Икона
Шрифт:
— Сделка с домом уже завершена? — спросил Мэтью. Фотис рассказывал ему, что собирается купить недвижимость в Армонке, и Мэтью с Робин, которая была родом из этих мест, съездили туда и нашли этот дом. Всего лишь несколько недель назад, за несколько дней до того, как она прекратила их отношения.
— Дом? — Фотис, похоже, удивился. — Я разве тебе о нем рассказывал? Нет, в конце концов я решил его не покупать. Зачем потакать своим капризам?
Это было любопытно. В тот раз, когда они обсуждали это, его крестный очень радовался предстоящей покупке, и у Мэтью сложилось впечатление, что сделка уже близка
— Вчера видел икону Кесслера.
— Расскажи.
— Она великолепна. Конечно, пострадала от времени, но в ней ощущается какая-то сила. Она берет за душу.
— Ты хочешь сказать, что она имеет скорее духовную ценность, чем художественную?
— Нет, не совсем. Я не понял: ценность для кого?
— Вопрос в точку. — Старик помедлил перед длинным крутым подъемом. — Ты бы рекомендовал своему начальству приобрести эту работу?
— Сначала ее посмотрит руководство отдела, а может, и сам директор. Решение будет приниматься на более высоком уровне.
— Ты хочешь сказать, что твое мнение ничего не значит?
— Я специалист по Византии, я уверен, они учтут и мое мнение. Нам следует ее купить уже только из-за ее возраста. И конечно, это величайшая художественная ценность. Она могла бы стать украшением любой новой галереи.
— Безусловно.
— Но существует много других факторов. Музей не может купить все, что ему следовало бы купить.
— Но ты бы хотел, чтобы они ее приобрели?
— Исходя из своих собственных интересов я бы хотел иметь ее где-нибудь поближе, чтобы изучать ее, когда захочу. У нас не так много икон и уж точно нет ничего подобного этой.
— Думаю, что ничего подобного этой вообще не существует. Но где ее разместят? На стене, для всеобщего обозрения, или в запасниках, в помещении с соответствующим температурным режимом, доступном только для специалистов?
— Да, это вопрос.
— Я подозревал что-то в этом роде. Ты очень добросовестный человек. А теперь, — взяв Мэтью под руку, он снова зашагал, — расскажи мне о самой иконе.
И пока они шли по склону, расцвеченному желтыми и белыми нарциссами, через маленький садик с фруктовыми деревьями, набухшими едва раскрывшимися почками, Мэтью рассказывал про икону. Он пытался использовать строгие искусствоведческие термины и все-таки опасался, что его личные впечатления от увиденного прорвутся наружу. О ней невозможно было говорить как об объекте искусства, академическим тоном, профессионально выдерживая дистанцию между собой и анализируемой работой. И он сам еще не разобрался почему. Старик спокойно слушал, на его лице не отражалось никаких эмоций. Они остановились на перекрестке Семьдесят второй улицы.
— Великолепно. Мне бы очень хотелось еще раз увидеть ее.
— Уверен, что это можно организовать.
Фотис взглянул на него увлажнившимися глазами — впрочем, это можно было отнести на счет ветра.
— Я знал, что именно ты должен был осмотреть икону.
— Спасибо, что замолвил за меня словечко их адвокату. Удачное совпадение — ваше знакомство.
— Мы состоим в одном клубе. И не стоит благодарить меня. Музей послал бы тебя в любом случае.
— Может быть, наследники и не обратились
— Мне сказали, что ты произвел очень благоприятное впечатление на мисс Кесслер.
— Это тебе адвокат сказал?
— А почему это должно оставаться тайной? Вполне возможно, что она попросит тебя прийти и еще раз произвести оценку. Для нее самой.
Мэтью поежился.
— Это было бы не совсем этично — музей ведь еще не принял решения.
Они перешли дорогу и пошли по аллее, круто спускавшейся к пруду.
— Если не ошибаюсь, вовсе не музей, а она решает судьбу иконы.
— Конечно.
— И в этом ей понадобится помощь. А тебе она уже доверяет.
— Это неудобно.
— Ты боишься, что тебе придется идти против совести. Но можно взглянуть на вещи по-другому. Может быть, мисс Кесслер надо подсказать, что делать.
— Не уверен, что понимаю тебя.
— Пока не понимаешь.
В молчании они дошли до конца аллеи. Фотис сильнее сжал его руку, и Мэтью вдруг заметил, что лицо крестного искажено болью — острой физической болью: челюсти сжаты, глаза закрыты. Он покачивался, стараясь глубоко и равномерно дышать.
— Theio? С тобой все в порядке?
Спустя несколько мгновений лицо Фотиса снова стало спокойным.
— Сегодня чудесный воздух, правда?
— Может, ты хочешь присесть?
— Разве что на несколько минут.
Они переместились на скамейку недалеко от воды. Рядом у телескопов толпились люди, наблюдающие за ястребами. Фотис тяжело сел. Несмотря на свое беспокойство, Мэтью не стал его больше ни о чем спрашивать. Уже не в первый раз Мэтью замечал эти симптомы, но от расспросов старик лишь еще больше замкнется. Это была только его боль, и он охранял ее так же ревностно, как и другие свои секреты. В темном зеркале пруда отражалось кирпичное здание лодочной станции. За прудом — высокие деревья, подернутые дымкой молодой листвы, закрывавшие улицу позади них. Над ними в желто-белом свете купались небоскребы Пятой авеню.
— Принести тебе что-нибудь? — спросил Мэтью.
— Судьба — странная вещь. Нам кажется, что мы распоряжаемся собственной жизнью, но происходят некоторые события, еще раз и еще, и подталкивают нас в определенном направлении. Ты не находишь, что это именно так? Мы можем оказать сопротивление, пытаясь противостоять им. А можем идти в заданном направлении, делая вид, что сами этого хотим. А еще мы можем определить, чего ждет от нас судьба, и помочь этому случиться.
— Я не верю в судьбу.
— Потому что ты молод. В твоем возрасте верят в свои силы. Хотя в иные времена, помнится, молодые прислушивались к советам старших. Считалось, что старики обладают мудростью, обретенной с годами. Но с тех пор все изменилось.
Мэтью понял намек и не стал развивать эту тему.
— Сегодня ты сообщил мне некоторые интересные факты, — продолжал Фотис. — Возможно, твое подсознание уже работает над дилеммой, которая еще не дошла до сознания, потому что тебе не было предложено выбора. Итак. Несколько дней назад ко мне обратился один весьма высокопоставленный чиновник — представитель греческой церкви. Речь идет об иконе. Они намерены приобрести ее и хотят, чтобы я им в этом помог.