Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Иисус Христос – величайшее чудо истории. Опровержение ложных теорий о личности Иисуса Христа и собрание свидетельств о высоком достоинстве характера, жизни и дел его со стороны неверующих
Шрифт:

Сочинение Ренана есть мастерская, элегантная и эффектная эстетико-риторическая композиция, и в этом отношении оно далеко превосходит родственные с ним немецкие произведения. Оно обладает всеми прелестями религиозного романа, и иному легкомысленному французу, до появления его не подозревавшему, что Иисус представляет такой необычайный характер, может оказать благодеяние, доставив ему случай и побуждение изучить Новый завет. Таким образом, в этом случае из зла еще может выйти добро. Но как критическое или ученое произведение сочинение Ренана на самом деле не имеет никакого значения. При изложении критических подробностей Ренан, имея под руками шесть других сочинений, целиком ссылается на «Leben J'esu» Штрауса (французский перевод Литре) и этим довольствуется для того, чтобы высказать свое мнение с самоуверенностью оракула; рядом с этим приводит множество новозаветных и талмудических цитат, из которых иные доказывают прямо противоположное тому, что утверждается автором в тексте. О многих опровержениях, направленных против Штрауса, Ренан не говорит ни слова. Он, по примеру

Штрауса, изготовил в назидание французского народа меньшее издание своей «Vi'e de J'esus», где, по собственным его словам, он представляет Иисуса в «чистом белом мраморе» (ему следовало бы сказать – в марципане), без порока и погрешностей. Из многих противников Ренана можно упомянуть о Е. де Прессансе во Франции, Остерзее в Голландии, Лютардте в Германии и Г.В. Шмите в Соединенных Штатах.

88) См. сочинение Ренана о «критических биографах Иисуса» в его «Изучении религиозной истории и критики». Стр. 189. (В английском переводе Фротингама, в Нью-Йорке 1865 г.).

89) В процитированном выше сочинении (стр. 197) Ренан говорит: «Легенда о Будде» Шакиа-Муни даже образом своего происхождения более всего походит на легенду о Христе; потому что буддизм вообще «представляет религию, в своем развитии более всего сходную с христианством». Простой факт неизвестности покрытого мраком тумана Шакиа-Муни в цивилизованном мире делает употребленное французским беллетристом сравнение с ним Иисуса богохульным и крайне смешным.

90) «Vi'e de J'esus» гл. 15, стр. 172. «La l'egende 'etait ainsi le fruit d'une grande conspiration toute spontan'ee et s''elaborait autour de lui de sou vivant. Aucun grand 'ev'enement de l'histoire n'est pass'e sans donner lieu a un cycle de fables, et J'esus n'eut pu, quaud il l'eut voulu, couper court a ces cr'eations populaires».

91) «Изучение истории и критики религии», стр. 192.

92) В ученом и критическом отношениях все компетентные критики неуважительно относятся к сочинению Ренана. Доктор Г.Б. Шмит (Нью-Йоркский) в своей превосходной критике на «Жизнь Иисуса» Ренана (American Presbyterian and Theological Review, январь 1864 г., стр. 145) справедливо замечает: «по учености, уму и последовательности немецкое сочинение Штрауса стоит несравненно выше легкого и вздорного французского романа». Это же мнение высказал и профессор Фишер (New Englander, 1864 г., стр. 264): «Ничего нет ужаснее нападений Ренана на христианство. Сочинение его слишком далеко от притязаний на научный метод и не в состоянии произвести продолжительное впечатление. В сравнении с сочинением Штрауса оно имеет меньше значения, и мы не сомневаемся в том, что последним результатом произведенного им движения и критики, которой оно должно подвергнуться, будет то, что яснее, чем когда-нибудь, откроется трудность опровергнуть свидетельства откровения». Марк Додс (Marcus Dods), в предисловии к Эдинбургскому переводу Ланге «Жизнь Иисуса» (В. 1, S. 14), сочинение Ренана называет «самым жалким литературным заблуждением нашего века» и замечает, что «достойное сожаления невежество обнаруживается со стороны французской публики в том, что сочинение, которое в Германии сделалось бы, при своем появлении в свет, двадцатью годами старее себя, могло возбудить такой интерес». Самуил Андрес (Andrews), в своем предисловии к новому изданию своего беспритязательного, но глубокомысленного, старательного и заслуживающего доверия сочинения «Life of our Lord upon Earth» (Нью-Йорк, 1864 г., стр. 6), сочинение Ренана ставит ниже всякой критики, присовокупляя к этому: «я уже не упоминаю о том, что это сочинение ни одной стороной ничего не прибавляет к нашему знанию Евангельской истории, хотя бы даже во внешних чертах; но гораздо менее представляет нам пособия к уразумению глубокого ее смысла».

