Игры порочной крови
Шрифт:
Я говорила всё легче, ровнее, словно поделившись, сняла часть ноши с себя. Сейчас, когда эмоции не так довлели я уже спокойно смогла признаться себе, что готова рассказать этому мужчине даже о своем застарелом кошмаре, лишь бы чуть отсрочить и не говорить о детях.
— Продолжай, — мой любимый баритон звучал глухо.
— Он заманил меня в ловушку, пытался подчинить, насилием и болью, — я выдохнула, — Меня вытащили оттуда и довольно быстро, только его найти не удалось. Прошло уже десять лет, но он еще иногда мне снится. Потому я не захотела светиться, мне есть что терять.
В
— Что это? — Арван растерянно поднялся, шагнул ко мне, я попятилась к двери.
Наверно всё-таки соображала еще очень туго, поскольку единственное что нашла ответить:
— Леоден, барон Шенри, — и добавила обреченно, — С сестрой Алалией.
Он наступал. Я пятилась, чувствуя, что бледнею, и силясь что-нибудь сказать, пока не уперлась в дверь спиной. Но и тут Арван не остановился, отодвинул меня в сторону, мягко, но непреклонно, и прошел через гардероб в детскую.
Псы кинулись с двух сторон, молча, двумя убийственными молниями, но увязли в тягучих потоках воздуха, лохматящих песочного цвета шерсть. Арван сосредоточенно замер, удерживая охранников, когда я подоспела к нему со спины, обхватила за талию, зашептала:
— Свой. Это друг!
Щены сразу успокоились, прекратили рваться к нарушителю детского спокойствия. Я почувствовала как брюнет качнулся вперёд, отпустила его, без сил откинувшись на стену.
Темная фигура в куртке замершая между двух кроваток как-то ссутулилась. Он простоял так несколько минут, потом развернулся и тихо ступая, вышел обратно в спальню. Даже не взглянув на меня.
Я убедилась, что сон малышей не потревожен, тихонько вышла за ним.
Их светлость мерил комнату шагами. От камина к кровати и обратно. Семь шагов.
Наконец остановился, поднял с постели енота, растерянно повертел. И двинулся на меня.
Не знаю, действовало ли еще зелье, но, по-моему, оно всё выгорело в миг. У меня кровь к щекам прилила, и тряслись руки. А потом я услышала странное:
— Надеюсь, ты действительно вдова, потому что иначе я найду и убью его!
И было в этом столько ярости, что я растерялась и ляпнула:
— Самоубийство — грех перед богами, — и прикусила губу.
— Причем тут это, — он, кажется, опешил, отступил.
— Их отец — ты, — я бросилась как в омут с головой.
— Но… как, — он запустил в волосы руку, знакомым жестом ероша их.
— Я думала ты большой мальчик, знаешь, откуда дети берутся, — меня явно заносило, но остановиться я не могла. До доверия нам было как до луны. Он тоже мне не верил.
— Лира! — он хотел сказать еще что-то, но я перебила, добавила.
— А нечего в женщину палкой своей было тыкать, — сказала, и лишь потом поняла, как это прозвучало. Он, разумеется, понял меня не правильно. Улыбнулся даже, но криво как-то, горько.
— Я думал, что тебе нравится.
— Я жезл твой нейтрализующий имела ввиду! — поспешила поправиться.
— А он тут причем?
— Вы их вообще испытываете? — дождалась кивка, —
Я стояла, сложив руки на груди и радуясь, что выпила успокоительное, иначе вокруг меня уже бушевала бы метель. Может и Арвану предложить?
— Подожди, — тот сделал еще один шаг назад, — Но у меня не может… — он наконец собрался, еще раз взъерошил волосы. — Я не раз спал с женщинами без предохранения, ни одна их них не беременела.
— Твои сведения устарели на пару лет, — упоминание других женщин вызвало во мне очередную волну ревности. Сколько раз ему надо повторить, чтоб он понял, — Не веришь? Можешь уходить, — я шагнула вперед, и теперь попятился уже он. — Уходи!
Я наступала, он сделал еще несколько шагов назад. Растерянно огляделся и пошел к балкону. Я молча следила как тёмная сгорбленная фигура понуро дошла до бортика. Взвились снежинки, и за окном больше никого не было.
Постояв с минуту — всё-таки выбежала следом. Следы тянулись из сада по припорошенной снежком земле, обрывались, и с другой точки уводили обратно под заснеженные деревья.
Простояла пока окончательно не замёрзла, вернулась в детскую. Подкинула в камин дров, упала на кушетку и беззвучно разрыдалась, кусая руку. Два лохматых мастифа устроились рядом и изредка, очень по-человечески вздыхали. Там я и уснула.
Утро случилось раннее. Сначала проснулись дети и радостно галдя бросились обнимать меня, заглянула няня, одна из горничных забрала щенов на прогулку — в общем, выспаться не удалось, но ночная тоска отступила. Уже проходя через гардероб, я глянула на приготовленное к балу платье, поморщилась и задвинула его подальше.
Наряд был пошит в пару костюму Никласа, а об этом ничтожестве и думать не хотелось, придётся еще заехать к модистке.
Я наспех обмазала мазью синяки, оставшиеся от прошлой ночи, накапала успокоительного, и, перекусывая на бегу, помчалась в Академию. Поймала себя на том, что всё утро ждала, что один зеленоглазый брюнет вернётся. Озиралась с надеждой, выходя из дома и садясь в коляску и ворот, но столь желанный мужчина так и не появился, зато я срисовала нескольких подозрительных личностей вокруг дома. Наблюдатели Криса? Он же отозвал своих людей. Проверила защиту периметра и сделала себе пометку присмотреться к соглядатаям, как только избавлюсь от коварного украшения.
По Академии шла впервые не скрываясь и гордо расправив плечи, но так никого и не встретила. В кабинете профессора Кронкера было как всегда тихо, немного пыльно и приятно пахло кожей и бумагой. Сам маг стоял в углу у большого планшета и что-то увлечённо чертил.
— А внученька, — он коротко глянул на меня, с хитрым прищуром, отвернулся и дочертил пару линий, — Ты в день бала учиться пожаловала, вместо того чтоб ноготки полировать и пёрышки чистить?
— Да не полируется, — вздохнула я тяжко, опустившись в кресло, — Дрянь какая-то к перьям прилипла.