Игры богов

Воронина Тамара

– А вы правда были при Сторше? – почти вежливо спросил один из мужиков. Даже имен ведь не назвали… тоже – товарищи по оружию!

– Правда.

– Плохо там было?

– Скверно, – вздохнул Ли, – потому что понятно, что все равно проигрываем, что бой последний и ненужный, только людей терять.

– Думаешь, королю надо было сдаться?

– Понятия не имею, – чистосердечно признался Ли. – В любой другой войне – да, стоило, но вот изменило бы это хоть что-то сейчас – не знаю.

– Мне кажется, – добавил Март, – что хартинги капитуляции и не заметили бы. Они как заведенные. Видали механические игрушки: ключик вертишь в кукле, а она потом ходит. Вот и они такие, не остановятся, пока завод не кончится,

Ли кивнул. Было в хартингах что-то

нечеловеческое, хотя они, конечно, были люди. Только очень странные, и эльф Ли был куда понятнее, чем эти люди. А ведь Март твердо понимал, что совсем не знает Ли, хотя провел с ним рядом много лет.

– Ну, они справедливые, – излишне громко сказал мужик. Ну и дурак, если выслужиться решил. Плевать им, что ты о них думаешь.

– Очень справедливые – всю армию перевешать решили, – согласился Ли, – чтоб неповадно было. Вы-то где воевали?

– На юге. Их основные части нас только краем задели… и того хватило. Мы уж знали, что война проиграна, так что…

Шаги в коридоре прервали их светскую беседу. Офицер постоял, не приказывая открывать двери, посмотрел – мужики вскочили, а Март и Ли не стали. Указаний таких не было, а чего зря прыгать. Офицер ткнул пальцем в их сторону:

– Вы оба – на выход.

Ли нехотя поднялся, и Март последовал его примеру. Вот, опять голышом дефилировать... конечно, тут монахинь нет, только все равно среди одетых чувствуешь себя неуютно. Штаны придают уверенности, получается. Ведь будь на них штаны или хотя бы трусы, настроение было бы лучше. Март все старался не прикрываться руками, да они сами тянулись к паху. И ведь стыдлив особенно он не был, даже в юности, и стыдиться нечему, все, как мужчине и положено, не то чтоб особенно выдающееся, но и не мелкое, девки восхищались… Вот перед девками неуютно и не было, а перед мужиками в чужой форме – было.

Их долго вели по коридорам и оставили ждать в небольшой комнате. Интересно. На кабинет судьи что-то не похоже, потому что там, за ширмой, кажется, прячется стол со всякими инструментами по добыванию информации. А что их них добывать? Что они могут знать? Март подумал и решил, что ничего. Ли тоже на ширму покосился и слегка погрустнел.

Ну вот, это уж совсем свинство. Март прикрылся ладонями, потому что… в общем, перед мужчинами в форме еще ничего, но вот перед женщиной – вовсе неприятно. Не особенно молодая и вовсе уж не красивая, в форме с непонятными нашивками. Ему тут же велели стоять смирно, и с усилием он отвел руки. Ладно, страшная, а то ведь после такого воздержания при виде женщины все может случиться…

– Простите, сударыня, – развел руками Ли, – что мы в таком непристойном виде, но наша одежда пришла в полную негодность, а другой нам не выдали.

– Имя.

– Ли.

Дамочка оказалась вредная – стегнула хлыстом по лицу, Ли невольно дернулся. Дамочка опустила хлыст указующим жестом:

– В следующий раз ударю здесь. Хочется?

– Что вы, сударыня. Но вы спросили имя – я назвал. Чем я вызвал ваше недовольство?

– Назови полное имя, – добродушно посоветовал толстяк в штатском.

– Линнар Файер Дарси.

– Эльф?

– Эльф.

– Как попал сюда?

– Разными путями. Я до войны нанимался охранником к разным людям.

– Зачем же пошел на войну?

Ли рассказал, как они попали в армию. Женщина осуждающе покачала головой. Наверное, хартинги солдат вербовали иначе, без головорубной машины в соседнем дворе.

– Имя.

– Март Гаер.

– Мартин?

– Нет, сударыня, именно Март. У писаря, что меня регистрировал, чернила кончились, только на Марта и хватило.

