Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова
Шрифт:
2 апреля 1942 года
Западная группировка продолжала героическое сопротивление врагу. Несмотря на тяжелое положение с продовольствием и боеприпасами, части окруженных соединений продолжали удерживать занимаемые участки обороны, нанося потери противнику. Так, только снайперы 338-й СД Рыжков и Григорьев уничтожили за день в районе восточнее Цынеево пять немецких солдат.
После войны оставшиеся в живых ефремовцы вспоминали то суровое время с большой неохотой. «Красноармейский паек все время уменьшался, – рассказывал Василий Иванович Ляпин, – голодные бойцы пристреливали падавших от
В ночь на 2 апреля авиацией фронта на четырех самолетах «Дуглас» для западной группировки армии было доставлено самое большое за последнее время количество материальных средств, а обратным рейсом эвакуирован 31 тяжелораненый.
110-я и 222-я СД, в соответствии с принятым ранее решением, в пять часов утра после пяти минутной огневой подготовки перешли в наступление. Части 110-й дивизии, наступавшие в направлении опушки леса северо-западней и западнее Тулизово, успеха не имели и к исходу дня отошли в исходное положение.
Батальон 1287-го СП в первой половине дня начал атаку Карцево, имея задачей отбить его у противника и восстановить утраченное накануне положение. Несмотря на сильный огонь противника, батальон смог к исходу дня ворваться на его юго-восточную окраину.
222-й СД в начале наступления удалось отвоевать у врага около сотни метров, однако развить успех части дивизии не смогли. Противник, используя систему инженерных заграждений, сильным огнем всех видов оружия остановил их продвижение, а затем заставил отойти в исходное положение.
Не последнюю роль в слабой организации боевых действии дивизий восточной группировки играл тот факт, что начальник штаба армии генерал Кондратьев зачастую находился в нерабочем состоянии, вследствие чрезмерного употребления спиртных напитков. Всю работу по организации боевых действий вел комбриг Онуприенко, который постоянно находился в дивизиях, чтобы хоть чем-то помочь им в решении поставленных задач.
Не помогли решить эту проблему ни товарищеские беседы, проведенные Д.П. Онуприенко и М.Д. Шляхтиным, ни официальное предупреждение, сделанное Марком Дмитриевичем как членом Военного совета армии.
Видя, что начальник штаба полностью отошел от своих служебных обязанностей, М.Д. Шляхтин был вынужден обратиться к члену Военного совета Западного фронта И.С. Хохлову с просьбой воздействовать на генерала Кондратьева. Проведенной Хохловым беседы хватило на два дня, и Кондратьев снова запил. Многие документы того периода времени были подписаны не начальником штаба армии, а старшим помощником начальника 1-го отделения майором В. И. Кондыревым.
И.С. Хохлов приказал начальнику политуправления Западного фронта дивизионному комиссару В.Е. Макарову создать комиссию и направить ее с проверкой в штаб 33-й армии. Но приезд высокой комиссии не напугал «боевого» генерала. Уже сдавший должность члена Военного совета 33-й армии бригадному комиссару Р.П. Бабийчуку бригадный комиссар М.Д. Шляхтин в этот вечер вновь телеграфировал И.С. Хохлову:
«КОНДРАТЬЕВ
п. ИЗНОСКИ, ШЛЯХТИН М.Д.»
Конечно, при таком отношении начальника штаба армии к выполнению своих служебных обязанностей говорить о какой-то продуманной работе штаба армии не приходится. Больше всего удивляет позиция командующего фронтом генерала Жукова, который, зная о постоянном пьянстве начальника штаба армии, не принял никаких мер к отстранению Кондратьева от должности.
Получив телеграмму М.Д. Шляхтина, член Военного совета Западного фронта И.С. Хохлов приказал дивизионному комиссару Макарову немедленно убыть в Износки и разобраться с поведением генерал-майора Кондратьева.
Выехавшему в штаб 33-й армии Василию Емельяновичу Макарову долго разбираться не пришлось, да и не в чем было разбираться: все было ясно как божий день. Вечером в штаб фронта ушла шифротелеграмма следующего содержания:
«Ознакомился лично с положением дел в армии. Кондратьев совершенно разложился… В интересах дела считаю необходимым Кондратьева немедленно снять и прислать из фронта человека на должность начальника штаба армии…
П. Износки. МАКАРОВ»
Однако, ознакомившись с телеграммой, Георгий Константинович не усмотрел в поведении генерала Кондратьева ничего особенного. Таких «орлов» в Красной Армии хватало, и решил не предпринимать в отношении него никаких мер – пусть работает. Правда, назначенному несколько дней назад на должность члена Военного совета 33-й армии бригадному комиссару Р.П. Бабийчуку приказал через несколько дней лично доложить о том, как ведет себя Кондратьев.
Спустя пять дней член Военного совета 33-й армии отправил в адрес генерала Жукова шифротелеграмму:
«Согласно Вашего личного приказа доношу.
Тов. Кондратьев занимаемой должности не соответствует:
2. Кондратьев систематически бывает пьян. 06.03.1942 года он в пьяном состоянии подписал явно не выполнимый боевой приказ. В результате части понесли ненужные потери.
3.04.1942 года он явился на доклад к бывшему члену Военного совета Шляхтину в сильном опьянении, а на следующий день это категорически отрицал. О пьянстве Кондратьева знают в штабе и частях, в силу чего авторитета Кондратьев никакого не имеет.
П. Износки. БАБИЙЧУК».
Но и после этой телеграммы командующий Западным фронтом не принял никаких мер к Кондратьеву, а тот понял это по-своему: сам генерал армии Жуков ему ничего сделать не может – и продолжал пьянствовать до последнего дня пребывания в 33-й армии, когда был оправлен на учебу в Академию Генерального штаба.
Обстановка в полосе 43-й армии, которая безуспешно пыталась пробиться на соединение с частями западной группировки 33-й армии, продолжала оставаться очень сложной. Ознакомившись вечером с результатами ведения боевых действий подчиненными ей дивизиями, командующий фронтом генерал армии Жуков приказал оправить в адрес генерал-майора К.Д. Голубева и члена Военного совета армии дивизионного комиссара С.И. Шабалова телеграмму следующего содержания: