Игры Боэтии
Шрифт:
Рингилл прищурился. Тони насторожился. Знаменитый Восьмой легион был тем самым, что оборонял столицу Империи от альтмерских войск. Легион до последнего бойца удерживал городскую стену и защищал улицы, но так и не смог предотвратить всеобщую резню среди мирных горожан. На обычно сдержанных Высших тогда нашло кровавое помутнение рассудка, они убивали всех подряд, не делая разницы между легионерами и гражданскими, убивали просто ради убийства и уничтожения людей. Была б возможность, альтмеры в своей ярости просто стерли бы Имперский город с лица земли, засыпав бывшие сады и улицы солью с известью, чтобы навсегда сделать землю бесплодной. Интересно, служил ли Халаг в легионе в те огненные времена
Как причудливо тасуется колода судеб. Орки в годы Великой войны показали себя верными сторонниками людей… или они просто воспользовались случаем как следует проучить заносчивых старших сородичей, альтмеров? У тех и других в жилах течет кровь меров, но с каждым годом пропасть разделяющей их взаимной неприязни становится все шире и глубже. Когда-нибудь она станет совершенно непреодолимой.
Может, перед лицом общих неприятностей они хоть на время позабудут распри, подумал Тони. Надежда небольшая, но все лучше, чем совсем без надежды.
Несмотря на навалившуюся усталость и слипавшиеся веки, заснуть толком Тони не удалось. Он дремал вполглаза, ловя отдаленные звуки – рокот водопадов, скрежет работающих машин в глубинах, глухое рычание медленно струящихся по каменным руслам лавовых потоков. Размышляя над тем, как бы усовершенствовать металлического центуриона. Добиться того, чтобы управлять его движениями снаружи, а не втискиваясь каждый раз в грохочущие и царапающиеся острыми углами недра брони. Двемеры вроде как умели проделывать подобные трюки, снабжая свои боевые машины парой завороженных перчаток. Наденешь их – и руки центуриона в точности повторяют движения твоих рук. Отыскать бы такие.
Железный гигант оцепенело замер в углу, превратившись в подобие настенного барельефа. Отблески и тени метались на его нагруднике, спетая причудливую вязь. Ее созерцание усыпляло, и Тони уже начал клевать носом, но вскинулся от легкого прикосновения, нашаривая лежащий рядом клинок.
— Тш-ш, это я, — прошелестело над ухом.
— Враги? – прошипел в ответ Тони.
— Нас грабят, — откликнулся Рингилл. В шепоте альтмера для разнообразия звучала не тревога, но ехидное удивление.
Тони слегка перекатился на бок и негромко захрапел, изо всех сил прикидываясь ворочающимся в тяжком сне человеком. Сегодня им несказанно посчастливилось. В удаленном отнорке они наткнулись на склад шайки мародёров, охраняемый всего лишь пятью караульными. Четверо из них нашли свой бесславный конец на дне безымянного подземного потока, один увернулся от удара клинка Рингилла, чудом ввинтился в неприметную расщелину и смылся. Какое-то время они слышали удаляющееся страдальческое кряхтение и сдавленные хрипы, когда беглец яростно протискивался сквозь особо узкие места.
Им досталось истинное сокровище в этом царстве пляшущих теней и камня. Провизия. По расчетам Тони, они бродили по коридорам и залам Мзинчалефта уже вторые сутки. Ненасытный человеческий желудок отчаянно требовал пожрать хоть что-нибудь, да и у орка постоянно урчало в брюхе. Тони поймал себя на том, что с нездоровым интересом разглядывает колонии слабо светящихся грибов с рыхлыми шляпками бледно-лилового цвета и размышляет, каковы они могут быть на вкус.
Теперь у них была еда. Настоящая еда – подвядшие овощи, полоски вяленого мяса в кристалликах соли и несколько бутылок вина. Достаточно, чтобы продержаться пару-тройку дней. Чтобы отыскать путь наверх.
И какие-то засранцы, падкие на чужое, решили воспользоваться моментом!
