Игры для патриотов
Шрифт:
— Это сволота Халмурадов! — выпалил начальник караула. — Он в ту ночь охранял «Русланы». А на соседнем посту дружок его стоял, Бескоровайный. Урки проклятые… От дождя и снега тут прятались…
— По отпечаткам сапог, пальцев и слюны на окурке мы установим, кто здесь прятался. — Генерал сменил мокрый носовой платок на сухой и направился к машине.
Глава 3
Утро следующего дня потрясло членов комиссии по расследованию летного происшествия новым ошеломляющим известием: убит прапорщик Рыбин, вчерашний начальник караула, которого сменили вечером специально для допроса. Вертлявый и трусливый прапорщик после долгих и невнятных объяснений о трудностях несения караульной службы, нехватки людей и плохой экипировки наконец вынужден был пролить свет на происходившие на самолетной стоянке события в канун катастрофы «Руслана».
В третьем часу Рыбин, взяв с собой караульного рядового Клюева, пошел проверять посты. Погода была отвратительная — сильный ветер хлестал в лицо мокрым снегом, мешая при свете карманного фонарика разглядеть протоптанную тропинку от караульного помещения на аэродром. С трудом они добрались до деревянной будки, в которой техник хранил запчасти и инструмент, а в дни работы на аэродроме здесь в перерыве коротали время и летчики, балагуря и рассказывая последние анекдоты.
— Передохнём малость, — остановился Рыбин, выключая фонарик. — В такую погоду хороший хозяин скотину со двора не выпускает, а нам сам чёрт не брат — служба! Уверен, эти ханурики Халмурадов и Бескоровайный отсиживаются где-то в укромном местечке. Не раз я засекал их вместе и давно собираюсь врубить им на всю защёлку…
Только проговорил, как в снежной круговерти мелькнула человеческая фигура.
— Стой, кто идёт! — рявкнул прапорщик, срывая с шеи автомат и передергивая затвор. Но человек метнулся в сторону и растворился в непроглядной мгле.
— Стреляй! Стреляй! — запальчиво поторопил его Клюев. — Только я никого не вижу.
— Теперь и я не вижу. А видел, — опустил автомат Рыбин. — Это кто-то из наших, керосинчику пришел раздобыть. Слыхал, наверное, — наши автомобилисты-умельцы научились бензин из него делать. Раньше приезжали на своих машинах на аэродром и в открытую заливали канистры, а теперь командир строго наказал, чтоб на личных машинах близко к стоянке не приближались. Вот летуны и договариваются заранее с такими, как Халмурадов, Бескоровайный. Те родную маму за копейку продадут. — И заторопился к самолётной стоянке.
Как он и предполагал, часового на месте не оказалось, нашли его в нише шасси третьего от края «Руслана» вместе с Бескоровайным, часовым соседнего поста. Проверяющих они увидели тогда, когда Рыбин крикнул:
— Руки за головы, сучьи дети! Вылезай по одному!
Первым из-за колеса вышел Халмурадов.
— Не шуми, прапор, — сказал спокойно и твёрдо. — Мы ж не спим. На минутку от непогоды забрались: перекурить, согреться.
— А на посту положено курить?
— На посту много чего не положено, — всё так же спокойно и примирительно ответил Халмурадов. — К примеру, нести службу по нескольку дней подряд. А мы несём.
Высунулся и Бескоровайный, решил незаметно улизнуть на свой пост.
— Стоять! — рявкнул прапорщик. — Мало того, что пост бросили, керосином еще вздумали торговать. Кому продали?
— Да ты что, прапор? — удивился Халмурадов. — Кто в такую погоду в третьем часу ночи пойдёт за керосином?
— Не прикидывайся невинной овечкой. Только что мы встретили вашего покупателя. И сколько он вам отвалил?
— Не бери на понт, прапор, — рассердился Халмурадов. — Сошлись на посту — да, курили твоя правда, а чтобы керосином торговать… Не считай нас дешёвками.
— Скажи, Клюев, вру я? — повернулся прапорщик к солдату.
— Никак нет, товарищ прапорщик… Там следы…
— Чего ты мелешь? — угрожающе шагнул к солдату Халмурадов, и тот отступил назад, на всякий случай беря автомат на изготовку. — Какие следы, если мы тут стояли?
— Пойдём, сам увидишь, — предложил прапорщик. — А ты шагай на свой пост! — прикрикнул Рыбин на Бескоровайного, и тот, облегченно вздохнув, торопливо засеменил к своему объекту.
У «Руслана», стоявшего на левом фланге, они в свете карманного фонарика разглядели еще не занесенные снегом следы от обуви с ребристой подошвой.
— Видишь, — ткнул перчаткой прапорщик. — От кроссовок, а не от твоих солдатских говноступов.
— Но я-то был у того самолёта, — возразил Халмурадов.
— В том-то и беда, что у того, — вздохнул Рыбин и повернул к самолёту. Осветил шасси, затем лючки под крылом. Все было закрыто, опломбировано; и никаких следов воровства керосина заметно не было.
«Наверное, спугнули», — подумал Рыбин, но, чтобы приструнить этого наглого и вызывающе ведущего себя бывшего зэка, спросил начальнически:
— И что теперь будем делать?
— Молчать будем, — твердо сказал Халмурадов, — если не хочешь приключений на свою задницу.
— А я при чём? Ты бросил пост, а я виноват?
— Виноват министр обороны — не одел нас как следует, не обеспечил согласно уставу несение караульной службы. А если ты на меня будешь катить бочку, то я тебе такую веселую жизнь устрою, что ты и на том свете помнить будешь.
— Не грози, — огрызнулся было Рыбин, но тут же сник: Халмурадова в роте охраны боялись все. Хотя он отсидел до призыва в армию всего один год, но бандитских замашек нахватался сполна и здесь, в роте охраны, создал вокруг себя группу отъявленных хулиганов, держащих всех в страхе. Не один солдат уже пострадал от них. Особенно они издевались над первогодками, заставляя их стирать на себя обмундирование, чистить обувь, мыть полы в казарме. Если же кто-то пытался роптать или жаловаться командиру, ему устраивали темную…
Прапорщик походил еще под самолетом, повздыхал и сказал примирительно:
— Ладно, шум поднимать не будем, иначе всем достанется. Но если какой-то гад сунется сюда ещё, положи его на снег и не отпускай, пока мы не прибудем.
— Сделаю. Так проучу, детям своим будет рассказывать…
На том и расстались.
Обратной дорогой Рыбин повел Клюева по следу неизвестного, подсвечивая фонариком ребристые отпечатки на снегу, быстро заносимые поземкой. Недалеко от того места, где прапорщик увидел и окрикнул охотника за керосином, чуть ли не споткнулись о валявшуюся канистру.
— Вот видишь, — обрадованно воскликнул начальник караула, — я не ошибся — наш воришка. Народ совсем озверел — за канистру керосина пулю не боится схлопотать. — Поднял канистру. Она была пуста. — Не успел, бедолага, — усмехнулся прапорщик и забрал её с собой. — В хозяйстве пригодится…
На следующий день, когда Рыбин узнал о катастрофе «Руслана», он перепугался насмерть: если узнают о происшествии на посту, им всем тюрьма. Ему, начальнику караула, достанется больше всех.
Полдня он ходил сам не свой, пока Халмурадов не подошел к нему и не бросил насмешливо: