, пытался меня схватить и повалить на землю, но я вовремя увернулась и дала ему пинка под зад. Андрей клюнул носом. Все художники наблюдали за нашей стычкой, но никто не решился вмешаться и правильно сделал, а то я сгоряча еще кому-нибудь дала бы по голове.
– Твою мазню не станут покупать, даже если ты всех конкурентов уберешь, - я напоследок опрокинула небольшой стенд с картинами и вернулась к Лесе.
– Ну, зачем ты так? – подруга с сочувствием посмотрела на жирного, который никак не мог встать на ноги.
– Не издевайся, ладно? Я его предупреждала, он не послушался, в следующий раз будет вести себя повежливей. Собирайся, потом найдем тебе другое место, - я помогла Леси сложить картины, одну стопку закинула себе на спину, другую стопку взяла подруга. – Не болит? – поинтересовалась я, когда мы направлялись в хостел.
– Нет, пройдет. На холоде особо боль не ощущаешь. Слушай, знаешь, о чем я тут подумала?
– О чем?
– У Пети сегодня день рождения, было бы неплохо хоть маленький подарочек ему сделать.
Я совсем об этом забыла, в последнее время голова была больше обычного забита проблемами насчет одежды на зиму и оплаты хостела на несколько дней вперед.
– Да, действительно, неплохо, но с деньгами сейчас как-то напряжно. Всё, что я заработала, уйдет нам на еду и оплату.
– У меня тоже немного, но я несколько месяцев откладывала немного денег и уже купила шарф. Он недорогой, конечно, но мы могли подарить его как от нас двоих. Тем более у Петьки вечно горло простуженно, ему шарф не помешает.
– Хорошо, - мы остановились на переходе, ожидая зеленого. Я глянула себе под ноги, посмотрела на свои подранные кроссы и вдруг так тяжко и больно на душе стало.
Рядом остановилась мамаша с дочкой. Девочке лет двенадцать толстая, краснощекая, наминает ход-дог и мерзко так причмокивает. Нет, мы конечно по возможности тоже старались себе хотя бы в еде не отказывать, но сам факт того, что для кого-то та же еда что-то совсем обыденное, дико угнетал и бесил.
Ни я, ни Леся, ни Петя не заслужили той жизни, которая у нас была. Нас сдали в детдом еще сопливыми детьми. Мы в принципе не успели совершить какой-нибудь тяжелый грех, за который теперь почему-то вынуждены расплачиваться.
Почему у нас нет семьи? Почему одним всё и даже больше, а другим ничего? Я ведь не прошу золотых гор, просто нормальной человеческой жизни. Непрошеные слезы неожиданно обожгли глаза. Я часто заморгала, стараясь прийти в себя, тут слезами горю не поможешь.
Загорелся зеленый, мы пошагали дальше. В небольшом хостеле мы вот уже третий месяц кое-как жили. Цена подъемная, правда, кроме койки, небольшой кухни и душа ничего нет, но для нас это была невиданная роскошь. Во всяком случае, это было лучше, чем просто жить под открытым небом. Мы тихие-мирные, стараемся никому не создавать проблем, платим вовремя, наверное, поэтому нас еще не выдворили.