Воришки, надо отдать им должное, действовали бесшумно и ловко, обшаривая сундуки и приподнимая плетеные крышки на корзинах. Им достало ума не пытаться зарезать спящих, они просто хотели украсть запасы еды и смыться. К сожалению, они не приняли в расчет орочью предусмотрительность, усугубленную эльфийской склонностью подозревать всех и вся.
Один из грабителей запнулся о натянутую над самым полом тонкую леску. Дернувшаяся леска сдвинула с места тщательно собранную пирамиду из двемерских шестеренок, со звонким грохотом раскатившуюся по каменному полу. Свернувшийся подле самого входа орк взвился на ноги, готовый разить и карать – и немедля грянулся наземь, ругаясь и призывая конец мира на головы тех, кто лишил его драгоценных мгновений сна.
Одному из воришек Тони подставил подножку. Когда тот начал падать, добавил сложенными кулаками по спине. Второго взял на себя альтмер… и почему-то мешкал. Тони видел их силуэты в мечущихся багровых отсветах, вырывавшихся из отверстий решетки в полу. Рингилл атаковал, противник на удивление проворно уклонялся от свистящей полосы меча, высоко подскакивая и пружинисто отталкиваясь от стен. Крылось в дерганых движениях воришки нечто неестественное, не-человеческое. Внезапно грабитель атаковал, звериными молниеносными движениями выбрасывая вперед согнутые руки – и альтмер отшатнулся, согнувшись пополам. Вор ринулся к выходу из пещеры, закрутив колесо и превратившись в неуловимый вихрь сменяющих друг друга рук и ног. Он с размаху прыгнул через тушу валявшегося на полу орка – и легкий, стремительный прыжок к спасению оборвался в самой высокой точке. Удиравшего грабителя рывком дернуло вниз. Бесформенным мешком он плюхнулся рядом с орсимером.
Раздался сдавленный воющий мяв, точно кошку переехали тележным колесом. Ему вторил довольный возглас орка: «Поймал!»
Обжигая кончики пальцев, Тони торопливо запалил фонарь. Альтмер выпрямился, удрученно разглядывая четыре узкие прорехи, наискось пересекшие его кожаный панцирь. Добыча Халага истошно завывала, тщетно пытаясь вырваться из мертвой хватки. Орк заломил воришке руку за спину и медленно выгибал кисть наверх, вынуждая жертву голосить, признавая себя побежденной.
Второй грабитель, падая, так крепко приложился лбом о камень, что до сих пор не очухался.
— Кошак! – теперь несуразности и странности мигом объяснились. Их попытался ограбить хаджит, один из расы прямоходящих разумных кошкообразных тварей, обитавших на землях Эльсвайра и в минувшую войну неразумно принявших сторону Высших. Впрочем, даже альтмеры недолюбливали своих союзников – за склонность к вероломству и предательству, трусоватость, привычку тащить все, что плохо лежит, и поголовную склонность к дурманным зельям навроде лунного сахара. Дурная репутация бежала вперед хаджитов. Мало кто из живущих на Тамриэле доверял им, зато все единодушно признавали, что взломщики и торговцы из них первостатейные.
Изловленный хаджит смирился с горькой участью добычи и застыл в неподвижности. Ему достало ума понять, что сопротивлением он только раздражает орка и увеличивает свои шансы остаться со сломанной рукой. Масти хаджит был огнисто-рыжей. Судя по короткой вздыбленной гривке между торчащими ушами, на свете он прожил совсем немного. Определить его пол на глаз Тони не сумел. Самцы и самки этого народа почти не различались между собой, разве что когда в подражание Старшим и людям облачались в соответствующие наряды. Изловленный хаджит таскал на себе потрепанные штаны и пеструю драную безрукавку. Глаза у него были желтые, вытянутые к вискам, и полыхали с трудом сдерживаемой яростью. Веер жестких усов трепетал, верхняя губа непроизвольно задиралась, показывая мелкие белые клыки. Вор был донельзя раздосадован неудачей. Халаг с чувством встряхнул пленника, выругавшись: