Икона

Олсон Нил

«Наверное, юношу убили», — с печалью подумал Иоаннес. Это были опасные люди, а Мэтью был неискушенным в таких делах. Вряд ли он смог сориентироваться, оказавшись в перестрелке. События повторяются, вновь происходит то же самое. Иоаннесу придется действовать по собственному плану. Стараясь не шуметь, он последовал в дом за плотным мужчиной.

Не успел он войти в кухонную дверь, как справа от него, один за другим, раздались еще два выстрела. С той стороны, откуда раздавались выстрелы, в комнату, время от времени оглядываясь, пятился плотный бородатый человек с большим пистолетом в руке. Скользнув взглядом по Иоаннесу, он быстро повернулся и, пройдя кухню, вышел через другую дверь в гостиную, расположенную за кухней.

Иоаннес подумал, уж не

является ли он невидимым для врагов. Такое уже случалось с ним раньше в непростых ситуациях, и, похоже, это только подтверждало важность его миссии. Подобная сила не дается просто так и уж, во всяком случае, не для того, чтобы спасти жизнь ничтожного священника. Нет, его неожиданное появление здесь не могло быть случайностью. В этом была какая-то высшая цель. Он был орудием. Все они были орудием, несчастные слепые глупцы.

Он ощутил удивительное согласие духа и разума. Ноги сами провели его через кухню и остановились перед большой газовой плитой. В кухне чувствовался легкий запах газа. Иоаннес заметил, что одна из ручек не завернута до упора. Такая небрежность покоробила привыкшего к порядку священника. Он протянул руку к выключателю, и в этот момент в его сознании зазвучал голос. Иоаннес на мгновение замер, прислушиваясь к нему, но только на мгновение: мысль всегда останавливает действие. Повернув ручку, он открыл газ, не зажигая его, потом точно так же повернул остальные три ручки. Теперь газ выходил через все четыре серебристые горелки. Подождав минуту и убедившись, что запах стал сильнее, Иоаннес сделал шаг назад. Достаточно ли этого? Обойдя вокруг плиты, он просунул руку между ней и стеной, нащупал узкий шланг, по которому, как он решил, поступал газ, и сильно потянул за него, ослабив натяжение. Послышалось шипение. Отойдя от плиты, он обнаружил возле раковины большую бутыль с растворителем. Иоаннес полил жидкостью столы и пол. От запаха газа у него начала кружиться голова. Что дальше? Он решил пойти за бородатым в столовую.

Бородатый сидел на корточках у длинного стола темного дерева, внимательно наблюдая за прихожей. Было видно, что он находился здесь уже какое-то время, к чему-то напряженно прислушивался и чего-то ожидал. Его надо предупредить о том, что должно произойти. Иоаннес сделал шаг вперед, половица у него под ногой заскрипела. Человек поднялся, обернулся, прижал палец к губам, делая Иоаннесу знак вернуться в кухню.

Раздавшийся вслед за этим выстрел сотряс воздух. На пиджаке бородатого выступила кровь. Что-то ударило Иоаннеса в живот, и он согнулся пополам. Оба упали одновременно. Бородатый успел обернуться, чтобы выстрелить в худого человека, стоявшего в холле.

Только упав на пол, Иоаннес понял, что его ранили. Он ждал, когда придет боль, и, повернувшись на бок, посмотрел на своего неудачливого спутника. Тому удалось сесть, опершись спиной о стену. Кровь лилась сквозь пиджак. Он был в ярости.

— Сукин сын! — шипел бородатый, одной рукой возясь с рубашкой, другой держа пистолет. В этот момент прозвучали еще два выстрела, отбив куски штукатурки на противоположной стене. — Да пошли вы все к черту! — Он взглянул на грудь, из которой текла кровь, потом на Иоаннеса и покачал головой. — Чертовы священники.

Иоаннес хотел было протянуть ему руку, но резкая боль остановила его. Судорога пробежала по телу бородатого, и его широко открытые глаза уставились на что-то невидимое. Пистолет вывалился у него из руки.

— Чертовы священники, — прошептал он опять и замер.