Женщина оглядела его с ног до головы, задержав равнодушный взгляд и там, где порядочной женщине не следовало бы, и отвернулась к Ли. Проверяла, не эльф ли он, есть ли у него волосы там, где положено? Достаточно было на недельную щетину посмотреть… Март, однако, вздохнул не без облегчения, хотя и только внутри себя. Стоять лучше смирно и быть паинькой, делать вид, что тебя тут вроде бы и нет, пока внимание

снова не обратят. Женщина расспрашивала Ли, тот вроде бы и отвечал, но Март вдруг почувствовал его напряжение и тут же напрягся сам. Ли был кем угодно, но не паникером, и если его что-то беспокоило, то основания для беспокойства имелись. Он был спокоен на виселице, стоя под дождем с петлей на шее, и это настроение передавалось Марту, как передалось и нынешнее. Он старался держать лицо, как учил его Ли… нет, не учил – советовал. Рекомендовал. Быть спокойным и уверенным в себе, помнить о своем достоинстве, уважать себя… Вообще-то таких красивых слов Ли прямо не говорил, но они почему-то откладывались именно такими. Остро захотелось на каторгу, в каменоломни махать киркой или на рудники тачку катать. Пусть под кнутами надсмотрщиков, пусть под палящим солнцем или под ледяным ветром, пусть впроголодь, пусть усталость смертельная – лишь бы подальше отсюда, от веселого толстячка, от этой каменной бабы, способной без малейшего женского интереса смотреть на двух даже сейчас весьма привлекательных мужчин. По поротой спине потекла струйка пота, хотя в комнате было всего лишь тепло, но никак не жарко. По спине – пусть, незаметно, но ведь сейчас пот выступит на висках, знал Март за собой этот недостаток. Честное слово, в безнадежной битве при Сторше было легче. Не хватало только, чтоб сейчас забурчало в кишках.

Женщина вела себя так, словно в комнате не было никого, кроме нее и Ли, а толстяк изредка посматривал на Марта, и не нравились Марту эти доброжелательные взгляды. Наверное, та выдуманная Вимом кошка ростом с человека такая же дружелюбная. Все любят свой обед.

Он не вслушивался ни в вопросы женщины, ни в ответы Ли. Понимал только, что тетка расспрашивает его никак не о войне или даже службе охранником. Ей интересно, как эльф попал в земли людей и зачем эльфу это понадобилось. А Ли никогда не говорил на эту тему. Даже с Мартом. И что удивительно, Март даже не пытался заводить подобный разговор, понимая, что нельзя, что это может разрушить их дружбу, что это табувроде глупых запретов в диких племенах. Скорее всего, потому он и не прислушивался, чтоб и не знать, если вдруг Ли решит пооткровенничать. А если она захочет добитьсяего откровенности? Там за ширмой… Март видел пару раз подобные столы с подобными инструментами, не присматривался – не хотелось отчего-то, но впечатление сохранилось. Наказание выдержать можно, а вот общение с опытным палачом не выдержать никому. Если Ли не расколется, то умрет. И Марту придется потратить остаток жизни, чтоб отыскать эту тетку и этого толстячка и намотать их кишки на первый попавшийся сук.

Но двое крепких солдат в форме хартингов взяли под локотки не Ли, а Марта, и не Ли, а Марта прикрутили к стулу, и столик подкатили поближе – он на колесиках был, словно не приспособления для терзания человеческого тела на нем были, а красивые чашки с ароматным чаем и нежным печеньем…

Март открыл глаза. Похоже, он лежал на полу. То есть на ковре. Было твердо, но не холодно. Голова покоилась на коленях Ли, а его всегда холодные руки нежно гладили бритую голову Марта. Саднило горло. О боги, неужели я так орал, что сорвал голос? Стыд-то какой…

– Прости.

– За что? – сипло спросил Март. Ой, правда, сорвал…

– Я не должен был ждать, пока… Если честно, я не подумал, что у нее хватит ума заняться тобой. Расколоть эльфа пытками сложно. Возможно, но очень трудно. Не уверен, что у них есть специалист такого уровня. Она, наверное, об этом слышала.

В глазах прояснилось. Та же комната. Ли сидит на ковре вроде камина, такой же голый, как и прежде, и такой же голый Март без сил лежит головой у него на коленях, твердостью мало отличающихся от поленьев. Но теплых. Руки у него холодные, а тело теплое. И от камина идет тепло. Дрова уже почти прогорели. Но комната вообще теплая, окна такие основательные, плотно закрытые, даже тяжеленные шторы задернуты, то ли от сквозняка, то ли чтоб не подсмотрел никто.