Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
– - Я согласен, -- немного подумав, сказал он.
А почему бы и нет? Чечней он был уже по горло сыт. Перспективы продвижения по службе там не было никакой, да Голубкова это давно уже не волновало. Стать генералом ему не светило ни с какой стороны. Возраст не тот. Да и не та это была война, на которой боевой офицер может быстро сделать карьеру. Карьеры делали в штабах, при большом начальстве. У Голубкова же за все время службы был только один шанс для рывка: сразу после Афгана поступить в Академию Генштаба. Но он упустил этот шанс: Нюра забеременела третьим ребенком, с жильем пришлось повозиться, пока сумели обменять двухкомнатную квартиру Голубкова в Екатеринбурге и двухкомнатную
Что же до специальных мероприятий... Контрразведка и в Африке контрразведка. Разберемся как-нибудь, не пальцем деланы. Зато дома, каждый вечер с семьей -- кроме командировок, которых, догадывался Голубков, будет немало. И все равно -- дома. Нюше помощь, да и дети требовали отцовского глаза.
Конечно, согласен.
Через полчаса кадровик ввел его в кабинет начальника Управления, а сам на черной министерской "Волге", утыканной антеннами, вернулся на Фрунзенскую набережную, в "Пентагон".
– - Товарищ генерал-лейтенант, полковник Голубков прибыл для дальнейшего прохождения службы, -- по всей форме доложился Голубков, хотя Волков был в штатском.
– - Отставить. У нас нет ни генералов, ни полковников. Есть Анатолий Федорович и Константин Дмитриевич.
– - Волков вышел из-за своего стола, обставленного десятком телефонов и аппаратов спецсвязи, пожал Голубкову руку и указал на одно из глубоких кожаных кресел, стоявших у стены кабинета возле низкого журнального столика.
– - Рад вас видеть, Константин Дмитриевич. Присаживайтесь. Этот вызов для вас был, наверное, полной неожиданностью?
– - Не полной, -- признался Голубков.
– - Ему предшествовала наша случайная встреча перед вашим отлетом из Грозного. Бойцы вспоминают минувшие дни.
– - Что дает вам основания связывать эту встречу с вашим вызовом?
– - Генерал Жеребцов.
– - Неплохо, -- отметил Волков.
– - Вы правы. Гибель генерала Жеребцова обезглавила нашу резидентуру в Чечне. Нужно было срочно искать замену. У меня была мысль предложить вашу кандидатуру, но...
"Должность генеральская, а ты всего лишь старый полковник", -- закончил про себя его фразу Голубков.
– - Дело не в том, что это генеральская должность, -- словно бы угадав, о чем он думает, продолжал Волков.
– - Совсем не в этом. Я не знаю человека, который лучше вас ориентировался бы в обстановке в Чечне. Но вы совершенно незнакомы со спецификой нашей работы. Поэтому мы остановились на промежуточном варианте: в Чечню мы откомандировали одного из наших сотрудников, а ставшую вакантной в результате кадровых передвижек должность я решил предложить вам. У нас работают специалисты высшей квалификации в самых различных областях. Но порой им не хватает того, что я назвал бы заземленностью, умения оценить ситуацию с самой что ни на есть бытовой точки зрения. В том числе и оценить моральные аспекты проблемы. Вероятно, и мне этого не всегда хватает. Поэтому иногда случаются осечки. А одна из программ, блестящая по замыслу и сулившая огромную практическую пользу, едва не обернулась для нас катастрофой. Именно потому, что не был учтен нравственный фактор, взгляд самого обычного человека. У вас вопрос?
У Голубкова был, конечно, вопрос. И не один -- штук пятнадцать. Но задал он только один:
– - Кому подчиняется Управление?
– - Уполномоченным на то лицам, --
– Умеете вы задавать вопросы.
– - А вы умеете на них отвечать. Волков усмехнулся:
– - Это моя профессия. Итак, Константин Дмитриевич, я уверен, что мы сработаемся. Не хуже, чем в Кабуле. Особенно если вы не будете заявлять после каждой неудачи: "А что я вам, придуркам, говорил?"
– - Я так не заявлял, -- запротестовал Голубков.
– - Но так думали. И были в большинстве случаев, насколько я помню, правы. Завтра я представлю вас коллективу и вашему непосредственному начальнику -- генерал-майору Александру Николаевичу Нифонтову. Первое время мы не будем вас задействовать в разработке конкретных мероприятий. Осматривайтесь, осваивайтесь, а там и до дела дойдет.
– - Каковы будут мои обязанности в этот период адаптации?
– - Вы -- эксперт оперативного отдела. Вот и будете давать экспертные заключения по нашим программам.
– - С точки зрения здравого смысла?
– - уточнил Голубков.
– - Нет. У вас огромный профессиональный опыт. Он и будет вам основной опорой. Кстати, у вас есть цивильный костюм?
– - Есть один.
– - Придется вам разориться еще на пару. У нас принято ходить на работу в штатском. Мне, правда, приходится надевать мундир чаще -- когда вызывают наверх... Желаю успеха!..
Месяца два Голубков осматривался и вникал. Он довольно быстро и без труда, не задавая никому лишних вопросов, разобрался в структуре Управления. В нем было четыре крупных отдела: оперативный, аналитический, внешнеполитический и внутриполитический. Особняком стоял отдел компьютерного обеспечения -- информационный. Он занимал весь цокольный этаж, на входе постоянно дежурила внутренняя охрана, а вход разрешался только по специальным разовым пропускам.
По программам, которые поступали к нему на отзыв, Голубков определил в общих чертах и сферу деятельности Управления. Она озадачила его своей разноплановостью. Были конкретные разработки, связанные с Чечней и Таджикистаном, с противодействием акциям иностранных спецслужб. Но были и совершенно неожиданные: программа стабилизации обстановки в Кузбассе и Воркуте, комплекс мероприятий по предотвращению перекачки из России на Запад капиталов в валюте...
Понятно, что далеко не все разработки проходили через него, но главное Голубков уяснил. Управление относилось не к ГРУ или Службе внешней разведки, как он поначалу было решил, не к ФСБ и не к Министерству обороны. "Уполномоченные на то лица", которым непосредственно подчинялся Волков, сидели в Белом доме, а возможно -- и в самом Кремле. Для высшего руководства России Управление было инструментом для решения наиболее деликатных проблем. Это и сообщало ему особую значимость, а его сотрудникам -- чувство избранности, превосходства над простыми смертными, будь они даже в генеральских званиях.
Как и в любое подобное заведение, попасть сюда было не так-то просто. За плечами многих нынешних коллег Голубкова были зарубежные университеты, МГИМО, военные академии, некоторые даже прошли двухгодичный курс обучения в Международном центре стратегических исследований имени Джорджа Маршалла -он находился где-то в Баварии, в Альпах. Нередки были известные всей России фамилии -- сыновья крупных военачальников, дипломатов, министров. Учреждение было сверхсекретным, что лишний раз подчеркивалось атмосферой царившей здесь всеобщей подозрительности. Никто не говорил о своих делах даже с сослуживцами из своего отдела -- не столько в силу требований режима, сколько в еще большей степени для того, чтобы придать себе таинственности и значительности.