Иисус неизвестный
Шрифт:
Иисус, как думали, был сын Иосифов — Давидов — Адамов — Божий. (3, 23–38.)
В этом: «как думали», — все тот же вопрос без ответа: чей же Сын Христос по плоти? Как думают об этом не другие, а сам Лука? Замерло только и здесь, как бы заговоренное, жало соблазна, но не умерло.
Что вы думаете о Христе? Чей Он Сын (Мт. 22, 42),
На этот Свой будущий вопрос фарисеям отвечает сам Иисус, уже в беседе с Никодимом.
Ночью совершались посвящения в мистерии; ночью же приходит к Иисусу Никодим (10, 3, 2), и Мистагог Божественный посвящает его в Свою мистерию — тайну Крещения, второго Рождества Своего, тайну всех дохристианских мистерий — Palingenesis, «Новорождение»:
Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть царствия Божия.
Но так же не понимает этого, соблазняется Никодим, как не поймут и соблазнятся христиане:
Как может человек родиться, будучи взрослым?
Может ли он снова войти в утробу матери своей?
Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и духа, не может войти в царствие Божие.
Не мог бы войти в него и первый, кто вошел, — сам Царь Христос.
Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух.
Что здесь говорит Человек Иисус не только о всех людях, но и о Себе Самом; что Сын человеческий не отделяет Себя от человечества и здесь, в земном рождении своем, так же, как во всей земной жизни и смерти, — видно из дальнейшего:
Истинно, истинно говорю тебе: мы… свидетельствуем о том, что видели.
А что это «мы», значит «Я», также из дальнейшего ясно:
Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, как поверите, если буду говорить вам о небесном:
Он сказал о Своем земном рождении, — не поверили; скажет о небесном?
никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын человеческий, сущий на небесах, —
тоже не поверят (Ио. 4, 3, 13.)
Другая тайна всех дохристианских таинств: посвящение — смерть. «Слово и дело сходствуют в таинствах: „умирать“, „кончаться“, значит „посвящаться“, „teleutan-teleusthai“, говорит Плутарх, кажется, об Елевзинском „сошествии в ад“, соответственном крещальному погружению в воду. [383]
Иисус посвящает Никодима и в эту вторую тайну: Крещение — Крест. „Должно быть вознесену Сыну Человеческому“ — на крест. — „Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного“ — на смерть (Ио. 2, 3—16.)
383
Plutarch., de immortalit. anim., ар. P. Foucart, Les Myst `eres d'Eleusis ed. 1893, p. 56.
Огонь пришел Я низвести на землю; и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!
Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие свершится! (Лк. 12, 49–50), —
скажет Господь, уже на последнем пути в Иерусалим, на Голгофу. Было крещение в воде — будет в крови: та же и здесь восходящая лестница: Вода—Кровь—Огонь—Дух. И опять, в ночной беседе с Никодимом:
Свет пришел в мир.
„Свет“ повторяет Иисус пять раз в двух стихах так же, как ев. Иоанн — шесть раз в пяти стихах об Иоанне Крестителе. „Свечения“ крещенская свеча светится и здесь, как там, в церкви, кем-то потушенная; вспыхивает снова в Евангелии.
И тотчас, после Никодима:
Иисус… крестил (в Иудее), а Иоанн… в Еноне. (Ио. 3, 22–23.)
Надо быть слепым, чтобы не видеть, что вся эта Божественная Мистерия, ночная беседа с Никодимом, посвящена тайне Крещения — второго Рождества Христова.
„Как это может быть?“ — все не понимает Никодим, как не поймут и христиане. Поняли бы, может быть, язычники, — ессеи, пифагорейцы, орфики, — все посвященные в мистерии; понял бы этот „древнейший из народов мира“, „вечное племя“ — чудом уцелевший, первого человечества обломок во втором, Адамы—Атланты.
Тайна Рождества — Благовещение — светится сквозь тайну Крещения.
„Чей сын Христос?“ — на этот вопрос Иисуса, так же как на вопрос матери Его: „Как это будет, когда я мужа не знаю?“ — отвечает в Вифаварском явлении Дух:
В день сей Я родил Тебя,
а на родном Иисуса и матери Его, арамейском языке, где „Дух Святой“, Rucha, — женского рода:
Я родила Тебя.
Матерь Небесная, Дух, так говорит, в вечности; так же могла бы сказать и матерь земная, Мария, во времени. Здесь уже между двумя Рождествами нет противоречия; жало соблазна вынуто.
Память арамейского подлинника сохранилась и по-гречески у всех четырех свидетелей, в наших канонических Евангелиях, где образ Духа — не „голубь“, peristeras, a „голубка“, peristera.
Бог есть Дух. (Ио. 4, 24),
не может не значить, и в устах самого Иисуса, на арамейском языке: Бог есть не только Он, Отец, но и Она, Мать.
Это уже забыли православные, но все еще помнят еретики.
Сниди Дух Святой, сниди
Голубица Святая, сниди
Матерь Сокровенная!
такова молитва крещения и евхаристии в „Деяниях Фомы“. [384] Гностики Офиты также крестятся и причащаются „во имя Духа-Матери“. [385]
384
Acta Thomas, с. 27, 49, 50. — Henneke, I, 270.
385
W. Bousset. Hauptprobleme der Gnosis, 1907. S. 66.
Матерь Моя — Дух Святой. —
скажет, вспоминая о том, что было тотчас после Крещения, сам Иисус, в Евангелии от Евреев, нисколько не менее православном, чем наши канонические Евангелия.
В явной жизни Сына — Отец; в тайной — Мать. Весь Иисус Известный — в Отце; весь Неизвестный — в Матери.
Если есть у Сына Отец Небесный, может ли не быть и Небесной Матери? И если мы так страшно забыли Отца и Сына, то не потому ли, что забыли Мать?
Больше, чем когда-либо, сейчас упование рода человеческого есть матерь Сына земная. Дева Мария. Люди поклонились Ей недаром: только Она и ведет их к Матери Небесной — Духу.
Три человечества: первое, до нас погибшее, — царство Отца; второе, наше, спасаемое или погибающее, — царство Сына; третье, за нами, спасенное, царство Духа-Матери. Вот почему и три Голубки: первая — над Хаосом; вторая — над Потопом; третья — над водами Крещения.
Сын Мой, во всех пророках Я ожидала Тебя, да приидешь и почию на Тебе, ибо Ты — Мой мир — Моя тишина,
говорит Сыну Матерь-Дух.
Вот когда исполнилось пророческое видение, на горе Хориве, Илии Огненному — Тихому: