Игры для мужчин среднего возраста
Шрифт:
— Из Нижнего.
— И куда? — вступил в беседу враз посвежевший Док.
— В Пермь. — И, понимая, что про инструмент все равно придется рассказывать, объяснила: — Там послезавтра конкурс самодеятельной песни. Я участвую.
— А поезда в Пермь не ходят? — поинтересовался Береславский.
— А вы знаете, какая зарплата у воспитательницы детского сада? — вопросом на вопрос ответила пассажирка.
— Нет, — честно сознался Ефим. — Но боюсь, цена путешествия автостопом может вам тоже не понравиться.
— Я
— Меня, кстати, Ефим зовут, — вспомнил наконец Береславский. — А его — Док.
— Михаил Георгиевич, — строго поправил Док.
— А меня — Татьяна Валериановна, — сообщила девушка.
— Валерьевна? — переспросил не расслышавший с заднего сиденья Док.
— Валериановна, — поправила она его. — Татьяна Валериановна Смагина.
— А может, лучше без отчеств? — спросил Ефим.
— Нет уж, лучше с отчествами.
Некоторое время ехали молча. Уже на мост въехали через Волгу. Он — огромный, идет и над водой, и над островами.
— А жить-то парень будет? — вдруг спросил Ефим.
Удивительно, но Татьяна Валериановна в отличие от Дока поняла вопрос сразу.
— Не сдохнет. Надо было еще сильнее врезать. Я же ему сразу сказала, что поеду, если без приставаний.
— А он?
— Сказал — согласен. А сам вон мне пуговицу оторвал, придурок.
Опять помолчали, летя по длинной и широкой окружной казанской трассе. И снова молчание нарушил Ефим — что-то его заинтересовало в девице:
— А в Пермь — за славой или за удовольствием?
— За удовольствием.
— А вдруг победите? Славы не избежать.
— Переживу. Я работу менять пока не собираюсь.
— Почему же? Сами говорите, зарплата не ахти.
— Мне дети нравятся, — совершенно серьезно призналась Татьяна Валериановна. — Они такие все хорошие! И девочки, и мальчики. Куда потом что девается?
— Что-то вы сами себе противоречите: зачем возиться с малышами, да еще за символические деньги, если потом все равно все куда-то девается?
— Цель — ничто, движение — все, — спокойно отбилась Татьяна Валериановна.
Ефим потрясенно замолчал. Вот уж чего он не ожидал, так это цитирования воспитательницей детского сада лидеров ревизионизма. Но застарелая нелюбовь к феминисткам просто-таки жгла его недобрую душу.
— А правда, что все мужики — сволочи?
И снова нестандартный ответ:
— Не знаю. Те, что мне попадались, так даже хуже.
До гостиницы доехали уже в полном молчании.
Машину припарковали к четырем другим — вечером их отгонят на станцию техпомощи для осмотра, потом — на охраняемую стоянку, где они простоят до утра.
Надо бы выходить, но неприятно как-то идти в отель, зная, что их попутчице ночевать негде.
— Где вы ночевать собираетесь? — наконец спросил Ефим.
— Не
— Может, у меня остановитесь? — По условиям договора номер Ефима был двухкомнатный, в одной комнате, спальной, была кровать, в другой — диван.
— Вы же не любите, когда вас бьют гитарой.
— Но я вас и пальцем трогать не собираюсь! — возмутился Ефим.
— А чем собираетесь? — скромно спросила воспитательница детского сада.
— Хотите, я вас в ванной устрою? — вдруг успокоился Береславский. — Она изнутри закрывается. Да еще гитара с вами. Ударный инструмент.
— Нет, — отказалась Татьяна Валериановна. — Если и впрямь хотите помочь, дайте мне в вашей «Ниве» переночевать. Сами сказали, она на охраняемой стоянке будет.
— Вы мне не доверяете, а я вам должен доверять? А может, вы руль сопрете? Или тахометр?
— О, тахометр! — сладострастно сощурилась девица. — Не, не сопру. Я вам гитару в залог оставлю. Она действительно дорогая. Не сопрете?
— Не сопру, — пообещал Ефим. Вот ведь чокнутая девка.
На том и порешили.
Поздно вечером, сбежав со всех увеселений (а хозяева постарались — столичных коллег встречали по высшему классу) и даже от замиренного Дока, Ефим прокрался к охраняемой стоянке.
Он показал охраннику удостоверение и ключ от «Нивы», после чего пошел к машине. Открыл дверь и чуть не умер от возмущенного вопля разбуженной Татьяны Валериановны.
Самое смешное, что она его сейчас вовсе не интересовала. Более того, он про нее просто забыл.
Поэтому от испуга он тоже заорал, и это было убедительно.
На вопли подошел охранник, но, удостоверившись, что все в порядке, вернулся в будку.
— Чего вам надо? — еще недоверчиво спросила воспитательница детского сада.
— Уж точно не вас, — вежливо ответил Ефим. — Не могли бы вы десять минут где-нибудь погулять?
— А если я просто посижу?
— Если просто, то посидите, — не стал выпендриваться Береславский. Он достал тайком прикупленный «Набор юного алхимика» и склонился над раскрытой задней правой дверью.
Наконец-то он занялся тем, что занимало его весь день, причем свой интерес Ефим был вынужден тщательно скрывать даже от Дока.
Он провел пальцами по внутренней поверхности двери. Так и есть. Сквозные отверстия.
Затем исследовал внешнюю сторону дверей. И вновь нащупал две дырки, сантиметрах в десяти друг от друга, заклеенные виниловой пленкой, которой были выполнены все надписи на бортах.
Вот ведь загадки!
Ефим еще раз ощупал дверь снаружи. Выходные отверстия были явно обработаны, но грубо, на скорую руку. Если бы у ремонтника было время, ему проще было бы сменить дверь целиком.