Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
– - Не будет у тебя следующего раза. И ни у кого из вас не будет. Вы разжалованы и уволены из армии. Вчистую.
Я даже засмеялся.
– - Не складывается, товарищ генерал-лейтенант. Это все равно что приказать: отрубить голову и повесить. Если мы разжалованы и уволены, значит -- мы штатские. При чем здесь военный трибунал? А если трибунал, зачем увольнение? А вдруг трибунал решит, что правильней нас расстрелять?
– - Трибунала не будет. Я сказал, что сяду рядом с вами, потому что тоже не выполнил бы такого приказа. А Жеребцов сядет -- за то, что его отдал.
– - Полегчало, -- заметил
– - Трибунала, значит, не будет, а приказ об увольнении остается в силе?
– - Да, -- сказал он и погасил сигарету. И тут же закурил новую.
– - Но за что?
– - снова спросил, почти крикнул Муха.
– - Не за что, а почему, -- поправил командующий.
– - Или зачем.
– - Зачем?
– - повторил Муха.
– - Вы слишком много знаете. Программа, по которой проводились эти дела, закрыта...
– - Так это была целая программа?
– - спросил я.
– - И, наверное, кодовое название у нее было? Безумно интересно -- какое же?
– - "Помоги другу".
– - Как?!
– - заорал я.
– - "Помоги другу"?! Да там что, в этом Управлении по планированию специальных мероприятий, параноики сидят? А может -- поэты? "Помоги другу"! Сразу и не сообразишь, что кощунственней -- сама программа или ее название! "Помоги другу"! Это надо же до такого додуматься!
– - Не забывай, капитан: благодаря этой программе многим нашим солдатам удалось спасти жизнь.
– - Многим -- это скольким?
– - спросил Док.
– - У меня нет этой информации.
– - Может, стоит поинтересоваться? И сравнить: сколько тканей и органов было получено в ходе реализации этой программы и сколько использовано в наших госпиталях. С учетом того, что этим занималась не только команда капитана Труханова.
Командующий нахмурился.
– - Вы хотите сказать...
– - Ничего конкретного, -- возразил Док.
– - Просто мысли вслух. Однажды я видел биржевой каталог. Меня интересовало хирургическое оборудование для полевых госпиталей. И случайно я обратил внимание на строчку: "Препарат Ф". Мне объяснили: это гормональная вытяжка из эмбрионов, которые получают при абортах. И настоятельно советовали не вникать.
– - При чем здесь аборты?
– - не понял командующий.
– - Я не знаю, сколько стоит почка или роговица глаза, но цены могут быть сопоставимы с ценой препарата Ф. А цена его: сто тысяч долларов за один грамм.
– - За один грамм?!
– - поразился командующий.
– - Вот именно, -- подтвердил Док.
– - Мы произведем самую тщательную проверку. Мой адъютант лично этим займется. Он парень въедливый. И если что...
– - О чем вы говорите?!
– - вмешался я.
– - О другом нужно говорить: сколько матерей не смогли в последний раз увидеть лицо своего сына!
– - Я повторяю: программа закрыта, -- ответил командующий.
– Продолжение ее признано нецелесообразным. Не без вашей помощи, -- добавил он.
Я поправил:
– - Скажите лучше: не без помощи полевого командира Исы Мадуева.
– - Сейчас это уже не имеет значения. Программы нет. Но если о ней станет известно -- даже задним числом... Вы задействованы на самых опасных заданиях. Нельзя исключать, что кто-то из вас может попасть к боевикам. И под пытками рассказать о ней. Ваше увольнение эту опасность нейтрализует.
– -
– - изумился я.
Он хмуро покачал головой:
– - Нет.
Мы молчали. Совершенно обалдели. Логика была -- высший пилотаж. И единственный из нас, кто нашелся, был Артист. Он подошел к столу командующего и вежливо попросил:
– - Можно на секунду вашу сигарету?
Взял из рук ничего не понимающего командарма дымящуюся "Мальборо", подсел к столу, поддернул обшлаг форменки на левой руке и приложил сигарету к коже повыше запястья. И эдак медленно, не торопясь, потушил. После чего вернул сигарету командующему, сказал "Извините" и сел на свое место.
Мы-то знали этот фокус Артиста, а командующий просто офонарел.
Собственно, это был никакой не фокус. Как-то в казарме мы заговорили о пытках. Ну, мало ли о чем говорят в казармах. Чаще, конечно, о бабах, но и другие темы проскальзывают. Вот и вывернулось из трепа: может ли человек выдержать пытку? Знали, конечно, из книг: может. Партизаны в войну, а еще раньше Джордано Бруно, ранние христиане, протопоп Аввакум. Но -- как? Вот тогда Артист нам это и продемонстрировал. А потом рассказал. Он с детства жутко боялся боли. Когда в школе объявляли, что завтра будут делать прививки, всю ночь не спал. А перед любым уколом вообще обмирал от ужаса. И однажды, он уже в театральном учился, вышло так, что его девушка сказала ему, что полюбила другого. Артист вспоминал: "Я понял, что схожу с ума. И чтобы хоть как-то отвлечься, случайно ткнул сигаретой в руку. И ощутил не боль, а облегчение. Боль, конечно, тоже была. Но это было -- как комариный укус". Вот тогда, сказал он, я и понял, что есть кое-что сильнее любой боли. Ненависть, ярость, гордость, любовь. Только о них надо думать, а не о боли. Предложил: не хотите попробовать? И мы попробовали, каждый. И ничего, нормально выдержали. С того дня у каждого на левой руке, повыше запястья, по метке осталось. А у самого Артиста их было четыре. Не слишком-то, видно, ему везло в любви.
Командующий долго рассматривал потушенную сигарету, потом бросил ее в пепельницу и спросил:
– - Что вы этим хотели сказать? Артист только плечами пожал:
– - Да ничего.
Командующий жахнул по столу ладонью так, что на пол посыпались бумаги и карандаши.
– - Не я этот приказ подписал, ясно? Не я!
Я спросил:
– - А кто?
– - На, капитан, читай!
Я взял листок приказа, отпечатанный на служебном бланке. Подпись на нем была: заместитель министра обороны. Я передал приказ Доку, он -- Боцману, бумага обошла всех и вернулась на стол командующего.
– - Теперь верите?
– - спросил он.
– - Я был категорически против. Самым категорическим образом!
– - И ничего не смогли сделать? Он только развел руками:
– - Ничего... Извините, ребята, но так получилось.
– - Не расстраивайтесь, товарищ генерал-лейтенант, -- успокоил я его.
– Я все думал: почему у нас ничего не получается? В Афгане обосрались, в Чечне обсираемся на каждом шагу. А причина-то очень простая. Если боевой генерал, командующий действующей армией, бессилен против министерской вши -- это не армия. Это выгребная яма. И сидеть в ней по уши в говне -- увольте!