Их нежная возлюбленная

Блэк Шайла

Калли чувствовала себя глупо из-за того, что Холден ее обманул, и из-за этого почти десять лет никому не доверяла. И ее бывший парень не был порочным, просто жадным и беспринципным. Нара сделала все возможное, чтобы уничтожить Митчелла на всю оставшуюся жизнь.

– Мне так жаль. – Она встретилась с ним взглядом, желая, чтобы он понял, что она никогда бы так с ним не поступила. – То, что она сделала с тобой, непростительно. Ты должен знать, что я бы никогда…

– Я еще не закончил.

Торп явно пытался держать себя в руках.

Она не была уверена, что сможет услышать

больше. Если бы не он, она бы так и сделала. В каком-то смысле она понимала, как ужасно было терпеть такой яд, а потом держать все это внутри. Она знала одиночество, никогда не чувствовала себя цельной.

– Я слушаю.

– Я столкнулся с отцом за день до того, как уехал в колледж. Он был в ярости из-за того, что я прикоснулся к его «собственности», и сказал мне, что я заслужил каждую частичку своей сердечной боли. Он издевался надо мной за то, что я думал, что влюблен. По его мнению, извращенцы вроде нас на это не способны.

– Это ужасно. И неправильно! Возможно, ты никогда не скажешь мне этих слов, но я знаю, что ты любишь меня. Ты присматривал за мной, заботился, рисковал своей жизнью ради меня...

– С понимающим блеском в глазах мой отец спросил меня, если бы я знал, что Нара играет со мной, я бы все равно трахнул ее? Он точно знал, каким будет мой ответ. И он был прав. Я мог бы быть более осторожным, но…

– Ты был молод.

Торп пожал плечами, будто отказывался оправдываться этим.

– После этого я пошел в свою комнату. На следующий день он бросил Нару и отправил ее обратно в Бразилию. Мы с ним больше не разговаривали до похорон моей матери пять лет спустя.

Еще больше слез потекло по ее щекам. Как Торп мог быть даже отдаленно теплым или сострадательным после всего этого? Потому что его душа была прекрасна. Как она могла заставить его увидеть это?

– Ты когда-нибудь восстанавливали свои отношения с ним?

– Нет. – Торп посмотрел вниз, сжав челюсти и кулаки. – Он пришел на мою свадьбу и сказал мне на приеме, что я был идиотом, женившись на милой девушке, потому что она мне скоро наскучит, и я либо уйду, либо разведусь с ней – или и то, и другое. И если бы я остался, я был бы таким же несчастным ублюдком, каким он был в течение тридцати лет. Я пригласил его, потому что Мелисса умоляла меня зарыть топор войны в качестве свадебного подарка ей, но я ненавидел его.

– Ты никогда не рассказывал своей бывшей жене о Наре?

– Нет, – он покачал головой. – Она была бы в ужасе. Она была из шумной итальянской семьи, саркастичной и страстной, но очень ванильной. Я не занимался БДСМ со времен Нары. Я поклялся отказаться от этого, но гребаная потребность никуда не делась. Мы отдалялись друг от друга, потому что я не мог сказать ей эти три слова. Я подошел к ней, чтобы узнать, не согласится ли она попробовать легкую сцену. Я так сильно жаждал этого. Она ушла той ночью и через неделю вручила мне документы о разводе.

– Что за сука, – пробормотала она.

Он пожал плечами.

– Я напугал ее. Наш секс был в лучшем случае прохладным, и теперь она знала почему. Она поклялась, что если я когда-нибудь попытаюсь отшлепать ее или связать, она выдвинет обвинения. Я не мог изменить то, как

она была настроена, не больше, чем она могла изменить то, кем был я. Хуже всего для меня было знать, что отец был прав насчет нашего брака. Поэтому после разрыва я изменил всю свою жизнь и отдался своей зависимости. Я уволился с поста биржевого маклера и переехал из Манхэттена. Однажды я был в Далласе в деловой поездке, и мне там понравилось. Я переехал туда и купил «Доминион» на свои сбережения. Мой отец умер шесть месяцев спустя, и я унаследовал больше денег, чем знал, что с ними делать. Так что я вложил кучу денег обратно в бизнес и сделал его делом своей жизни. Думаю, что я был совершенно оцепеневшим в течение многих лет. – Он сделал прерывистый вдох. – А потом пришла ты…

Торп обхватил ее щеку, и она сжала его руку.

– Спасибо, что доверил мне свою историю. Тебе не нужно было говорить мне, но я знаю, что ты сделал это, чтобы помочь мне.

И когда ей будет меньше больно, возможно, она будет более благодарна.

– Никогда, никогда не думай, что ты недостоин. Ты спас меня, Митчелл Торп. Ты напомнил мне, каково это – снова принадлежать чему-то. Ты придал мне сил. Даже если ты не можешь в этом признаться, ты подарил мне любовь.

Она снова расплакалась и Торп проглотил комок.

– Я буду скучать по тебе больше, чем могу выразить словами.

– Ты позволяешь им победить, твоему отцу и Наре, – не удержалась она от замечания. – Они причинили тебе боль десятилетия назад, но ты позволяешь им держать тебя в страдании. Мне не нужны слова, если ты не можешь их произнести. Просто не надо…

– Шшш. – Он накрыл ее губы пальцем. – Они победили давным-давно. Уход – это мой способ не позволить им причинить тебе боль. Я защищаю тебя. Позволь мне. Это единственный способ показать тебе, что здесь есть. – Он постучал себя в грудь. – Когда я уйду, расскажи Шону мою историю, если тебе нужно. Прежде всего, будь счастлива с ним.

Торп разорвал ее душу на куски, и все же Калли просто хотела обнять и успокоить его. Она хотела подарить ему свою любовь. Но если ему нужно будет незаметно ускользнуть, она позволит ему. Это был единственный способ, которым он позволил бы ей показать ему, что она любит его достаточно сильно, чтобы пожертвовать.

– Я, как никто другой, понимаю, почему иногда ты просто не можешь остаться. – Она едва выговорила эти слова сквозь слезы. – Я буду думать о тебе каждый день. Я буду счастлива с Шоном, потому что я люблю его. Но я также всегда буду любить тебя. И как бы то ни было, я думаю, что у тебя большое сердце, которым любой был бы счастлив поделиться. Постарайся обрести хоть немного покоя.

Торп наконец не выдержал и прижал ее к себе, тихо всхлипывая ей в плечо. Они сидели так, казалось, несколько часов, дыша вместе, запоминая друг друга, оплакивая то, чего не могло быть. Он впился пальцами ей в спину и прижал ее нос к своему плечу. Несмотря на дискомфорт, она не могла отпустить его.

Шон, наконец, приоткрыл дверь.

– Милая?

Калли шмыгнула и кивнула ему. Пришло время. Им с Торпом больше нечего сказать друг другу. Он нежно поцеловал ее в лоб и прошептал последнее слово.