Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова

Мельников Владимир Михайлович

«Приказ тов. СТАЛИНА об очистке тылов ЕФРЕМОВА к 27.03.1942 года Вами не выполнен и в срок, установленный к 30.03.1942 года. Сегодня 02.04., а у Вас абсолютно нет никаких успехов. Видимо, вместо энергичного и добросовестного выполнения приказа в армии крепко укоренилась и проводится система лживых заверений и невыполнений поставленных задач…

За невыполнение поставленной приказом тов. СТАЛИНА задачи объявляю Вам ВЫГОВОР и предупреждаю, что, если в течение ближайших трех дней задача не будет выполнена, я поставлю перед тов. СТАЛИНЫМ вопрос об отстранении Вас от командования армией.

ЖУКОВ, ХОХЛОВ, СОКОЛОВСКИЙ» [377] .

Ограничившись

объявлением очередного выговора командующему 43-й армией, генерал Жуков посчитал свою миссию по спасению окруженных соединений 33-й армии во главе с генералом Ефремовым выполненной.

Изучая документы штаба Западного фронта и 33-й армии, вольно или невольно постоянно встает вопрос: «Почему все-таки генерал Жуков не принял необходимых мер по спасению окруженной группировки?» Именно необходимых мер, а не для галочки. То, что им, как командующим фронтом, что-то делалось в этом направлении, сомневаться не приходится. Но тех мер, которые были приняты Жуковым как командующим фронтом, вне всякого сомнения, было явно недостаточно для того, чтобы спасти окруженных. Это видели и понимали многие, начиная от генерала Ефремова и подчиненных ему бойцов и командиров, заканчивая офицерами и генералами штаба фронта и Генштаба. В этом ни капли не сомневались оперативные работники Генерального штаба во главе с полковником Васильченко, которые спустя всего месяц после трагедии довольно подробно изучили ход боевых действий 33-й и 43-й армий в этот период и дали им соответствующую оценку.

377

ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 157.

Вместе с тем автор в корне не разделяет существующее у ряда исследователей мнение о том, что командующий Западным фронтом преднамеренно не принял мер по спасению окруженных. Ни один командир не позволит такое сделать потому, что это сук, на котором он сам сидит, какие бы взаимоотношения между ними ни существовали. Однако факт того, что генерал Жуков явно безразлично отнесся к судьбе окруженной группировки армии, налицо. А как тогда можно квалифицировать действия военачальника, который, видя, что подчиненные ему войска находятся в смертельной опасности, не принял должных мер по их спасению?

Генерал Голубев не справился с поставленной задачей. Что должен был сделать командующий фронтом? Правильно: или заменить его более деятельным должностным лицом, или путем отправки в армию кого-то из своих заместителей усилить руководство на этом участке и добиться выполнения поставленной задачи. Ничего этого сделано не было.

В узкой полосе ведут боевые действия три армии фронта из девяти, и ничего путного не получается. Что надо сделать? Правильно: разобраться в причинах, организовать более тесное взаимодействие между армиями с целью решения главной задачи – вызволения из окружения соединений западной группировки 33-й армии – и опять-таки объединить войска единым командованием. Но и этого не было сделано.

И генерал Голубев, и генерал Ефремов, как, кстати, и майор Жабо, весь последний период боев постоянно жалуются на слабую поддержку авиации. Что вы думаете, кто-то разобрался с этим вопросом? Не угадали, ни одного приказа по активизации действий авиации и постановке ей конкретной боевой задачи нет. Не считая таких: «…усилить работу авиации». Какой состав, какие боевые задачи необходимо решить? Разбирайтесь сами.

И так по любому из пунктов задач по организации боя командиром ничего конкретного генералом Жуковым сделано не было: взыскания, упреки, необдуманные и явно невыполнимые приказы, и все.

И это если говорить только о боевых аспектах, а коснитесь вопросов

материального и медицинского обеспечения – все те же беспечность и благодушие. В начале апреля 1942 года, когда обстановка уже стала явно тревожной, можно было хотя бы подумать о судьбе более двух тысяч раненых, которых и так-то толком не лечили: не было ни медикаментов, ни квалифицированных специалистов.

Личный состав окруженных частей, ведя бой с противником, знал, что любое ранение средней тяжести, не говоря уже о тяжелом, равносильно смерти: никто операций после получения таких ранений не делал – для этого не было никакой возможности. Самолетами эвакуировали ничтожную часть этих людей. Остальные все погибли.

К тому же надо было понимать, что командование западной группировки 33-й армии, в лице генерала Ефремова и подчиненных ему командиров, ни за что не позволило бы бросить раненых на произвол судьбы, а значит, шансов на спасение, имея такой обоз с ранеными, у окруженных соединений не было абсолютных никаких! Это должны были знать и командующий, и начальник штаба фронта, прослужившие в армии не один десяток лет, или они уже не считали раненых за живых? И это уже не говоря о том, что все время нахождения соединений 33-й армии в окружении вопросу эвакуации раненых из района боевых действий не уделялось должного внимания ни командующим, ни начальником тыла фронта.

О чем можно вести речь, если вместо положенных 20–30 т продовольствия в сутки [378] войска получали, как правило, по 170–250—500 кг, или в среднем 1,3–0,7 % от потребного количества! Зачем тогда было 33-й армии сломя голову лететь под Вязьму?

3 апреля 1942 года

В первом часу ночи генерал Ефремов отправил в адрес командования Западного фронта шифрограмму следующего содержания:

378

В соответствии с приказом Народного комиссара обороны СССР № 312 от 22 сентября 1941 года вес одного красноармейского пайка был равен в среднем всего 2070 г (по нормам № 1–3), таким образом, для 10–15 тысяч бойцов и командиров соединений окруженной группировки требовалось 20 700—31 050 кг продовольствия. – Прим. автора.

«Тов. ЖУКОВУ, ХОХЛОВУ

3.04.1942 года.

1. Германское командование сбросило к нам письмо на мое имя с предложением о капитуляции войск со сроком переговоров 3.04.42 г.

2. Прошу покрепче продолбить район с врагом: ЛОСЬМИНО, KP. ТАТАРКИ, СТАР. ГРЕКОВО, КОШЕЛЕВО, ЛОМОВКА, ЕЖЕВИЦЫ, БЕСОВО, МЕЛИХОВО.

ЕФРЕМОВ».

Г.К. Жуков написал на шифровке резолюцию:

«Тов. ХУДЯКОВ.

3.04.42 года всю авиацию бросить на указанные пункты.

3.04.42 года на Болдина не работать» [379] .

Речь шла о сброшенном в полосе обороны 113-й СД с немецкого самолета пакете, в котором находился ультиматум командованию окруженной группировки о прекращении ведения боевых действий и сдаче в плен. Этот документ был доставлен в штаб оперативной группы военным комиссаром дивизии старшим батальонным комиссаром Н.И. Коншиным. Вот его содержание:

«Главнокомандующему 33-й армией генерал-лейтенанту Ефремову и командирам 113, 160 и 388-й стрелковых дивизий.

379

ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 159, л. 45.