Игры Сильных. Акт I: Исключение
Шрифт:
Ко мне повернулся круглолицый франт в дорогом костюме. Сверкая лысиной, он уставился спокойным, почти дружелюбным взглядом. Глаза блестят, а щёки пылают румянцем. Примерно так смотрит на мышонка удав перед броском. Хорошо откормленный удав.
Щеголь продолжил высоким голосом, мерзко растягивая слова:
– Не узнаёте меня? А вам и не положено. Зато вы нам известны со всевозможных сторон. Ваша московская прописка, родительский адрес в Иваново. Мы знаем, в какие бары вы ходите после работы, что предпочитаете на обед и даже цвет вашей зубной щётки.
– Откуда такая честь?
– брезгливо отозвался я, напуская безразличия. Но судя по заблестевшим глазам
– Уважаемый Ярослав Олегович. Вы для нас субъект крайне значительный. А как может быть иначе? Ведь именно нам вы должны двадцать миллионов рублей. Припоминаете? Павел Васильевич, очаровательный человек, уверял нас в вашей безупречной платёжеспособности.
– смакуя каждое слово, промурлыкал франт.
Отвратительная манера общения. Ехидство, замешанное на каких-то гоголевских тонах. В сознании всплыл образ слащавого Манилова. Помещик был любезен до дрожи, но мой собеседник вряд ли будет улыбчив так долго. Змей должен оскалить клыки. Только я совсем не гожусь на роль мышонка. Скорее уж изворотливый мангуст! В общении с хищником ни за что нельзя давать слабину - сожрёт. Как же саднит лоб... Рана засохла, и кровь больше не льётся, но легче не стало. Даже пощупать не могу - руки прижаты бугаями.
Вновь меня пронзила неприятная мысль. Удав, змей, мерзкий шёпот... Что там было ещё? Что-то про "не прорваться без порезов..." Не про этого ли хлыща писал загадочный Искра? Объятия тут крепче некуда, да и порезы в наличии! Звучит как очередной бред. Или нет? Отправитель не мог заранее знать о разговоре с полковником, а тем более о встрече с кредитором. Для этого нужно было следить за мной без отрыва. Или вовсе подстроить оба свидания. Слишком круто для рекламной кампании - значит это рядовая паранойя!
Собравшись, я выдал язвительный ответ в тон собеседнику:
– Свалил ваш Павел Васильевич. Сунул богатства в сундучок и отправился в дальние дали. Ищите его теперь по всему белому свету.
– Знаю, голубчик. И Павел Васильевич, и Евгений Альбертович, - проворковал грузный щёголь, продолжая растягивать слова.
– Оба изволили упорхнуть из страны на пике, так сказать, славы. Собрали все доступные средства наивных вкладчиков и благополучно канули в неизвестность. Мои люди их найдут, непременно. В этом у меня нет сомнений. Ведь они так же должны мне увесистую сумму. Однако сейчас мы ведём беседу по поводу ваших обязательств. Вы занимали, если помните, под честное и благородное слово. А я привык, что мои партнёры не пускают твёрдых слов на вольный ветер. Будет до боли печально, если такой обаятельный молодой человек растворится в огромном городе. Не находите?
– Трудно спорить. Но хочу напомнить, что у нас договор! По нему я могу ещё больше года собирать деньги для выплаты взятых обязательств! Так что вы обяз...
– повысил я голос, тут же ощутив грубый тычок в бок.
– Прошу меня простить!
– ещё противнее пропел краснощёкий. Излюбленная манера знатных шишек. Нацепить маску, обратную своей сути.
