Икона и топор
Шрифт:
Однако Ленин отличался от почти всех своих предшественников-интеллектуалов России XIX в., и как раз то, что он был глубоко чужд доминирующих интеллигентских тенденций конца империи, позволило ему стать носителем в корне нового порядка вещей.
Во-первых, для этой многоликой эпохи Ленин был редкостным «однолюбом». Вокруг него было множество возвышенных мечтателей, но сам Ленин целиком сосредоточился на одной-единственной всепоглощающей цели, которая в помыслах интеллигенции традиционно не занимала главенствующего места, — на обретении власти. Верность этой цели позволила ему подчинить собственные эмоции и эмоции соратников поистине пуританской дисциплине. Никогда не поддаваясь расслабляющим восторгам периода поздней империи, он избежал суетливых метаний между прометеевским оптимизмом и мрачным сенсуализмом, сумел извлечь пользу из чувства ожидания, порожденного интеллигенцией, не вовлекаясь, однако, в приливы и отливы ее внутренних ощущений.
Ленин подавлял в себе все эмоции; холодностью и аскетизмом он разительно отличается от других интеллигентов с их традиционным добрым товариществом и убежденностью, что чувства — неотъемлемая часть мыслительного процесса. Его любимая мать была немкой, и сам он бывал прежде всего в Северной Европе — в развитых районах индустриализации и урбанизации. Южная Европа с ее солнцем, вином и песнями сыграла — за одним исключением — весьма незначительную роль в его тусклой
1456
19. О нежной связи Ленина с радикальной феминисткой Инессой Арманд, слегка смягчающей преобладавшую в советской биографии Ленина картину полной эмоциональной дисциплины и пуританского занятия миссией, см.: L.Fischer. The Life of Lenin. — NY, 1964; S.Possony. Lenin: The Compulsive Revolutionary. — Chicago, 1964, 118 if.; B.Wolfe. Lenin and Inessa Armand // ASR, 1963, Mar., 9 6-114. О жизни самой Инессы см. панегирик французского коммуниста: J.Freville. Inessa Armand: unc grande figure de la revolution russe, 1957. Некоторые другие упоминания об эмоциональной стороне жизни Ленина можно найти в кн.: Н.Валентинов. Встречи с Лениным. — NY, 1953.
1457
20. Предположение, что переориентированные сексуальные инстинкты играли важную роль во внутреннем развитии Ленина и что подавленная гомосексуальность способствовала агрессивной мужественности большевизма, высказал Н.Лейтсс (N.Leites); подробно она рассмотрена в статье: D.Bell. Ten Theories in Search of Reality // The End of Ideology.
– NY, 1962, 2d rev. ed., 326–337.
Бранная манера ленинской полемики резко контрастирует с формами дискуссии, принятыми даже среди революционных интеллигентов. Конечно, кое-где у Маркса можно найти образчики подобной поносительной лексики, но резкий слог Ленина и постоянные ругательные высказывания по адресу оппонентов зачастую напоминают скорее неотесанный фанатизм крестьянских мятежников, раскольников и сектантов, которых в регионе Симбирск — Самара — Казань в годы юности Ленина было очень много. В своей стилистике он как бы шагнул вспять, к яркому образно-пророческому языку Ивана Грозного и Аввакума, а вовсе не продолжал традицию дебатов XIX в.
Говоря «они и мы», прежние революционные лидеры противопоставляли силу и правду, правящую бюрократию и властителей мира идей. Для Ленина, однако, «чистота идей» была равнозначна «бессилию» [1458] . Для власти нужна сила, для которой в свою очередь нужна не правда, но «истинный лозунг борьбы» [1459] . Основу морали он видел не в «идеалистических» нормах внутренних ощущений, но в постоянно меняющихся требованиях революционной целесообразности. Таким образом, правда не интересовала Ленина ни в одном из двух ее значений — ни как научный факт (правда-истина), ни как нравственный принцип (правда-справедливость). Зато он назвал «Правдой» большевистскую газету с ее ежедневными инструкциями к действию. «Проклятые вопросы» уступили место поверхностным приказам.
1458
21. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? (1894) // В.Ленин. ПСС. — М„1958, I, 344.
