Игры хакеров

Сигов Анатолий Петрович

– Я пошел работать.

– Я тоже, – ответил Максимус, и они разошлись.

Витас чувствовал, что следующие дни прошли в лихорадочной активности его друзей, но он отключился от окружающего мира и работал. Но тот мир, от которого он пытался отгородиться, постоянно напоминал о себе, но он мысленно отбрасывал его и видел себя уже там, в другой жизни, которую он конструировал и которая зависела теперь только от него и ни от кого другого.

Он приехал домой, чтобы поменять одежду, но вместо этого получил очередную оплеуху от окружающего мира. Открыв дверь, он обнаружил внутри массу народа. Руководила вторжением крашеная блондинка с немыслимым сооружением на голове и визгливым голосом.

– Ты кто? – спросила она, увидев оторопевшего Витаса, стоящего с ключами у входной двери.

Затем, очевидно, поняв, кто пришел, она повернулась и сказала, уходя в глубь коридора:

– Ну, заходи, заходи.

Витас покрылся потом и бросился в комнату деда. Там все было так же, как и при его жизни, и он остановился, переводя дух. Крашеная туда еще не успела добраться. Но снаружи происходило какое-то движение, и он чувствовал внешнюю опасность. Чтобы как-то занять себя, Витас начал перебирать книги, которые стояли на полке у деда. Это был странный набор различных книг предыдущего столетия, собранных в различные годы и, очевидно, не нашедших своего места в помойке только лишь потому, что хозяину было не до них. Толстый слой пыли покрывал большинство из них.

Витас автоматически перебирал книги, заглядывая внутрь и ничего не видя. Его больше волновали шаги незваных людей в коридоре и Крашеная, которая ими руководила. Он уже догадался, кем она была.

Он вытащил том Большой Советской энциклопедии номер такой-то издания 70-х годов, который гордо красовался среди других книг своим золоченым корешком и своей огромностью. Когда он взял его в руки, то чуть не уронил из-за веса и выругался про себя. Но когда открыл первые страницы, то замер в изумлении. Внутри, в вырезанном в страницах пространстве, покоился пистолет «ТТ» и патроны к нему в отдельном углублении.

Витас сел и ошалевшими глазами смотрел на свое открытие. Дед хранил оружие более 50 лет! Зачем?

«А затем, чтобы оно пригодилось его внуку».

И, вынув пистолет, сжал его в руке. Он был тяжелым и придавал уверенность.

В это время открылась дверь и влетела Крашеная в сопровождении какого-то хмыря с рулеткой в руках.

– Детка! Нам нужно сделать замеры помещения, – с ходу начала она и двинулась вперед.

«Детка?» – подумал он, поднимаясь. Пистолет все еще был у него в руке.

Крашеная в ужасе шарахнулась к двери. Хмырь с рулеткой вжался в стену.

– Вон отсюда!

И он швырнул в их сторону первую попавшуюся под руку книгу.

Оба вылетели в коридор вместе с книгой. Оттуда выглянул отец и отпрянул назад. Витас захлопнул за ними дверь, и постепенно к нему пришло отрезвление.

«Сейчас они вызовут милицию. Приедет ОМОН. Начнется стрельба. А как же другая жизнь?»

Мысль о другой жизни подстегнула его к действию. Он выскочил из комнаты и быстро направился к входной двери. На лестничной площадке он застал Крашеную в объятиях отца, который ее успокаивал. Увидев выходящего Витаса, она с воплем рванула вверх по лестнице. Отец остался у стены, пытаясь что-то сказать:

– Брось это! – наконец, произнес он побелевшими губами, указывая глазами на пистолет.

– Держи эту бабу подальше от меня!

Голос у него сел. Хотелось побыстрее убраться из этого места, и он через две ступеньки побежал вниз.

На душе было пусто. Витас осознал, что у него не осталось ни деда, ни отца, ни дома, а мать была где-то далеко, и сын ее не интересовал. Он остался один на всем свете, если не считать друзей, и единственным спасением для него представлялось поскорее нырнуть в другую жизнь, чтобы уйти из этой.

ЭЛЯ

Это были трудные деньки.

Сначала был Макс, или Максимус, с ударением на первом слоге, как их поправила американка. Все сразу же стали звать его новым именем, и казалось, что это ему нравилось. Он даже стал как-то по-другому ходить и разговаривать. Так, как в его представлении должен вести себя солидный деловой человек, знающий себе цену. Он изменился даже в сексе, и Эльке понравились все эти перемены. Он торговался до хрипоты со старшеклассниками, они расходились и сходились вновь, но постепенно удавалось всучить им товар, хоть и небольшими партиями.

Затем был Витас. По всему было видно, что смерть деда долбанула его. Приходилось регулярно стимулировать его дозами из товарных партий Максимуса, и он держался и работал.

Сама она помогала Оле проводить покупки с ее карточки и вместо них получать наличные доллары, конечно, со значительными потерями. Но благодаря им и поступлениям от Максимуса количество денег в конверте, который у нее хранился, возрастало.

Американка заказала для них карточки Виза, которые должны доставить ко дню покупки, и пока все складывалось таким образом, что они станут владельцами собственности и соответственно новой жизни.

Но, как всегда, случилось непредвиденное. К ней ввалился Витас в состоянии, как будто он увидел привидение. Добиться от него вразумительных объяснений не удавалось, и он лишь говорил:

– Это все. Назад у меня пути нет. Я потерял все. Меня арестуют.

Косячок помог ему успокоиться, и она поняла, что Витас вдрызг разругался с отцом и его новой женой из-за того, что те затеяли ремонт в квартире, и он не может возвращаться домой. Пришлось на какое-то время стать психотерапевтом и успокаивать его, доказывая, что он имеет такое же право на квартиру, как и его отец, на что он только лишь отвечал:

– Ты ничего не понимаешь.

Объяснить, чего она не понимала, он не смог, но постепенно успокоился и сел к компьютеру. То, что ему удалось сделать, поразило всех. Из уродца, которого должны были удалить из города, он сделал красивое здание в стиле конца XIX века, которое органично вписалось в квартал, как будто оно всегда там стояло. Он не скрывал, что взял за основу одно из зданий в Лондоне, детальные снимки и планы которого удалось отыскать в Интернете, и слегка изменил его в соответствии с пропорциями бывшего уродца. Ни у кого не было сомнений, что правительство города примет проект Витаса, и теперь оставалось лишь добрать требуемую сумму денег. А время шло.