– Ситуация слегка переменилась. Когда мы соглашались на данные условия, фирма была жива, цвела и улыбалась. У вас был надёжный тыл. А сейчас ваша кредитоспособность порядочно снизилась. Поступим вот как. Положение не оставляет нам выбора, милейший Ярослав Олегович. Теперь в вашем распоряжении не жалкий год, как предписывает договор, а целых десять дней! И крайне не советую тянуть с поисками средств. У нас, благородных людей, так уж заведено. Свои кровные мы завсегда возвращаем. У вас, например, есть недвижимость в Иваново. Кроме того, сейчас
– Недвижимость? Родительская квартира?! Слушайте, мрази!
– осмелел я от безысходности и попытался вырваться.
– По закону вы не может менять условия договора без моего согласия. Подавайте иск, обращайтесь к приставам, куда пожелаете. У меня есть чёткий срок, и я назло не выплачу захудалой копейки до его окончания. А теперь - свалите!
Сидящий справа амбал показательно вытащил из-под плаща чёрный пистолет и недвусмысленно поднёс дуло к моему носу. Верзила покачал указательным пальцем.
– Милейший, вы меня не так поняли. Наш диалог выпал из юридического поля после того, как ваши коллеги благополучно отбыли на курорт. Отныне мы устанавливаем правила сами.
– Вас просто посадят!
– я окончательно потерял наглость. Сам поражаюсь своей смелости. Или безрассудству. Оружие, судя по всему, настоящее.
– На дворе не девяностые прошлого века. Сейчас за такое и на электрический стул можно сесть!
– Да-да, поправки в уголовный кодекс...
– загадочно улыбнулся франт.
– Но кто вам, прекрасный мой, сказал, что мы будем что-то нарушать? Когда однажды вечером ваш батюшка, выходя с кафедры вдруг поскользнётся на свежем льду и совершенно случайно разобьёт затылок, разве в этом будем виноваты мы? Или ваша роскошнейшая матушка невольным образом превысит норму снотворного и по ошибке запьёт его ароматным испанским вином. А ваша сестрёнка...
– Заткнись, тварь!
– вскрикнул я, вырвавшись из тисков амбалов. Громилы расслабились от пения босса. Сидящему слева - резкий удар костяшками в горло, обратным движением послал локоть в нос правому. Самую малость не достал. Подготовленный боец на реакции отбил удар, тут же нанеся свой. А вот моей подготовки не хватило. Тесное пространство салона не оставило мне шансов. Очередной полёт в царство тьмы - уже можно покупать абонемент.
– Доброе утро! Хотя на дворе почти ночь, но эти правила приличия... Итак, Ярослав Олегович, голубчик, что же вы продолжаете вести себя как отъявленный негодник?
– с притворной усмешкой воскликнул толстяк.
У моей головы сегодня выдался денёк ещё хуже, чем у меня. Чувствую, как по губам струйками стекает кровь. Нос болит нещадно, лоб всё так же ноет. Здоровяк слева изредка покашливает - хорошо ему прилетело в кадык. Удар достаточно подлый и действенный, если неожиданный.
А вот правый мордоворот в полном порядке и, более того, прижал пистолет к моей ноге. Странный выбор, ведь до этого он угрожал перед лицом.
– Вы не представляете, каких трудов мне стоило отговорить добрейшего Анатолия не оставлять на вас чужеродных отверстий. А ведь он страстно желал пустить вам пулю в бедро, не задевая кости и артерии. Жутко больно, но не смертельно. Вы должны быть мне благодарны!
– Я бы раскланялся, да руки заняты.
Запястья мне действительно связали за спиной пластиковой стяжкой. Боятся значит? Это уже кое-что.
– Будем считать, что я поверил, - отрезал противный толстяк.
– Но простить никак не могу. Дабы помочь вам очистить до блеска совесть, мы зачтём как часть долга ваше транспортное средство. По самым щедрым моим соображениям, я готов оценить ваш немецкий автомобиль в два миллиона рублей. Останется всего-то восемнадцать.
– Вы в конец охренели? Он стоит не меньше десяти!
– я задохнулся от возмущения. И тут же согнулся от резкого удара в солнечное сплетение. Дыхание моментально перехватило.