93) «Иисус сделался чудотворцем только в позднейший период Своей жизни, сделался им против Своей воли. Он был чудотворцем и заклинателем духов вопреки Своей воле. Чудеса бывали обыкновенно делом более публики, чем того, кому они приписываются… Чудеса Иисуса были насилием, которое исторгало у Него Его время, были уступкой, которую Он, по необходимости, делал духу Своего века. Заклинания духов и чудотворения исчезли, но религиозный реформатор будет жить вечно (16 гл.)». Таким образом Иисус Сам сделался орудием благочестивого обмана! Конечно, в духе французской деликатности и по требованию здравого рассудка неприлично было бы сказать, что Иисус был обманщик; но эта скрытая уловка довольно ясна для каждого мыслящего читателя.

94) В заключении 26 гл. «Son corps avait-il 'et'e enlev'e, ou bien l'enthousiasme, toujotirs cr'edule fit il 'eclore apr`es tout l'ensemble des r'ecits par lesquels on clierche a 'etablir la foi a la resurrection? Cest ce que, faute de documents contradictoires nous ignororons a jamais. Disons cependant que la forte imagination de Marie de Magdala joua dans cette circonstance un role capital. Pouvoir divin de l'amour! Moments sacr'es ou la passion dune hallucine'e donne au monde un Dieu resuscit'e»!

95) Читатель может не поверить, если сам не прочтет следующего текста «Vi'e de J'esus» (гл. 22), которое мы не без отвращения выписываем: «Воображению Иисуса (в Гефсимании) представились священные источники, из которых Он освежал себя, виноградные и фиговые деревья, под которыми Он сидел»; «les jeunes filles qui auraient peutetre consenti a laimer? Mauditil son apre destinee, qui lui auait interdit les joies concedees a tous les autres? Regretta-til sa trop baute nature, et victimede sa grandeur, pleurat il de netre pas reste un simple artisan de Nazareth?» Ренан сцены в Гефсимании представляет за несколько дней до ночи страданий Иисуса совершенно произвольно, как вопреки единогласным свидетельствам евангелистов, так и вопреки всякой вероятности самого события. Но мнение этого сумасбродного критика ниже всякого опровержения. Доказательства для такой безбожной болтовни Ренан цитирует из Евангелия от Луки 7, 37; Иоанна 4, 7; 8, 3. Гизо, очевидно имея в виду это место сочинения Ренана, посвящает особую главу своих «Размышлений» Иисусу и женам и доказывает, что нигде нельзя видеть меньше человеческого и больше божественного, как в поведении Христа с близкими к Нему женщинами и в абсолютной чистоте, которую характеризуют Его выражения о нарушении супружеской верности и святости брака. См. Мф. 5, 27, 28; 19, 4–9 и др.

96) Доктор Г.Б. Шмит, Нью-Йоркский, в приведенной нами выше статье своей (92 примеч., стр. 157 и 169) совершенно верно рассуждает о сочинении Ренана, говоря: «Если должно высказать свое суждение о том взгляде, какой Ренан имеет на Иисуса, то не следует делать никаких обиняков, уверток и употреблять красных оборотов речи. Это совершенно низко, пошло. Это ослабляет частность и самую достоверность лица Иисуса. Это заставляет прибегать к крайним средствам. Это – свойство иезуитизма. Оправдание такого взгляда и поверхностно, и постыдно. Самая плохая мораль французских сочинений не может его перещеголять. Только француз после всего этого может еще обожать своего героя как идеал человечества. А потом среди таких отвратительных картин может еще расточать такие фразы, как, например, «наше глубочайшее уважение», «строгая добросовестность», «абсолютная искренность», в противоположность всяким обманам, которые приписываются Иисусу. Это значит – до крайности доводить пустой вымысел, перед которым каждый добросовестный человек невольно отступает с ужасом, – вымысел, который каждым верующим христианином заклеймится именем богохульства. Для Иисуса – как и для всякого обыкновенного человека – было бы в тысячу раз лучше умереть в безвестности, чем выдать себя за явного обманщика и служить орудием лжи или пищей для мечтаний, опираясь на заговор. Однако тут еще не все и не самое еще худшее. Роль Мессии вынуждает Иисуса к тому, чтобы он выдал себя за изгнателя бесов и чудотворца. Иисус, по описанию Ренана, есть выдумка натурализма, есть произведение, которого нельзя ни представить, ни осуществить. Здесь есть только внешняя форма и сущность человеческой жизни, но нет сознания личного бессмертия, и при последнем анализе мы имеем только тень смерти. В этом-то и заключается сущность натурализма. Иисус, по представлению Евангелий, посланий апостольских и учению Церкви, заключает в Себе соединение божественного и человеческого существ, Царь и Первосвященник вечного Царства, есть существо сверхъестестественное; натурализм же должен изгнать Христа из сердца человеческого, христианского и из Церкви, из сознания и жизни прежде, чем он изгонит супранатурализм из истории человечества».

