Их любимая злодейка
Шрифт:
И всё-таки я поступила скверно, навязав этому красивому мужчине столь неподходящую и унизительную роль.
«Бла-бла-бла», — сказала Кхалэ.
Она всегда умела поддержать.
Я сложила крылья. До сих пор, даже спустя неделю, их наличие изумляло. Привыкнуть к новому телу оказалось непросто. Первые дни я училась соизмерять силу, не забывать об острых длинных когтями. Сколько раз просыпалась в разбуренной постели, вся в перьях из выпотрошенных подушек! Помню, как пыталась почесать лицо и оставила на щеке три кровавые борозды. Впрочем, к тому моменту, как я закончила орать от ужаса, раны успели затянуться.
Зато в услугах маникюрши я больше не нуждалась. Теперь мои ногти напоминали миниатюрные обсидиановые ножи.
— Что мне с ним делать? — шёпотом спросила я ведьму и кивнула в сторону эльфа.
Пожалуй, я была смущена не меньше своего трофея. Хорошо хоть старая особенность краснеть при малейшей неловкости этому телу была не свойственна.
— Делай, что хочешь, — ответила Кхалэ. — Можешь отвести его в гарем.
У меня есть гарем?
Вот эта новость! Я думала, отправляя меня за данью, Кхалэ шутила.
В груди словно стрекозы защекотали крылышками. Меня, как воздушный шарик, наполнил сладкий волнительный трепет. Любопытно-то как! Взглянуть бы одним глазком!
«Можешь даже двумя, — Кхалэ бессовестно встряла в мой внутренний монолог. — Только выбор там небогатый. Каждый раз, стоит тебе кем-нибудь увлечься, твой ревнивый муж находит способ с ним расправиться».
Мой муж. Мой неуловимый загадочный муж, которого я до сих пор ни разу не видела.
Я с тревогой посмотрела на эльфа. На миг наши взгляды встретились, и в лицо будто плеснуло жаром.
Не хочу, чтобы Сивер ему навредил.
«Пока можешь об этом не беспокоиться».
Почему? Что это значит?
Кхалэ тяжело вздохнула:
— Пойдём, покажу тебе дорогу в гарем.
Глава 4
Кхалэ взмахнула рукой, очертила в воздухе огненный круг и исчезла в открывшемся портале.
В голове раздался удаляющийся голос: «Встретимся в главной галереи западного крыла».
Как будто я знала, какая из галерей западного крыла главная и вообще где именно это западное крыло находится!
Но Кхалэ уже скрылась, и надо было отправляться следом, пока моей растерянности не заметили.
Я повернулась к эльфу. Вечер виртуозно изображал каменного истукана. Каменного истукана с горящими ушами и дрожащими пальцами.
Нервничает? Боится меня?
Знал бы, в каких растрёпанных чувствах я сама.
Самостоятельно эльфы летать не умели — мне предстояло снова его обнять. Прикоснуться к гладкой, будто сияющей коже, ощутить крепость мускулов. Теперь, когда я была более или менее спокойна, мысль отозвалась внутри томлением.
Заметив, что я приближаюсь, Вечер опустил взгляд. Сжал кулаки. Я услышала, как ещё отчаяннее зашлось эльфийское сердце. Интересно, о чём он думает? Страшится неизвестности? Горюет о своей участи? Ненавидит меня?
Я обошла его и прижалась к напряжённой спине. Скользнула ладонями по дрогнувшему животу и накрыла твёрдые выпуклые грудные мышцы. Эльф дёрнулся, потом замер. Задышал часто, рвано.
От ужаса? От возбуждения?
И тут я совершенно по-драконьи втянула воздух. Эльф пах дождливым лесом, небом после грозы, древесной корой и… невинностью. И откуда, интересно, я могла знать, как пахнет невинность? Но я знала! Совершенно точно могла отделить этот аромат от других — свежий, сладкий, пленительный.
Пальцы смяли мягкий хлопок рубашки. Эльф под моими ладонями, казалось, дышать перестал совсем. Я же словно в бреду дышала его кожей, водила носом по гладкой шее — не могла насытиться.
«Что всегда любили драконы? — раздался в голове голос Кхалэ, вырвав меня из моего сумасшествия. — Золото и девственниц. Или девственников».
«Он что… никогда не?..»
«Что я говорила тебе о их расе? Эльфы хранят себя для единственной. Связь до брака — позор».
«Нельзя даже трогать, — вспомнила я с ужасом и отшатнулась. — А я трогала! Я его осквернила! Теперь он...»
«Испорчен и никогда не сможет вернуться в Чарующий лес. Но разве ты собиралась его возвращать?»
Была ли у меня такая мысль, мелькала ли на задворках сознания, уже не важно. Я сожгла мосты.
«Ты сожгла их, как только его выбрала. Пусть это тебя успокоит, моя совестливая ряженая злодейка».
* * *
После волнительного путешествия в Чарующий лес обратный путь показался коротким и лёгким. Пролетая над городом, я в который раз поразилась его красоте: узкие мощёные дороги, дома не выше четырёх этажей — все из грубого белого камня. С высоты драконьего полёта становилось ясно: Тимок — столица Харона — настоящий лабиринт. Ориентироваться можно было только по башенкам храмов и круглым зелёным островкам парков — настолько одинаковыми выглядели дома и улицы.
Во время первой экскурсии по Тимоку, устроенной ведьмой, я долго не могла понять, что именно меня настораживало во внешнем облике города. А потом словно обухом ударило по голове: на дорогах не было транспорта. Никакого. Ни повозок, запряженных лошадьми, ни современных машин, ни высокотехнологичных летающих капсул. Ничего. Позже я заметила каменные будки, замаскированные плющом и зарослями дикой селии — в паутине листьев сверкали крохотные, как фонарики, красные цветки. Рядом с будками постоянно толпились люди. Сначала я решила, что это многочисленные общественные туалеты, удачно вписанные в архитектуру города, но, оказалось, нет.
— Это сеть порталов, работающая на сюзерите, — пояснила тогда Кхалэ. — Дорогое удовольствие: у камней небольшой ресурс. Каждые пять лет станции приходится полностью переукомплектовывать. К счастью, пятая и двенадцатая колонии исправно поставляют Харону сюзерит. Ведьмы Цетрина желчью исходят — не могут смириться с тем, что самые крупные месторождения принадлежат нам. Сюзерит ведь ещё и топливо для космических кораблей, его порошок — компонент многих колдовских зелий.
Я вспоминала этот разговор, глядя на пустынные улицы Тимока. Вскоре частокол крыш внизу сменился узкой полосой леса, та — холмами. А за ними возвышалась самая грандиозная скала, которую я когда-либо видела. Серая, сверкающая синей сюзеритовой крошкой. Она стояла обособленно, смотрелась чужеродно, ни цветом, ни формой не вписываясь в окружающий ландшафт. Словно могучий великан принёс её из другого места и поставил сюда. А на вершине этой скалы угнездился замок, венчающий её будто наконечник стрелу.