Игры морока
Шрифт:
– Пес их знает. – Дима вытащил свой неизменный пакет и поставил рядом с собой на стол. – Слушайте, не в службу, а в дружбу. Вы вроде нормальные, хоть и рауф. Может, сделаете доброе дело?
– Про нормальность можно поспорить, а дело – смотря какое. – Ит с интересом посмотрел на пакет. – Ну?
– Ветка приболела, надо жрачку ей отвезти. Я сам хотел, но, видишь, ребята к ночи должны вернуться, упускать заказ не хочу.
– Понятно. Они хоть платят?
– Платят… иногда задерживают, правда, но платят. Так вот, надо к ней съездить и пакет этот передать. Она звонила, сказала, что
– Вопросов нет, съездим. – Ит встал. Фэб тоже – на лице его читалось явное облегчение, ему очень хотелось поскорее убраться с прокуренной кухни. – Куда?
– Да тут близко, она в Центре живет. На Автозаводской. Вы только того, на лестнице поосторожнее.
– В смысле? – не понял Фэб.
– Там общежитие, – пояснил Дима. – Сами понимаете, что на лестницах творится.
– Ясно. – Ит хмыкнул. – Давай адрес.
По вечернему времени народу в метро было сравнительно немного, по крайней мере, давки не наблюдалось. Доехали действительно быстро, с дороги позвонили Ветке, представились, объяснили, что Дима просил передать ей еду, спросили, когда удобнее подойти. Девушка, кажется, даже не удивилась – видимо, сидеть дома и болеть ей было не впервой, да и Дима посылал к ней гонцов тоже не первый раз.
– Пройдите до конца бульвара, потом поверните налево, вдоль дома, и заходите в арку. Еще раз налево, первый подъезд, четвертый этаж, – объяснила она. – Я заранее открою, чтобы вам не звонить.
…Лестница охала, ахала, стонала; где-то наверху женский голос кричал «Поддай, Серега!..», еще выше – ржали дурными голосами и подбадривали, поддавай, мол, чего филонишь; за тонкими дверями орали приемники визио и бодрый девичий голос сообщал что-то оптимистическое. Ит и Фэб переглянулись, Фэб осуждающе покачал головой.
– Как в этом можно жить? – спросил он недоуменно.
– Как-то можно, видимо. Человек ко всему привыкает. Жил же я в бараках, и… – Ит осекся, поморщился. – Поверь, там и не такое творилось. Ничего, терпели.
– Я тоже много что терпел, но это отвратительно. – Фэб чихнул. – Черт, тут снова курят! Сколько можно!..
Ит принюхался.
– Они еще и пьют, – сообщил он.
– А можно побыстрее? – спросил из рюкзака недовольный голос Тринадцатого. – Дышать же нечем!
Ветка ждала их, стоя у хилой пластиковой двери. Рассеянно кивнула Иту, словно старому знакомому, с вялым интересом посмотрела на Фэба. Ей, видимо, действительно было нехорошо – даже в слабом свете энергосберегающей лампочки было заметно, что девушка бледна, а под глазами у нее синяки, словно она не спала всю ночь.
– Хотите чаю? – спросила она. – Вам же, наверное, долго ехать потом.
– Спасибо, не откажемся, – поблагодарил Ит. Фэб согласно кивнул. – Мы вас не стесним?
Она слабо усмехнулась.
– Меня трудно стеснить. Вернее, почти невозможно.
Когда они вошли, сразу поняли, что стеснять, пожалуй, дальше некуда.
Квартира-студия, в которой жила девушка, была крошечной. Ит прикинул – комната меньше, чем была в их с рыжим однокомнатной квартире в высотке. Метров семь, ну семь с половиной. По одной стене – узенькая кровать, над которой нависают книжные полки, по другой –
Но…
Да, действительно, в комнате у Ветки было чистенько. Занавеска на окне – свежая, клеенка протерта до блеска, на книгах ни пылинки, кровать аккуратно застелена.
– Садитесь, – пригласила она. Подошла к мойке, сняла чайник с подставки и включила воду. – Одну минуту…
Ит дернулся было помочь, но Фэб предостерегающе поднял руку – подожди, мол. Он внимательно смотрел на девушку, и Ит понял – смотрит не просто так, глаза Фэба сузились, взгляд стал напряженным, изучающим. Ветка поставила чайник на подставку, щелкнула кнопкой. Повернулась к ним.
– Простите, но… вам очень больно? – участливо спросил Фэб. – Если не хотите говорить, не надо, но я вижу. Поймите правильно, я врач, и…
– Больно. – Она пожала плечами. – Но терпеть можно.
– Конечно-конечно, – закивал Фэб. – Я понимаю. И давно у вас эта травма?
– С детства. – Ветка опустила глаза. – Я была совсем маленькой и ничего не помню. Мама говорила, что мне тогда было полтора года.
– Понятно. Простите, как вас зовут? – Фэб сидел на краешке кровати, немного сгорбившись, чинно сложив руки на коленях – понятно, старается визуально казаться меньше; девушка маленькая, он не хочет «давить», старается вызвать на диалог.
– Светлана… по документам. Не по документам – Ветка, – ответила она. – Сломанная Ветка, если в мировом списке.
– А меня зовут Фэб.
– Фэб, вас Джим прислал из-за того, что вы врач? – В ее голосе скользнула тень подозрения.
– Нет-нет, он не знает про это, – заверил Фэб. – Я просто… извините, я немного растерялся, когда увидел вас. Наверное, мне следовало смолчать. Но когда я сталкиваюсь с такой проблемой, у меня в голове что-то щелкает, и я срываюсь. – Он виновато улыбнулся и развел руками. – Простите, мы сейчас пойдем.
– Не нужно. – Она тоже улыбнулась, и тут Ит с большим удивлением понял, что она, во-первых, моложе, чем кажется, а во-вторых, красива – то есть будет красива, если добавить килограмм пятнадцать веса и вылечить изуродованную спину. – Тем более что чайник вскипел.
– Ладно, – легко согласился Фэб. – Чай – это всегда хорошо.
– Рауф любят чай? – с удивлением спросила она.
– Любят, – заверил Ит. – Лхус они, конечно, любят больше.
– Я читала, – кивнула она. – Но никогда не видела вот так, вблизи. То есть пару раз видела, но все-таки издали. И не мужчин. Средних.
– Здесь? – слегка опешил Фэб.
– Ну да, – кивнула она. – С месяц назад. А что?
– Интересно. – Фэб задумался. – Наверное, тоже по обмену.
– Мы преподавать приехали, – пояснил Ит. – Ну и заодно смотрим город, гуляем. Красивый город, – похвалил он. – Замечательный. Нам очень понравилось метро.
Она слабо поморщилась.
– Не люблю метро. Давка, духота. И… ощущение неприятное. Наверное, это не имеет значения…
– Ну почему же. – Фэб взял у нее из рук чашку с чаем. Огляделся – куда можно поставить? В результате чашка оказалась на подоконнике.