Игры для патриотов
Шрифт:
— А моего Валечки, наверное, косточки гнить уже стали, — вздохнула Жанна.
«Пожалела, — мысленно упрекнула подругу Лариса. — Еще при жизни Валентина наставляла ему рога. Да и теперь этот старый пенёк, Лебединский, раз в неделю ублажает её. На большее силенок, видно, не хватает. Зато задарил секретаршу, отдельную квартирку купил ей…» Но сказала другое:
— Всё равно ты замуж за него не собиралась. Так, для прикрытия с ним встречалась. А я Гену люблю.
— Для прикрытия! — обиделась Жанна. — Я же не напоминаю тебе о Борисе Борисовиче.
— Вот и ты не веришь. А я поклясться могу, что у меня ничего с ним не было.
— Да ладно, — махнула
Лариса пожала плечами.
— Жора — симпатичный, интересный парень. Но… моложе меня и… охранник, милиционер… Я да же стесняться буду появляться с ним на людях.
— Ты прямо как принцесса: «Охранник, милиционер!» — передразнила Жанна. — Ну и что? У меня, кстати, тоже поклонник из охраны появился. Красавец, — преднамеренно она сделала ударение на последнем слоге, чтобы подчеркнуть неординарность охранника. — Пригласил на бал, который устраивает наш босс в честь женского праздника. Пойдём?
— Хотелось бы, — призналась Лариса. — Но меня пока никто не приглашал.
— Не беспокойся, я всё сделаю. И Жора твой там будет. — Ещё раз взглянула на алмаз. — И что ты собираешься с ним делать? Его надо гранить, оправу красивую подобрать.
— Буду искать ювелира. Ты не подскажешь?
— У нас, в Волжанске, на ювелиров не разбежишься. Спрошу у знакомых, позвоню…
Престарелого, рыхлого ювелира, которому было уже под семьдесят, Лариса нашла сама: спросила у знакомой продавщицы ювелирного магазина, и та подсказала, куда и к кому обратиться.
Яков Семёнович Гринберг холодно встретил девушку и, выслушав её, помотал головой.
— Я, милая, уже более года не занимаюсь этим делом — глаза не те, и пальцы потеряли прежнюю чувствительность.
— Что же мне делать? — Лариса от огорчения мяла в руках футляр и не уходила. — Может, посоветуете кого?
Яков Семёнович подумал.
— Есть, конечно, в Волжанске ещё один ювелир. Но боюсь даже рекомендовать его — пропойца и необязательный человек. Ему ничего не стоит и запороть бесценный подарок природы. Ну-ка, покажите свой алмаз.
Лариса открыла коробочку и протянула светящийся минерал мастеру. Тот долго вертел его в пальцах, потом взял лупу и снова крутил его и так и эдак. Наконец, не возвращая алмаза, почмокал в знак восхищения толстыми губами.
— Превосходный материал. Якутский. Не спрашиваю, где вы его, барышня, приобрели, но вы обладательница целого сокровища. И я не советую обращаться к моему коллеге Милявскому. Загубит.
— Что же мне делать? — Лариса окончательно сникла. — Мне так хотелось надеть медальон на Восьмое марта… Может, возьмётесь? — несмело попросила она после недолгой паузы. — Я вам хорошо заплачу.
Яков Семенович раздумывал, теребя тройной подбородок.
— Разве дело в оплате, барышня? Яков Семёнович не просто поклонник настоящего искусства: он его раб. И когда из моих рук рождается ещё один шедевр, я чувствую себя помолодевшим на десяток лет. Давайте попробуем. Позвоните мне через недельку.
Он тепло распрощался с Ларисой. А едва за ней закрылась дверь, кинулся к телефону и стал листать книжку, где был записан московский номер его коллеги и товарища Кленова Евгения Васильевича, звонившего ему не раз и просившего принять участие в поиске его сына или хотя бы информировать о ходе расследования. Яков Семёнович хорошо был осведомлён о жизни Геннадия, о том, что
Яков Семёнович не сомневался, что алмаз прислал Геннадий…
Евгения Васильевича он застал дома. И, не поздоровавшись, выпалил:
— Твой сын жив!
Кленов-старший от охватившей его радости в ответ не мог вымолвить ни слова.
— Ты меня слышишь? — крикнул Яков Семёнович.
— Слышу, слышу, — сквозь всхлипывания промолвил наконец старый контрразведчик. — Как ты узнал, от кого? И где он?
Гринберг рассказал о визите невесты Геннадия и об алмазе.
— Да, это от сына, — подтвердил догадку Евгений Васильевич. — Позвони Михайленко, проинформируй его. Он знает, что делать.
Мамед Джиоев, начальник охранной службы фирмы «Гермес» Хорькова, уже сидел в приемной, когда босс приехал в офис. Алексей Петрович даже несколько удивился: преданный и послушный ему кавказец обычно являлся по вызову или в исключительных случаях. Какую ещё пакостную весть принёс он сегодня? От гибели «Руслана» еще не оправились. Лебединский сделку с администрацией Петровского приборостроительного завода завершил? Ну и черт с ним, все равно нужной суммы пока достать не удалось. Но вида Алексей Петрович не подал, поздоровался с подчиненным, как с равным, за руку: бывшего подполковника милиции, начальника уголовного розыска Махачкалы он уважал — дело знал, служил на совесть, совмещая должности начальника охраны и службы безопасности. Все видел, все слышал, всюду имел своих людей и был в курсе всех событий. И спросил Хорьков как можно спокойнее:
— Что-то новое о катастрофе принес? С плохими вестями утром лучше не являйся.
— Нельзя сказать, что с плохими, Алексей Петрович. Но дело, думаю, требует незамедлительных действий. О катастрофе нового мало. Наши подозрения, что к гибели «Руслана» имеет отношение Лебединский, похоже, подтверждаются. — И начальник охраны рассказал о расследовании убийства Желкашинова, сведения о котором получил от своего человека, внедренного в службу Дубосекова.
— А я и не сомневался, что убийство Рыбина и Желкашинова связаны с катастрофой, — закивал Хорьков. — Но Лебединского голыми руками не возьмёшь, у него прикрытие в Москве. В крайнем случае за жопу возьмут Дубосекова. А скорее всего на стрелочников все спишут. Что мы можем сделать, чтобы вернуть свои деньги?
— В прямую — ничего, — уверенно ответил начальник службы охраны. — Сами говорите, что у Лебединского «крыша» в Москве. А вот если зайти с другого бока…
— Что ты имеешь в виду?
— Сегодня в Латвию отправился курьер Лебединского. Как я вам уже докладывал, наш конкурент поставлял солярку в Калининград. Якобы поставлял, — поправился Джиоев. — На самом деле часть её оседала в самой Латвии, часть продавалась в другие страны, разумеется, совсем по иным ценам. Некто Кукушкин, бывший майор милиции, уже не раз вояжировал в прибалтийские страны. Вчера мне доподлинно стала известна цель вояжирования — перевоз «зеленых», видимо, тех, которые получены за нелегальный вывоз солярки.