Игры с призраком. Кон третий.
Шрифт:
— Зря вы так.
— Уберите ее, — не глядя на куклу, приказал Ланкранц своим охранникам. Те за руки, за ноги, подняли женщину, утащили в спальню и кинули на постель. Король же продолжал изучать лицо капитана. — Сходи к Косте, — сказал, наконец. — Ты постоянно подставляешься. Почему? Жалеешь ее? А она о жалости и сострадании ничего не знает… Ладно. У меня новости: Крис на подлете. У него важная информация, скажет при встрече. На ужин жду всех. Будь обязательно.
И поморщившись от неприятного вида разбитого лица мужчины, потрепал его по плечу:
— Не подставляйся больше и не церемонься. Ее время закончилось. Иди к Косте и парней прихвати. Вам нужна помощь.
Развернулся и пошел обратно.
Кирилл посмотрел ему в спину, покосился на свои окровавленные руки и невесело усмехнулся: хорош совет, на счет Косты, а на счет остального — мимо. И задумчиво потер свой затылок: как его клон-то, а? На высокопрофессиональном уровне уделала. Странно. Извиняться прежде, чем ударить? Не в ее стиле. А глаза? Ни ехидства, ни надменности — сожаление и просьба — может не надо? А движения? Песня. И била по болевым точкам, но с расчетом силы. А ведь могла убить легко и изящно. Пятерых!
Кирилл качнул головой, ничего не понимая. Если б он не знал, что имеет дело с галокеном, машиной, он бы подумал, что во дворец вернулась Анжина и решила всего лишь научить манерам грубиянов. Ее всегда выводило из себя немотивированное хамство, неоправданная жестокость. Клон же была постоянным носителем того и другого, и радовалась, когда ей удавалось довести человека до бешенства, причинить боль, вывести из себя. Она не утруждала себя корректностью, не рассчитывала силы.
— Неувязка, — задумчиво протянул Кирилл.
— Ты о чем, капитан? — удивился Герхан, с кряхтением разминая шею. — Совсем озверела, сука!
Шерби отвел взгляд — он был не согласен с товарищем. Зверями в данной ситуации скорее были они, а не кукла. И тяжело вздохнул: что за ерунда ему в голову лезет? Кого он оправдывает? В чем? А кого обвиняет и тоже, в чем? И почему чувствует себя настолько отвратительно, что в пору нижайше умолять о прощении. Вот только кого?
Капитан пошел к Вагрету, приказав себе: `больше ни одной мысли, ни одного сомнения, ни одной нотки жалости! Помни: клон, он и есть клон! Машине легко давить на чувства, играть людьми как игрушками, интриговать, давить, сшибать лбами, расставлять капканы из непредсказуемых, противоречивых поступков и слов. Но ты же не мальчишка, чтоб попадаться в один и тот же капкан? Да, играть против машины трудно, но человек умней и сильней, потому что он — человек… Еще бы остаться людьми, а то ведь действительно зверем….
Глава 4
На ужин, в королевскую столовую подтягивались друзья — самые близкие, кому Ричард доверял, пусть ни как раньше — как себе, но все же верил больше чем, остальным.
Пит, неизменный друг, соратник, советник и изумительный разгильдяй, уже сидел за столом и жевал фрукты прямо с вазы, пододвинув ее к себе. Коста посматривал на собравшихся, то и дело вздыхал: ему всегда было чем заняться, и он не видел в сборищах толку, только трату драгоценного времени, что его несказанно огорчало. Кирилл заподозрил, что Вагрет вообще бы не пришел, если б не личное приглашение Ричарда и тема — прилет Криса с особо важными вестями. Все: кто тайно, кто явно, надеялись, что они касаются королевы. Ее судьба вызывала уже не тревогу, а горькие раздумья о самом черном финале.
Кирилл покосился на Пита и отодвинул свою тарелку — аппетита не было, да и не могло быть. Какой ужин, обед, завтрак, какие фрукты или десерты, если сердце выпрыгивает из груди от нетерпения и волнения, а в горле ком, а в мыслях молитва — пусть весть будет хорошей, очень, очень хорошей! И о ней…
Впрочем, Шерби мог поклясться, что у каждого присутствующего мысли были однотипны, а голова была занята лишь Анжиной и теми новостями, что вез граф Войстер. Даже Пит жевал с таким видом, что было ясно — он не понимает, что ест, а просто забивает рот и занимает руки, чтобы скрыть волнение.
Ричард мерил шагами столовую то и дело останавливаясь у окна, поглядывая в него, морщил лоб: с чем летит Крис? Если не поставил в известность о новостях через средства связи, сорвался с Энты, чтобы лично доложить королю, значит, вести действительно очень важные, да еще и секретные. Это как раз в характере старого сыщика, циника и пессимиста — ни слова врагу! А вокруг только они и только с самыми злобными планами. Сейчас Ричард понимал его, как никогда не понимал раньше. Он и сам поймал себя на мысли, что даже на друзей стал смотреть с подозрением, взвешивать каждое их слово, каждое действие.
— Ты послал эскорт? — спросил у Шерби.
— Они уже встретили господина Войстера и везут сюда, — заверил.
— Долго везут, — буркнул Пит и принялся уничтожать груши в сахаре.
— У тебя будет несварение, — качнул головой Коста, глядя на прожорливого атлета.
— Лучше несварение желудка, чем заворот извилин! У меня уже мозг вскипел! Рич! — развернулся к королю. — Что опять Крис выдумал? Специально нас мучиться от любопытства заставляет? В ломы было по видеосвязи сообщить, чего он там нарыл?
— Видно не доверил связи. И правильно. Чипы могут стоять, где угодно, и то, что узнал Крис, легко узнает Паул.
— Опять?! — возмутился мужчина. — Персонал проверили — нет клонов! Технику и аппаратуру проверили, каждый бег дворца и парка — тоже. Нет, чипов!…
— Тогда как кукла получает приказы от Зор, как он влияет на нее?! — качнулся к нему король, раздражаясь не столько недалекостью друга, сколько затянувшемуся ожиданию вестей.
— Ничего она не получает…
— Хватит! Она не получает, но слишком много знает. Вундеркинд со встроенной антенной…
— О! Кстати, этот вариант мы еще не рассматривали. Вполне возможно так и есть. Программа какая-нибудь забита на улавливание ультразвуковых волн.
— Чушь!
— Друзья мои, давайте не будем ссориться, — попросил Коста, чувствуя себя неуютно в обществе раздраженных, возбужденных ожиданием мужчин. Ричард посмотрел на него и отвернулся к окну. Пит взял с вазы пирожное. В это время открылась дверь в столовую и в помещение вошел граф Войстер.
— Наконец-то! — подпрыгнул Пит, не усидев на месте и выронил пирожное, но даже не заметил этого. — Ну! — уставился на друга.