Игры над бездной
Шрифт:
Трое или четверо – Дальский не считал – из третьего бокса перешли во второй. Стояли, сличая трупы. Саракоглу извлек коммуникатор, сделал несколько снимков мертвого заледенелого Шрайера, торопливо вернулся в третий бокс и снял тело Лешего. Замер на пару мгновений, просматривая изображение через «балалайку», удовлетворенно кивнул.
– Все? Или кто-то еще не насмотрелся? – Дальский обвел взглядом экскурсантов. – Образцы для сравнительного анализа можно будет взять после суда… Можно, конечно, и до, но тогда придется таскаться с мертвечиной… Желающих нет?
Он,
Холодок под ложечкой бодрил его, делал мышцы упругими, а мысли ясными. Так хорошо Прохор Степанович не чувствовал себя давно. Очень давно. «Если Инга перед схваткой чувствует себя хоть вполовину так же хорошо, то можно понять, зачем она на него работает».
Прохор Степанович поискал Ингу, натолкнулся на взгляд ее зеленых глаз и весело подмигнул. Инга еле заметно улыбнулась. И тоже заговорщицки подмигнула. И впервые Дальский не почувствовал себя неловко под этим взглядом. Значит, вот так чувствует себя человек, собравшийся рискнуть жизнью? Хорошо.
– Прошу всех в конференц-зал. – Инга подошла к большому лифту, дверь открылась, пропустила членов Совета вперед, и сама вошла следом.
– Я за вами! – Дальский помахал рукой.
Фрейдин закрыл оба бокса, приложил ладонь к сканеру, блокируя замок. Поманил пальцем охранников, топтавшихся в стороне, и следом за Дальским вошел в кабинку собственно лифта председателя Совета.
Через минуту они вышли на двенадцатом этаже, возле конференц-зала. В коридоре было людно. Охранники членов Совета топтались перед дверью в зал, не столько охраняя своих клиентов, сколько светски общаясь друг с другом. От них пахло кофе и сигаретами.
Члены Совета уже были в зале.
Расселись так, чтобы не сидеть слишком близко друг к другу.
Дальский прошел к столу президиума, но садиться в кресло не стал, подошел к трибуне. Фрейдин сел к пульту управления. Инга пристроилась на последнем ряду.
– У нас осталось меньше часа, – сказал Дальский, взглянув на часы. – Ровно сорок три минуты.
На табло у него за спиной появились цифры. Пошел обратный отсчет.
– Полагаю, мы не хотим, чтобы вся информация по поводу раскрытого заговора исходила только от меня? Есть еще желающие взять на себя функции обвинителя? Не стесняйтесь, прошу!
Савватеев кашлянул. Ему жутко хотелось на всякий случай покрасоваться перед жителями города, но и выглядеть идиотом, если что, он не желал.
– А что у нас, собственно, есть? – спросил Берг. – Ты, Прохор, сказал, что материалов достаточно, но было бы неплохо…
Открылась боковая дверь, и в зал ввели Стаса.
На руке у него был «браслет», на скуле – ссадина, волосы всклокочены.
– Если кто не знаком – это Станислав Ильич Колос, исполняющий обязанности консула Российской Федерации! – провозгласил Дальский.
– Надеюсь, к выходу в эфир его немного причешут? – недовольным тоном осведомился Гальвани. – Не хотелось бы представить его жертвой…
– Причешем. И ссадину припудрим, – пообещал Дальский и повернулся к Стасу. – Присаживайтесь вот тут, с краю. Вам уже вкратце объяснили, что здесь будет происходить?
Стас молча кивнул и опустился в крайнее кресло. Вот, собственно, и конец его карьеры. И жизни. Но Стас не испытывал ни страха, ни обиды. Он жутко устал. Сколько там осталось времени? Сорок пять минут? Потом час спектакля, ему обещали, что не дольше, а потом… Но Сандру не тронут, Максимка обещал твердо. Сказал, что лично приведет Марата к нулю. Хоть что-то сделает Стас на своем высоком посту – обеспечит временное спокойствие на Гуляе. Тоже, наверное, немало… За это Максимка попросил пустячок – не спорить, не выделываться, не возражать, что бы тут на него ни вешали. Действительно, пустячок.
Могли надеть на шею «умиротворитель» или накачать химией до растительного состояния. И ничего не обещать взамен. А тут – и защиту для Гуляя, и легкую смерть… Просто праздник какой-то.
– Что мы на него имеем? – спросил Савватеев.
– Крупная сумма денег. – Дальский сделал знак Фрейдину, и на экране появилось изображение гостиничного номера, Инга, открывающая своим ключом сейф, деньги, которые без вынимает, выкладывает на постель. Бандероли разорваны, купюры веером ложатся на покрывало.
– Неплохо, – одобрил Паркасадзе. – Гроши, в общем, но смотрятся хорошо. Он их сюда привез?
– Именно. На последней «суперсобаке» из Москвы. Кстати, приехал он вместе с сыном барона, Василием…
На экране – пандус от платформы, Стас и Василий рядом. Безы – чуть впереди, они как бы и не вместе со Стасом.
– Господин исполняющий обязанности провел Василия мимо сканеров Службы Безопасности под предлогом задержания, а потом просто отпустил вместе с багажом. По нашим сведениям, в багаже находился раллер с программой для атаки на городские системы управления…
– «Суперсобаку» не он? – спросил Берг.
– Нет, по времени не получается…
– Жаль. Дальше, пожалуйста.
– Дальше… – Дальский полез в карман пиджака, нащупал жемчужины, но решил, что обойдется без них. Жители города могут не оценить. Да и члены Совета – тоже. – Дальше он взял под свой контроль публичный дом в Гуляй-городе… Стал двигаться дальше. Вот, пожалуйста.
Стас не удержался, присвистнул. Он не ожидал, что его готовили так плотно.
Камера стоит над стойкой в «Африке». Ясно видно, как Марат встает с табурета, что-то бросает на ходу бармену и идет к двери. Та распахивается, появляется Стас и сильным ударом отправляет Марата в полет обратно к стойке.
– Это Марат, сутенер с Гуляя. Мы видим передел сфер влияния. У Колоса есть разрешение на оружие, у сутенера его нет. Кстати, вот господин консул стоит над телами убитых им безоружных людей. Все задокументировано в опорном пункте СБ. Имеются протоколы.
– Протоколы мы, пожалуй, использовать не успеем, – с сожалением сказал Гальвани, – но упомянуть их нужно обязательно.
– Упомянем. И упомянем, что Стас Ильич стал подгребать под себя людей под предлогом предоставления гражданства Российской Федерации. На настоящий момент уже триста семьдесят восемь человек написали заявление господину консулу.