Игры богов
Шрифт:
— Не получается, — прошептал ийет. — Не получается.
— Значит, ожерелье еще на нем, — Найири прошелся по террасе. — Неужели здравый смысл победил жадность?
— Так трясите своих богов, чертовых ангелов! — не выдержал Алексей. — Не может быть, чтобы никто ничего не знал.
— Аюна, — разлепил губы Сантилли.
Защитника Ласа буквально на руках принес Арт, но сильно поблекшего духа трясло, как в лихорадке, и добиться от него ничего не удалось.
— Я отнесу ее к источнику, — Арт нежно пригладил почти прозрачные волосы и поцеловал в лоб. — Она справится.
— Я к папочке, — Сах
— Я с тобой, — метнулась к брату Элерин. — Мальчики, проследите тут за всем. Марк, поможете?
Все вдруг ожили и зашевелились. Прав человек, думал Найири, вызывая Андерса, нечего опускать руки. Кто сказал, что ничего нельзя сделать? Это они привыкли, что вызов — это безнадежно. Но кто проверял? Кто-нибудь это проверял? Люди не сдаются и борются до конца, даже когда кажется, что все безнадежно, и побеждают. Так почему тогда мы остановились?
Не зря он беспокоился, что-то не то с этим двигателем. Вспышка. Что это было? Похоже на основной поток. Да ну, ерунда. Не может быть. Как там Глеб? Не ослеп бы. Глаза должны болеть, а его тошнит. Вроде не беременный. И слабость.
— Глеб, — позвал он и открыл глаза. — Ты где?
Никак не сфокусировать взгляд. Пятна эти белые мерцают. И почему все качается? Я же не пил, удивился демон и устало закрыл веки.
Голова гудела, как колокол. Он видел такие на человеческих церквях. Люди думают, что их бог услышит их, если они будут звонить в колокола. Сколько их, людей, ко всем не набегаешься. Лас представил, как Господь бегает от одной церквушке к другой, торопливо благословляет и бежит дальше. Получилось смешно, и принц улыбнулся.
Да почему голова раскалывается-то? Он хотел потереть лоб и не смог. Подергал руку. Прижало чем-то? Чем? Лас с трудом разлепил глаза, но так и не понял, где находится. На больницу не похоже: слишком темное помещение. И пятна эти. Долго они еще мерцать будут? Да что там с руками?
Голову повернуть не удалось, и тогда йёвалли пошевелил пальцами. Чувствуются, вроде. Ноги тоже. Тогда почему он не может двигаться?
— Хозяин, — произнес кто-то с опаской, не понять, как будто женщина говорит и не женщина, — он приходит в себя.
— Сейчас, — тоже незнакомый мужской голос, доволен чем-то, почти мурлычет, — и выброси это.
— Так, кажись, живой, — осторожно возразили ему.
— И что? Так сожрут, — отмахнулся хозяин.
О ком это они? И почему все плывет и качается? И где Глеб?
— Глеб, — снова позвал Лас и попробовал потянуть руку на себя.
— Так сгодиться может. Вона крепкий какой.
Мужчина что-то неразборчиво пробормотал, раздался стук по дереву, и в нос сразу ударил тошнотворный запах. Замутило еще больше, и действительность пошла волнами, как в шторм. Лас прикрыл глаза и стал ждать, когда забулькает вода, но ее почему-то не было. Какой шторм, спохватился он, мы же в ангаре. Двигатель! Глеб!
— Глеб! — демон рванулся и забился в путах, — Глеб!
— Хозяин! — предостерегающе вскрикнул слуга.
— Ладно, тащи в подвал, — приказал мужчина, — пригодится. Что тут у нас? Буяним?
Лас сквозь ресницы попытался рассмотреть человека, но тот тоже колыхался, как длинная водоросль под водой. На мгновение стало смешно, и он глупо захихикал.
— Вот и молодец, — похвалил его человек, что-то прицепил на грудь и отошел.
Все заволокло черным туманом, а голоса доносились до принца, как сквозь толщу воды.
— Маг, — раздался хриплый голос, — маг, ты обещал за него свободу. Ты Слово давал, маг.
— Конечно, — согласился мужчина, чем-то бренча в стороне. — В кругу ты свободен, мой демон, — и вкрадчиво поинтересовался. — Я ничего не нарушил?
Демон? Здесь демон? Сантилли? Нет, не его голос. Кто? Почему тошнит? И слабость. Почему он ругается? Я спать хочу.
Хлопнула дверь, и демона не стало слышно.
— Отдыхай, — коротко приказал мужчина, и Лас провалился в темноту.
Где-то в глубине дома кричал человек. Ему было больно. Почему ему больно? Откуда эта чертова слабость? Почему все колышется, как в аквариуме? Лас помнил, что такое аквариум: в большой стеклянный куб наливали воду и запускали рыбок. Они плавали между водорослями, и те колыхались. Там еще были пузырьки воздуха. Почему здесь нет пузырьков?
Человек, наконец, замолчал, и стало тихо. Только кто-то хрипло и тяжело дышал. Лас не сразу понял, что это он так дышит. Правильно, он же под водой и воздуха не хватает. Почему он под водой? И где Глеб? Он же не умеет дышать под водой. Поэтому его и нет, решил демон.
Рядом заколыхался недавний мужчина.
— Ну, почти все, — удовлетворенно произнес он и усмехнулся. — Хороший мальчик.
Лас хотел возразить, что он плохой мальчик. Его никогда не называли хорошим мальчиком. Он всегда был плохим. А Санти, когда сердился, называл заразой, а потом смеялся. Боги, как он целовал! Потому что любил. А потом перестал. Нет, возразил себе Лас, ерунда. Санти всегда его любил. Он говорил, что она смысл его жизни. Почему она? Йёвалли хотел мотнуть головой, но что-то ее держало. Дурацкие мысли. Никак не собираются.
Лас стал упорно думать о том, почему Сантилли говорил так. Боги, какие это были жаркие ночи! Ашурт носил ей мороженое и конфеты, а утром было кофе. Они вместе сидели на подоконнике и пили кофе. И еще он не хотел надевать юбки, а Санти говорил, что она глупая, потому что ножки у нее божественные. И целовал их. Было щекотно, и она смеялась. Ничего не понятно!
Волнами накатывала одуряющая слабость, мешая думать. Временами Лас проваливался в душную темноту, выныривал из нее и снова начинал вспоминать, пытаясь понять хоть что-нибудь. Он цеплялся за эту реальность, боясь, что если еще раз тьма накроет его, он уже никогда не увидит ни Сантилли, ни Эрри…. Боги! У него же есть сын! Как он мог забыть? И Эле!
— А вот этого не надо, — предупредил мужчина, и по комнате снова поплыл дурманящий запах, забирая воспоминания.
Когда Ласайента очнулся в очередной раз, маг стоял перед ним и внимательно рассматривал его грудь.
— Великолепная вещичка, — задумчиво произнес он. — Думаю, тебе она больше ни к чему.
Мужчина расстегнул цепочку, и демон увидел ожерелье. Самая прекрасная вещь, какую только можно создать, потому что делал ее Сантилли. Сантилли, который любит его. Или ее? Принц нахмурил брови: почему все запуталось? Что за чушь? Что здесь вообще происходит? И где Глеб?