Игры политиков
Шрифт:
Доведенный до отчаяния тщетными попытками демократов прищучить увертливого Никсона, президент Джонсон задумал преподнести республиканцам сюрприз. 31 октября 1968 года, за три дня до выборов, он объявил о своем решении полностью прекратить бомбардировки Северного Вьетнама. Это был, мягко говоря, сильный ход. Даже Никсон был потрясен: «Я подумал про себя: не знаю уж, какие последствия это будет иметь для Северного Вьетнама, но меня он достал здорово. Тогда мне показалось, что судьба выборов решена. Неужели вся предшествующая работа была проделана лишь для того, чтобы в последний момент под нее подвел мину ныне действующий президент, отказавшийся к тому же от борьбы за переизбрание?»
Впрочем, у Никсона был готов ответ, ведь его блестящий
Уже на протяжении многих лет, с тех самых пор, как генерал Дуглас Макартур использовал первую же представившуюся возможность перенести корейскую войну в Китай, антикоммунисты в Азии доверяли республиканцам больше, чем демократам. Лучше других знала историю этих взаимоотношений Анна Шенно, китаянка, вдова генерала Клера Шенно, немало сделавшего для насаждения в Китае антикоммунистического режима.
Весной 1967 года Никсон пригласил ее на должность своего помощника по южноазиатским делам. Херберт Палмер пишет, что «из телеграмм южнокорейского посла в Вашингтоне, перехваченных Национальным агентством по безопасности, явствует, что, тайно действуя через Анну Шенно, Никсон всячески пытался отговорить южнокорейского президента Тхиеу от участия в каких бы то ни было мирных переговорах. Сайгону, настаивал он, следует повременить до формирования новой американской администрации, которую должен возглавить он, Никсон… Это была борьба, — продолжает он, — Никсон отвечал ударом на удар, он стремился к победе, и ход кампании перевешивал любые иные соображения».
Разгадав замысел Никсона, президент Джонсон дал ФБР указание о прослушке телефонов Анны Шенно. Но что бы там ни удалось выяснить, свидетельства наружу так и не выплыли, ибо, признав, что они используют прослушку в интересах предвыборной борьбы, демократы поставили бы себя «в неловкое положение».
Поняв, что Никсон не заинтересован в достижении согласия с коммунистами, Тхиеу стал всячески затягивать мирные переговоры, выдвигать новые условия и т.д. Помощники Никсона утверждали, что прекращение бомбардировок возымеет эффект бумеранга. Сам Никсон на предвыборном митинге в Техасе заявил, что «перспективы достижения мира выглядят сегодня менее радужными, чем еще несколько дней назад». А перспективы избрания — наоборот.
Никсон сумел увернуться — пуля просвистела мимо. Хамфри ненадолго вырвался вперед, но после того, как Южный Вьетнам отверг предложения северян и переговоры зашли в тупик, Никсон вернул себе лидирующее положение. В качестве последнего удара он выдвинул обвинение, будто прекращение бомбардировок позволило Северному Вьетнаму «наладить переброску продовольствия по тропе Хо Ши Мина, а наши бомбардировщики не имели возможности этому воспрепятствовать».
Никсон победил, хотя и с незначительным преимуществом — 43,3 процента голосов против 42,66, поданных за Хамфри. Уоллес набрал 13,5 процента. Тем не менее, не сумей Никсон использовать разногласия в стане противника, вообще никакой победы не было бы. В 1860 году Авраам Линкольн затянул своего оппонента налево, вбив клин между ним и рабовладельческим Югом. В 1968-м Ричард Никсон расколол демократов и, якобы переместившись в центр, спокойно выжидал, наблюдая затем, как правая рука борется с левой. Чем определеннее Линкольн выражал свою ненависть к рабству и приверженность Союзу, тем левее вынужден был перемещаться Дуглас в погоне за голосами северян, но это делало его кандидатуру неприемлемой для Юга. Ну а Никсон, напротив, построил свою предвыборную стратегию на неопределенности. На самом-то деле он был преисполнен решимости продолжать бомбардировки и вести войну до победного конца. Но чтобы переманить на свою сторону вконец запутавшихся либералов из демократического лагеря, он почел за благо не обнародовать свои истинные намерения.