И вновь наступила тишина. Пульсирующая боль распространялась от диафрагмы во все стороны, постепенно охватывая все тело, и Иоаннесу приходилось сопротивляться ей, делая частые неглубокие вдохи. Испытание всегда оказывается труднее, чем ты того ожидаешь, напомнил он себе, но это служило слабым утешением. Он протянул руку и взялся за лодыжку человека, на которого навлек смерть. Со святыми упокой, Боже, это раб твой… Он не знал имени этого человека и был ли тот вообще христианином, но все это в любом случае разъяснится там, наверху. Он

слишком плохо себя чувствовал, чтобы предаваться скорби, и стал размышлять о своей миссии. Все имеет свою причину. Ранение нужно было для того, чтобы очищающая разум боль вытеснила его волнение; ранение же отрезало пути к отступлению. Медленно, с трудом преодолевая каждое движение, Иоаннес оперся на локти и перетащил свое тело на кухню.

Запах газа усилился, но все-таки он был не таким сильным, как хотелось бы Иоаннесу. Ниша с кухонным шкафом находилась за плитой, и Иоаннес, не обращая внимания на змеящийся за ним кровавый след, пополз туда. Закашлявшись, он почувствовал во рту вкус железа. Его легкие казались такими тяжелыми, что он почти не мог дышать, но, собрав силы, стал один за другим открывать ящики. Времени оставалось немного. Видимо, его ранил тот самый человек, в которого стрелял бородатый. Похоже, они перемещались по дому, подкарауливая друг друга. Худой вышел победителем из этой схватки из-за вмешательства Иоаннеса. Сейчас он придет сюда и обнаружит истекающего кровью священника. Очень хорошо, только Иоаннес сначала должен найти то, что ему нужно.

— Отец, простите меня, — послышался голос из заднего коридора. — Вам не следовало так близко к нему подходить. Это произошло случайно.

«Случайностей не бывает», — подумал Иоаннес. Его рука нащупала наконец картонную коробочку. И тогда на него снизошли спокойствие и острая радость великого свершения. Кухня была уже настолько заполнена газом, что священник едва сохранял сознание.

— Я с великим уважением отношусь к священникам, — снова заговорил человек. Его голос звучал ближе. — Мой дядя, вы знаете… — Тут угрюмый тип почувствовал запах газа и рванулся к плите. Иоаннес увидел светлые волосы и узкое лицо в тот самый момент, когда холодный взгляд голубых глаз наткнулся на лежавшего в нише священника. Светловолосый уже протянул руку, чтобы отключить первую горелку, как вдруг заметил, что держал в руках священник.

— Не надо, — выдохнул голландец.

— Прощаю вас, — произнес Иоаннес, зажигая спичку.

26

Приглушенный взрыв донесся до Мэтью сквозь кафельный пол ванной. Он лежал на полу, его рука была обмотана полотенцем, насквозь промокшим от крови. Лицо и шею покрывал липкий пот, ноги тряслись. Страх это или шок — ему было все равно. Из коридора послышался шепот. Перед щелью под дверью мелькали какие-то тени. Сейчас они его обнаружат. Это было ясно. Он умрет, как раненое животное, корчась на полу. От этой мысли Мэтью содрогнулся, но никакой план спасения не приходил ему в голову.

Шум снизу наполнил его робкой надеждой. Возможно, нападающие сами взорвали что-то, но зачем, тем более внизу? Скорее всего в борьбу вступил кто-то еще или же преждевременно взорвалось какое-нибудь устройство. Мэтью не понимал, что происходит. Чутье подсказывало, что любая неразбериха ему на руку. Он выждал несколько минут, чтобы посмотреть, что последует за взрывом, но не слышал никаких звуков, зато почувствовал запах дыма. Надо выбираться отсюда.

Здоровой рукой Мэтью тихонько приоткрыл дверь. Несколько дюймов, еще несколько. Ничего. Наконец он на коленях выполз из ванной. Над задней лестницей к потолку поднимались клубы черного дыма. Слышно было, как внизу трещит огонь. Ползти на четвереньках, опираясь на раненую руку, было очень трудно, но из-за едкого запаха приходилось держаться как можно ниже. Наконец Мэтью обогнул угол и пополз подлинному коридору к спальне Фотиса.

Прямо у входа в спальню на коврике боролись два старика. Тот, что наверху, в сером костюме, должно быть, Мюллер, бил кулаком по голове Фотиса. Но сил у него было немного, поэтому удары, видимо, не причиняли тому особого вреда. «Вальтер» валялся под кроватью. Оружия Мюллера не было видно. Мэтью решил, что они, видимо, неожиданно друг для друга встретились у двери и драка началась еще до того, как кто-то из них успел открыть огонь. Он скорее почувствовал, чем увидел, что в комнате находится кто-то еще.