97) Последнее восклицание Юлиана отступника: «Галилеянин, Ты победил!» для того, чтобы оно имело право на достоверность, должно основываться на позднейшем авторитете, особенно если принять во внимание свидетельство беспристрастного Аммиана Марцеллина о последних часах жизни императора. Во всяком случае, это восклицание заключает в себе философию правления Юлиана.

98) См. заключение его обширнейшего сочинения «Leben J'esu», ч. II, стр. 662 и след. (4-е изд. 1840 г.). Ср. с его популярным «Leben J'esu», стр. 627.

99) «В индивидууме, – говорит Штраус в своем обширнейшем сочинении «Leben J'esu» (ч. II, стр. 710, 4-е изд.), – в одном Богочеловеке свойства и дела, приписываемые Христу церковным учением, находятся в противоречии: они согласуются только в родовом понятии. Человечество представляет соединение двух природ: вочеловечившийся Бог, дух бесконечный, обнаруживается в конечном, – Он есть дух конечный и напоминающий себе о своей бесконечности; Он есть дитя видимой матери и невидимого Отца; Он чудотворец, смотря по тому, насколько в продолжение истории человечества дух все полнее и совершеннее овладевает человеческой природой, насколько эта последняя становится по отношению к духу, к его деятельности, бессильным материалом; человечество безгрешно настолько, насколько безгрешен ход его развития; осквернение всегда прилипает только к индивидууму, но в целом роде и его истории оно не имеет силы; человечество умирает, воскресает и возносится на небо, смотря по тому, как из отрицания естественной природы возникает высшая духовная жизнь, как из уничтожения его ограниченности, его конечности как личного, национального и мирского духа, истекает единство с безграничным духом неба. Через веру в этого Христа, именно через веру в Его смерть и воскресение, человек становится праведным перед Богом, т. е. чрез воплощение идеи человечества в себе… и индивидуум становится причастным богочеловеческой жизни».

Популярное сочинение Штрауса «Leben J'esu» приходит к тому же заключению (см. стр. 627). Но идея единства божественного и человеческого заключает в индивидууме столько же противоречия, сколько и в целом роде. Что заключается истинного в идее или принципе, то должно осуществиться или, по крайней мере, может быть способно к осуществлению в конкретной живой действительности, в факте. Штраус думает, что мы отвернемся от греховного Спасителя и уверуем в безгрешный человеческий род, который, однако, повсюду исполнен грехов! Его унижение достоинства личности, от которого (унижения) он сам на короткое время однажды отказался (см. его сочинение «Das Vergangliebe und Bleibende im Christenthum», 1839 года), совершенно лишено исторического характера.

Поделиться:
Популярные книги

Неудержимый. Книга XVIII

Боярский Андрей
18. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XVIII

Proxy bellum

Ланцов Михаил Алексеевич
5. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
4.25
рейтинг книги
Proxy bellum

Неудержимый. Книга XI

Боярский Андрей
11. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XI

Неудержимый. Книга XII

Боярский Андрей
12. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XII

Под маской моего мужа

Рам Янка
Любовные романы:
современные любовные романы
5.67
рейтинг книги
Под маской моего мужа

Я подарю тебе ребёнка

Малиновская Маша
Любовные романы:
современные любовные романы
6.25
рейтинг книги
Я подарю тебе ребёнка

Таблеточку, Ваше Темнейшество?

Алая Лира
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.30
рейтинг книги
Таблеточку, Ваше Темнейшество?

Идеальный мир для Лекаря 9

Сапфир Олег
9. Лекарь
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическое фэнтези
6.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 9

Сильнейший ученик. Том 2

Ткачев Андрей Юрьевич
2. Пробуждение крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сильнейший ученик. Том 2

Последняя Арена 10

Греков Сергей
10. Последняя Арена
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Последняя Арена 10

Виконт. Книга 1. Второе рождение

Юллем Евгений
1. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
6.67
рейтинг книги
Виконт. Книга 1. Второе рождение

Идеальный мир для Лекаря 19

Сапфир Олег
19. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 19

Авиатор: назад в СССР

Дорин Михаил
1. Авиатор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР

Идеальный мир для Лекаря 18

Сапфир Олег
18. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 18