Иисус неизвестный
Шрифт:
…И, когда плакала, наклонилась во гроб и видит двух Ангелов в белом одеянии, сидящих, одного у главы, а другого у ног, где лежал Иисус. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им:
Господа моего унесли, и не знаю, где положили Его.
Не ужасается явлению Ангелов: слишком поглощена одной-единственной мыслью — о теле Возлюбленного: к телу Его, земному, все еще прилеплена, будучи в мире уже неземном.
…(Вдруг) оглянулась и увидела Иисуса, стоящего (за нею), но не узнала, что это Иисус.
Он говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь?
Думая, что это садовник, она говорит Ему: если ты унес Его, господин, скажи мне, где ты Его положил, и я возьму Его.
Иисус говорит ей: Мария! Она, оглянувшись (опять),
Между этими двумя словами: «Мария!» — «Раввуни!» — молния любви, побеждающей смерть: крепче смерти любовь.
Вся устремилась к Нему, пала к ногам Его, чтоб ухватиться за них.
Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: Я восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, к Богу Моему и Богу вашему. (Ио. 20, 11–17.)
К людям, братьям Своим, приходит Брат человеческий, прежде чем взойти к Отцу.
Зная, что такое Воскресение, мы могли бы предвидеть, что неразрешимейший узел всех евангельских противоречий будет именно здесь, в Воскресных свидетельствах. Так оно и есть.
Когда Иисус «вознесся»? Мера времени здесь уже сломана в вечности. «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу», — говорит Он Марии Магдалине в самый день Воскресения, а через семь дней, в следующий день воскресный, скажет Фоме:
руку твою вложи в ребра Мои. (Ио. 20, 27.)
Значит, между этими двумя днями вознесся. Так в IV Евангелии, а в III-м (24, 39) в самый день Воскресения говорит ученикам: «осяжите Меня»: значит, в тот же день воскрес и вознесся; но, уже взойдя на небо, опять сходит на землю, к ученикам. Так в Евангелии от Луки, а в Деяниях Апостолов того же Луки (1,3) возносится через сорок дней по Воскресении. В нынешнем конце Марка (16, 19) — в тот же день, а у Матфея (28, 16–20) — неизвестно когда, — вероятно, дней через пять по Воскресении, сколько нужно ученикам, чтобы вернуться из Иерусалима в Галилею.
«Здесь, в гробу, Его нет, ибо Он воскрес и восшел туда, откуда послан», — говорит Ангел женам в «Евангелии от Петра»: [1042] значит, в один и тот же миг воскрес и вознесся. «Празднуем день восьмой. Воскресный, в который Иисус восстал из мертвых и вознесся», — скажет Послание Варнавы. [1043]
Так же и пространственные меры сломаны в бесконечности. Откуда Иисус вознесся? В I Евангелии (28, 46) — с неизвестной горы в Галилее; во II-м (16, 12–19), — из Иерусалима, чуть ли даже не прямо из Сионской горницы; в III (24, 50) — из Вифании; в IV (21, 1 — 22), — неизвестно откуда, может быть, даже не восшел на небо, а ушел в земную даль по берегу Тивериадского озера; в Деяниях Апостолов (1, 12) — с Елеонской горы.
1042
Ev. Petri, XII, 9.
1043
Barnab., Epist., XV, 9.
Все это и значит: того, что действительно было в явлениях Воскресшего, нельзя никакою только здешнею мерою измерить, никаким только здешним знанием узнать.
Но вот в каком-либо нечаянном движении слов Его — как то, к Марии: «Не прикасайся ко Мне», — мы прикасаемся как бы нашим собственным телом к телу Воскресшего, чувствуем, как неземною свежестью дышит на нас этот только что распустившийся, божественный цветок Не-тронь-меня, и вдруг узнаем, что это было, не могло не быть; знанием таким несомненным, как то, что я — я, мы узнаем, что Христос воскрес.