1459
22. Там же, 341 (Ленин здесь цитирует Маркса).
Эти приказы были обязательны в силу второй главной и новой черты учения Ленина — упора на организацию. Тайные, дисциплинированные иерархические организации никогда не были типичны для русской революционной традиции, хотя и существовала обширная якобинская теоретическая литература, созданная такими деятелями, как Пестель, Огарев, Нечаев и Ткачев. Даже посвятившие всю жизнь революции народовольцы были недисциплинированны, политически наивны и непрактичны — самые профессиональные из них входили не в организацию, а в «группу дезорганизации». Новая концепция Ленина была отчасти продиктована необходимостью самозащиты от весьма усовершенствованных к тому времени методов полицейской слежки и принуждения, а отчасти вытекала из пересмотра революционных методов, который безостановочно продолжался после поражения «Народной воли». Все чаще обсуждалась идея сплочения в организации военного образца. Термин «кадры», ставший ключевым в большевистской организационной концепции, появился в конце 80-х гг. вместе с идеей гибкого использования «передовых» отрядов [1460] . Ведущий теоретик подновленного революционного популизма Виктор Чернов, глава новой партии социалистов-революционеров (эсеров), также утверждал в 1901 г., что революционному движению необходимо единство, тогда «…у нас не будет социал-демократов и социал-революционеров, народовольцев и народоправцев, а будет единая и нераздельная социалистическая партия» [1461] .
1460
23. S.Utechin. The 'Preparatory Trend' in the Russian Revolutionary Movement in the 1 880's// SAP, 12, 1962, 7—22, — об этом «волжском марксизме» и юношеских контактах Ленина с ним. По вопросу о немарксистских якобинских предшественников ленинизма С.Утехин (S.Utechin. Who Taught Lenin? //The Twentieth Century, 1950, Jul., 8—16) отсылает к любопытным и забытым предчувствиям у Огарева; М.Карпович (М.Karpovich. A Forerunner of Lenin: P.N. Tkachev// RP, 6, 1944, 346–350) отсылает к Ткачеву; В.Варламов (V.Varlamov. Bakunin and the Russian Jacobins and Blanquists as Evaluated by Soviet Historiography // RPSR, 79, 1955) показывает, как советские историки после изрядной путаницы в конечном счете заняли свою нынешнюю позицию, отрицая всякую связь между ленинизмом и давними якобинцами.
1461
24. Накануне, 1901, № 26/27, 315. См. также мастерский короткий политический некролог Ленина, написанный Черновым, в кн.: Moscly, ed. Soviet Union, 26–32.
Ленинская итоговая формула организационной дисциплины — «демократический централизм»; согласно этому принципу решения принимаются на основе свободной дискуссии членов партии, снизу доверху. Окончательные решения принимает центральный комитет партии, где главное место принадлежит безусловно первому секретарю. Принятое решение становится обязательным для всех. Такая система логически практиковала «заместительность», которую изначально предусматривал Троцкий: «партийная организация «замещает» собою Партию; Ц.К. замещает партийную организацию, и, наконец, «диктатор» замещает собою Ц.К.» [1462] .
1462
25. Л.Троцкий. Наши политические задачи. — Geneve, 1904, 54.
Разрабатывая теорию Маркса о грядущей диктатуре пролетариата, Ленин утверждал, что такая форма власти возникнет только после полного разрушения буржуазной государственной машины и «отомрет» непосредственно на переходе к полному коммунизму [1463] , но в промежутке это будет «власть… не связанная никакими законами» [1464] .
Фактически Ленин установил в России диктатуру большевистской партии — его собственной «партии нового типа», которая, придя к власти, сменила название и стала именовать себя «коммунистической партией», отмежевываясь от более привычного европейского ярлыка «социалистической» или «социал-демократической» [1465] .
1463
26. В основном в его «Государстве и революции», написанном накануне переворота 1917 г. (ключевые пассажи, рассматривающие «отмирание», см.: Ленин. ПСС, XXX11I, 16–21, 83—102). О дискуссии касательно этой идеи см. три статьи под рубрикой: The Withering Away of the State // Su, 1961, Oct., 63–69; а также примечания и анализ в: Ленин. ПСС, XXXII.