Поведение Никсона на выборах 1968 года обнаруживает темные стороны политики, а именно: манипуляция и обман становятся порой эффективным инструментом в игре «разделяй и побеждай».
ПРИМЕР ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ — НЕУДАЧА
ДЬЮИ РАСКАЛЫВАЕТ ДЕМОКРАТОВ, НО ТРУМЭН ВСЕ РАВНО ПОБЕЖДАЕТ
Не было еще в американской истории претендента на место в Белом доме, который бы столкнулся с таким же серьезным расколом в своей партии, как Гарри Трумэн в 1948 году. Сам же он об этом впоследствии и поведал. Наследник коалиции, сложившейся на идеях рузвельтовского Нового курса, Трумэн, однако же, уже в самом начале президентской гонки обнаружил, что партия его разделилась на три фракции. Слева — либералы. Они его бросили и выступили в поддержку Генри Уоллеса, бывшего вице-президента в правительстве Рузвельта. Справа — расисты с Юга. Они его тоже бросили — в пользу молодого губернатора Южной Каролины Строма Тер-монда. А в центре оставался один Гарри Трумэн.
И тем не менее он удержался, умудрившись обернуть раскол в партийных рядах преимуществом. Лишенный флангов, он на все сто процентов использовал центр — и победил на выборах 1948 года, оторвавшись от соперника на два миллиона голосов.
Как ему это удалось? Этот раскол стал результатом продуманной политики республиканцев. Вознамерившись подорвать коалицию, не пускавшую их в Белый дом на протяжении последних 16 лет, они выработали стратегию, чем-то напоминавшую стратегию Авраама Линкольна в его борьбе с Дугласом. Кандидат республиканцев Томас Е. Дыои и его партия пытались использовать свою непримиримую борьбу с коммунистами, окопавшимися дома, в Америке, для того чтобы загнать Трумэна настолько далеко вправо, чтобы он потерял поддержку левого крыла своей же партии.
Левые действительно повернулись к Трумэну спиной и встали под знамена Генри Уоллеса; в этих условиях Трумэну, чтобы привлечь на свою сторону либералов, пришлось занять во внутренних делах, особенно по вопросу о гражданских правах, откровенно популистскую позицию. Но против него, бедняги, оборачивалось буквально все. Выступления в защиту гражданских прав нравились афроамерикан-цам и либералам, но настолько отталкивали демократов с Юга, что они также, подводя мину под партийное единство, встали на сторону диксикратов во главе с Термондом.
Таким образом, все было, кажется, подготовлено для торжества республиканцев. И тем не менее Трумэн, ко всеобщему удивлению, победил. Его ряды были расколоты не меньше, чем у Стивена Дугласа или Хьюберта Хамфри, и все же ему удалось добиться переизбрания. Он не только пережил раскол, он вырос на его дрожжах.
Каким же образом?
Говоря коротко, раскол способствовал очищению партии, и это сыграло на руку претенденту. Свободный от необходимости считаться с расистами с Юга, Трумэн мог открыто и эффективно апеллировать к чернокожим, живущим на Севере. Свободный от необходимости считаться с прокомму-нистически в большинстве своем настроенными левыми, он мог нападать на Сталина и противостоять Советам, что лишало республиканцев их старших козырей. Раскол, с которым столкнулись Дуглас и Хамфри, расстроил их ряды и подорвал решимость. Раскол, с которым столкнулся Трумэн, лишь укрепил его позиции.
Принося в 1945 году президентскую присягу, Трумэн не мог, разумеется, в полной мере считаться преемником колосса Рузвельта. Ведь даже на посту вице-президента этот практически неизвестный стране политик пробыл лишь немногим более месяца, который осталось прожить Рузвельту после последнего избрания.
Невысокий, неприметный, необразованный — он даже колледж не окончил, — Трумэн, ко всему прочему, был наделен резким и скрипучим голосом, остро контрастировавшим с глубоким баритоном Рузвельта. По радио он звучал отвратительно, а ведь именно радио стало техническим средством, обеспечившим Рузвельту живой контакт со страной. Первые годы трумэновского президентства оказались чистой катастрофой.