Игрушки дома Баллантайн
Шрифт:
— Боже милостивый… — шепчет Майкл Уодсворт.
— Расстегни жилет и сорочку.
Алистер распахивает рубашку на груди Брендона, спускает ее с плеч. Мэр Нью-Кройдона роняет чашку на дорогой паркет. Вдребезги.
— Вы видите все своими глазами, мистер Уодсворт, — деловым тоном говорит Алистер. — Вот что я готов предложить
Мэр подходит к Брендону, касается его руки, рассматривает маленькую дверцу в груди, места, где механизмы переходят в человеческую плоть. Желая получше разглядеть шею, мэр берет Брендона за подбородок. Стальные пальцы тут же смыкаются на его запястье, и Майкл Уодсворт встречается с Брендоном глазами. И отчетливо видит в них ненависть.
«Не трожь».
— Брендон, убери руки! — рявкает Алистер.
Мэр Нью-Кройдона потрясен.
— Мистер Баллантайн, он не… Нет, он же определенно разумен! — восклицает Уодворт.
— Господин мэр, Брендон — мой компаньон. Полноправный. Ему м-м-м… не очень нравится, когда к нему относятся как к неодушевленному предмету. Прошу понять его правильно.
Майкл Уодсворт отходит в сторону, потирая запястье. Брендон рывком надевает рубаху, быстро застегивает ее, затем поправляет жилет, возвращает на место обе перчатки.
— Мистер Баллантайн, вы — великий ученый! — В голосе мэра восхищение смешано с тщательно скрываемым испугом. — Я не знаю, как вам это удалось, но я готов принять ваше предложение. Есть лишь два момента, заставляющие меня колебаться. Так как ваши создания имеют разум, они могут быть опасны…
— Степень свободы их разума полностью контролируется, господин мэр! — перебивает его Алистер. — Относитесь к ним с долей уважения — и они отплатят вам почтением и послушанием. Я гарантирую это. К тому же их можно изначально программировать, вкладывая определенные приказы и запреты.
— Каким образом?
— Немного оккультной магии, господин мэр. Все в вашем присутствии, дабы убедить вас в том, что я не замышляю ничего противозаконного.
— Хорошо. Тогда второй момент: вы понимаете, что церковь точно не одобрит такого новшества? Это… противоестественно, греховно!
Алистер смотрит на него с иронией.
— Мистер Уодсворт, мы с вами живем в светском государстве. Здесь и сейчас. Наука до сих пор не нашла фактов, подтверждающих существования Всевышнего. И, бесспорно, создание разумных кукол не входит в список тех грехов, что невозможно отмолить.
Мэр долго молчит и меряет шагами кабинет. Брендон напряженно смотрит на Алистера. На губах Баллантайна играет тень победной улыбки. Солнце сверкает на осколках фарфоровой чашки на паркете.
Наконец мэр нарушает молчание:
— Хорошо, Алистер. Давайте обсудим финансовую часть соглашения. Сколько вы хотите за пробную партию в полсотни кукол и что вам для этого нужно?
— Слушай, ну хватит уже! — вскипает Алистер. — Решил уморить себя тоской и голодом? Ну давай! Истерик!
Брендон лежит на мраморном столе в лаборатории, закрыв глаза, и никак не реагирует на его вопли. С тех пор как они получили грант и вернулись с деньгами из банка, прошла неделя. Все это время Брендон не покидает лабораторию, отказывается потреблять топливо и ни с кем не общается. Два дня назад эйфория Алистера несколько поутихла, и он полностью переключился на компаньона.
— Не заставляй меня приказывать, Брендон, — ярится Алистер. — Я же и по-другому могу. Тебе хочется по-другому? Нравится, когда тебя принуждают?
Брендон не реагирует. «Приказал один раз — прикажешь и другой», — думает он холодно. Ему приятно видеть Алистера не самодовольным и напыщенным, а разозленным его протестом. Даже если это окажется бунт до первого приказа, Брендон даст понять Алистеру, что не будет соглашаться с каждым его действием.
— Компаньон, ну прекращай. Давай, открывай глаза, поговорим и заключим мир. Брендон, а?
Алистер осторожно касается рубашки на груди Брендона, но тот в очередной раз не дает ему добраться до дверцы топки, перехватывая руку.
— Значит, все же слышишь. — В голосе Алистера отчетливо звучит облегчение.
Брендон открывает глаза и садится. Не отпуская руки Алистера, он ищет по его карманам блокнот и карандаш. Не находит. Тогда он отталкивает Алистера, встает, покачиваясь, подходит к столу, заваленному чертежами и книгами, ворошит их, безжалостно спихивая на пол. Находит кусок мела и криво карябает прямо на стене: «Я не вещь!» Ноги перестают его держать, он оседает на пол.
— Не вещь, не вещь, — миролюбиво ворчит Алистер, торопливо вкладывая в топку Брендона пару маленьких брикетов. — Ты меня прости. Я не должен был так с тобой, перед мэром. Не знаю, что на меня нашло. Эта сделка очень важна для меня, Брендон. И я… Я виноват. Я прошу прощения. Такого больше не повторится.
Брендон смотрит ему в лицо. «Баллантайн, ты понятия не имеешь, что собираешься сделать», — говорит его взгляд. Алистер не понимает, каково это — быть живым и мертвым одновременно. Существовать без смысла, подчиняясь чужой воле и не имея права на свою. Алистер не понимает, потому ни за что не отступится от своих планов.
— Парень, я не такой тупой кретин, каким тебе кажусь. Я же вижу, что ты от меня ничего хорошего не ждешь. Ты ошибаешься. И раз уж мы с тобой теперь повязаны, давай искать компромисс. И увидишь: даже такая жизнь, как твоя, может быть вполне приемлемой. Давай руку, вставай, Брендон. Пошли домой. У меня есть для тебя небольшой подарок.
В вестибюле их встречает Абби. Брендон видит ее осторожную улыбку и теплый взгляд, и ему становится легче. Он улыбается ей уголками рта и спешит за Алистером.