Концепция диктатуры пролетариата разработана Марксом в его «Критике Готской программы» (1876) и уточнена Лениным в статье 1905 г. «Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянство» (Ленин. ПСС, X, 20–31). Использование Лениным этого термина до 1917 г. не нашло отражения в полезном в целом анализе этой концепции: R.Carew-Hunt. A Guide to Communist Jargon.
– NY, 1957, 62–65.
1464
27. Пролетарская революция и ренегат Каутский (1918) //Ленин. ПСС, XXXII, 245. Ленин говорит здесь о «диктатуре» вообще, но характеристика явно приложима и к священной форме, которую он отстаивает.
1465
28. Возрождение Лениным этого термина — широко использованного в середине XIX в., но вышедшего из моды и явно забытого в конце XIX — начале XX в., — по-видимому, датируется от публикации в 1915 г. совместно с Бухариным недолговечного журнала «Коммунист». Формальное принятие нового названия в марте 1918 г. было способом драматизировать необратимость разрыва Ленина с «реформистской» социал-демократической традицией; всем партиям, входившим в Коминтерн, было предъявлено требование (на Втором конгрессе 1920 г.) формально принять название «коммунистических» как условие членства — явная демонстрация их отречения от традиций II Интернационала.
Связи внутри этой партии надлежало поддерживать и активизировать не только посредством механических законов демократического централизма, но посредством принципа партийности. Эта партийность, или «жертвенный партийный дух», апеллировала к сектантскому порыву обрести новую жизнь в группе конспираторов-единомышленников. Ленин стремился сохранить и развить жертвенную революционную традицию Чернышевского и своего старшего брата, чтобы обеспечить «полное товарищеское доверие между революционерами» [1466] . Уже в 1894 г. он писал, что отказывается называть себя материалистом (даже диалектиком), если не будет признано, что «материализм включает в себя, так сказать, партийность» [1467] .
1466
29. Что делать? (1902) //Ленин. ПСС, VI, 141.
1467
30. Из критики Струве //Ленин. ПСС, I, 419.
Еще более привлекательным, чем новый дух в ленинской партии, для интеллигентов было ее обещание преодолеть их классический отрыв от «народа». Ленин заявлял, что в партии «должно совершенно стираться всякое различие рабочих и интеллигентов» [1468] и в то же время партия должна действовать как «авангард» в составе других массовых движений эпохи, а не стоять вне их, как «бланкисты». Избегая «бланкизма», партия не должна впадать в «хвостизм», не должна отрекаться от революционных целей, «благоговейно созерцая <…> «заднюю» русского пролетариата» [1469] . В самом деле, никакое «стихийное» движение не обеспечит важнейших политических перемен, которые требуют стратегической организации и дисциплины. Партия Ленина предлагала интеллигентам возможность испытать волнующее ощущение тождества с подлинными интересами масс, включиться в их деятельность и обещала союз с ними в грядущем освобождении.
1468
31. Что делать? // Ленин. ПСС, VI, 112. Ленин полностью признавал важность обеспечения руководства рабочими со стороны интеллигенции (см. анализ в кн.: E.H.Carr. The Bolshevik Revolution. — London, I, 16–17), хотя этот момент несколько смазан последующими советскими толкованиями, а также затушеван в официальном советском переводе «Что делать?», где дана ссылка на идеи революционных интеллигентов как на развившиеся «вполне независимо от спонтанного роста рабочего движения», заменяя ленинское жесткое «совершенно» на смягченное «вполне»: V.Lenin. Selected Works. — London, 1937, II, 53.
1469
32. Что делать? // Ленин. ПСС, VI, 107.
Ленинский манифест и план «Что делать?» (1902) дал России новый ответ на этот классический вопрос, который на II съезде РСДРП (1903) стал причиной раскола между ленинцами-большевиками и меньшевиками. В противоположность «Что делать?» Чернышевского (1863) работа Ленина не рисовала картины нового социального строя; в противоположность «Так что же нам делать» (1883) Льва Толстого она не призывала к возрождению индивидуальной нравственной ответственности. Ленин призывал к созданию новой организации, задача которой — взять власть с помощью этики целесообразности.