Их пленница
Шрифт:
Марк не человек, я надеялась, он поймет. Поймет ту боль, что я ношу в себе многие годы. Боль одиночества, утраты и людского отчуждения.
Он гладил мое лицо, я положила пальцы на запястье и закрыла глаза.
— Неважно примут вас или нет, Оливия… Это вы должны принять себя. Признать, чего вы на самом деле хотите. Какой семьи. В ваших желаниях нет ничего постыдного.
Разве нет? За что же меня тогда осуждают?
— Любовь вам могут дать только такие, как мы, — продолжил он, не прекращая
В обмен на что? Он так и не сказал.
Я не богиня Баст, чтобы за меня бились два прайда. Я даже не оборотень. Зачем я им? Для чего делать меня счастливой? Не верю, что только из-за секса.
Но я с надеждой смотрела на него и молчала. Я очень хотела верить в сказку.
И знала, что сказок не бывает.
— Подумайте об этом, Оливия, — его улыбка обещала так много. — Я вызову такси, после ужина вас отвезут домой. Об остальном мы позаботимся сами. И завтра я бы хотел узнать ваш ответ.
— Хорошо, — ответила я.
Мне не было смысла торговаться.
Вернулся Александр, мне показалось, что все это время он просто стоял в коридоре, давая нам время поговорить. Мы ужинали втроем, я жевала теплое рагу из овощей и потрохов, и думала про случившееся. Все выглядели уставшими и сонными.
Когда меня отвезли домой, глаза уже слипались. Таксист пялился на меня в зеркало, словно узнал, но я надеялась что нет. Надеюсь, просто принял за дорогую проститутку, которую везет от клиентов и все.
Я поднялась на свой этаж, еле переставляя ноги. Каблуки стучали по лестнице. В пустом ночном подъезде получалось особенно громко. В квартире я даже не стала включать свет — хотелось отдыха, темноты и тишины.
Я быстро стянула с себя чужие и неприятные тряпки, надела нормальные трусы и улеглась в постель, пахнущую поздним летом и лавандовой отдушкой для белья. В ночной тиши сон не шел.
До Руслана так и не доехала, а потом вовсе отключила телефон, но, надеюсь, он не заявится. Но завтра нужно обязательно с ним поговорить. Я не решила, расскажу ли о львах, но у меня появились вопросы.
Наверное, не скажу. Я чувствовала себя предательницей, но какого черта? Отныне я играю только за себя.
Мою машину действительно перегнали.
Я обнаружила ее, выглянув утром из окна — сияя намытыми бортами и лобовым стеклом, она стояла у подъезда. Ее помыли. Небольшой знак внимания или попытка замести следы?
Я неопределенно хмыкнула и включила апельсиновый чайник. Пока закипала вода, я стояла у окна, кутаясь в тонкий белый халат (старый подарок мальчиков, конечно), и хмуро смотрела на улицу. Отдохнув, я соображала лучше.
Пара молодых львов ищет место, где захватит солидный кус и заживет на полную катушку. Львиц в нашем городе нет. Но их в принципе не очень много. Один из простых способов все-таки львиц к себе заманить — предложить им хорошую территорию. Если она будет лучше материнской, они придут.
А может, им и не нужны львицы, кто знает.
Рожать от оборотня любая может. Спать вообще можно с кем угодно. Зачем им львицы такой ценой?
Здесь поживиться есть чем — у нас город богатый, сюда охотно вкладывают. Вернее вкладывали раньше, пока у мальчиков не попросили деньги назад… Что-то в этом есть. Где-то здесь собака порылась.
Деньги здесь водятся… Но здесь водятся и тигры — пара молодых и сильных самцов, с которыми еще нужно сладить. Конечно, их трое… И если моих мальчиков рассорить, победить их будет проще.
Я прошлась по квартире, подошла к шкафу, вспомнив про еще один их подарок. Браслет с буквами на подвесках. Их инициалы. Мне подарил его Зверь и этот браслет я очень любила. Я отыскала его и взяла в руки, рассматривая на свету потемневшее серебро, а затем защелкнула на запястье.
Если львы победят, их убьют. Никаких сомнений у меня нет. Такие у их мира нравы.
А вот что станет со мной… В случае победы меня возьмут к себе — в их постель, их дом, если я захочу. А может, притащат и посадят на цепь в «Авалоне», если они выиграют, а пленница бывших хозяев города откажет новым самцам, что будут господствовать.
Кто их знает. Понятия не имею, как они самоутверждаются.
Пока львы милы со мной. Но боюсь, только пока я мила с ними.
Чужая возня мне не интересна. Я хочу куда меньшего — узнать, что стало с моим ребенком, кто это сделал и чем я это заслужила.
Может, против меня ничего не имели. Я просто стала удобным инструментом борьбы против моих парней. Их откровенно ослабила наша драма.
Я всегда была никем. Украшение вечера, их дивана, кабинета и встреч. Их пленница, чтобы о мальчиках было кому хлопотать, было кому любить их. На моем месте могла оказаться другая. Может быть, ее бы полюбили так же. Или нет. Я никогда не знала ответа на этот вопрос.
Ключи от машины валялись в почтовом ящике.
Я оделась, спустилась вниз и завела машину. Прочихавшись, она все-таки ожила.
После непростой ночи, встречи со львами и откровений Леонарда мне стало чуть легче.
Я видела перед собой цель.
Это раньше я жила по инерции, источая вокруг себя печаль и слезы. Но оказалось, не все бессмысленно. Изменить я ничего не могу, но могу добиться справедливости.
Пока я думала, что мой выкидыш несчастный случай — было тяжелее. У этого врага не было лица. Когда я узнала о существовании конкретного виновного, меня охватило целеустремленное спокойствие.
Прогрев машину, я выехала со двора.