12. ВОИСТИНУ ВОСКРЕС
В тот же день — (первый день Воскресения) — шли двое из учеников в селение Эммаус, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима.
Иосиф Флавий знает — в шестидесяти стадиях, двух-трех часах пешего пути в Иоппию Приморскую, значит, прямо на запад от Иерусалима — селение Эммаус, «Веспасианову Колонию», чем подтверждается историческая подлинность этого евангельского свидетельства. [1044]
Двое учеников, вероятно, из числа Семидесяти: один — Клеопа (сокращенное имя от «Клеопатр»), брат Иосифа, нареченного отца Иисусова, а другой, не названный, — по очень древнему церковному преданию, — Нафанаил из Каны Галилейской (Ио. 21, 2), или сын Клеопы, Симеон, двоюродный брат Иисуса, будущий епископ Иерусалима, мученик, распятый во дни Траяна: [1045] он-то и сообщил Луке, по тому же преданию, в конце 50-х годов, уже почти восьмидесятилетним старцем, о том, что произошло на пути в Эммаус. [1046] Если так, то возможно, что в свидетельстве Луки уцелело более или менее историческое воспоминание.
1044
Joseph., Bell., VII, 6, 6. — Brandt, 375. — Keim, IH, 554. — Renan. Apotres, 1923, p. 19.
1045
Euseb., H. E., Ili, 11, 2. — Henneke, N. T. Apokryph., 107. — Неназванный ученик — Нефанаил, по Епифанию. — Klostermann, Lucasev., 603.
1046
Klostermann, 691.
(Идучи же) разговаривали они между собою о всех происшедших событиях.
После двух бессонных ночей сами, может быть, не знают, спят или бодрствуют; застланы мутною пленкой глаза, как днем у птиц ночных. Все об одном говорят, точно бредят, — о терзающей тайне пустого гроба: — Гроб пустой — пустые речи жен, будто Мертвый жив. Если жив, где Он? Почему никто Его не видел? А если мертв, почему нет тела в гробу? Кто Его унес? Наши, или римляне, или Иосиф Аримафейский, или садовник? И зачем унесли Его, и куда положили? Темен без Него весь мир и пуст, как пустой гроб. А мы надеялись было…
Слышат чей-то легкий шаг за собой; кто-то нагоняет их, рядом с ними идет. Кто это? Судя по одежде, — паломник, пришедший на Пасху в Иерусалим, издалека, должно быть, из эллинского рассеяния; судя по голубым, край плаща окаймляющим кисточкам-канаффам, — книжник-раввин. Видя, как они побелели от пыли, что-то вспомнить хотят и не могут: застлана и память такою же мутной пленкой, как глаза. Что это за темные на ступнях, между ремнями сандалий, пятнышки? И для чего прячет руки в складках плаща? Прямо в лицо ему смотрят, но видят неясно, как будто сбоку, краем глаза. Лицо, — как у всех, слишком обыкновенное, похожее на все человеческие лица, чтобы вспомнить его, если когда-нибудь и видели.
И он сказал им: о чем это, идучи, вы рассуждаете между собою, и отчего вы печальны?
И, умолкнув вдруг, «остановились с унылыми лицами». [1047]
«Ты ли один из пришедших в Иерусалим не знаешь о бывшем в нем в эти дни?»
И сказал им: «О чем?» — «Что было с Иисусом Назарянином», —
начал Клеопа, и дальше пошли; снова заговорили, точно забредили:
— Гроб пустой — пустые речи жен, будто Мертвый жив. Разве над мертвыми сотворит суд Господь? Мертвые ли встанут и будут славить Его? Или во гробе будет возвещена милость Его и истина Его — в месте тления? А мы надеялись было…
1047
В кодексах — оба чтения, одинаково значительных: <есть печаль — (греч.)>, в вопросе Спутника, и <должна быть печаль — (греч.)> в самом рассказе. — Н. Holtzmann, Hand-Comm. Z. N. Т., I, 421. — Klostermann, Lucasev., 604. — Lagrange, Luc, 604.