Иконы
Шрифт:
– Да, но тогда что они делают? – На лице Лукаса проступают яркие красные пятна.
– Они держат нас в рабстве, потому что боятся потерять ту небольшую власть и те привилегии, которыми их осчастливили. А ты… – Вдруг я замечаю, что кричу.
Лукас смотрит на меня, как бы подстрекая высказаться до конца.
И я высказываюсь:
– А ты не так уж от них отличаешься, как тебе кажется.
Впрочем, уже слишком поздно говорить подобные вещи. И поздно вообще для каких-либо разговоров. Каждый из
Лукас, впрочем, не сдается. Он ускоряет шаг, пока не оказывается практически впереди меня на тропе.
– Пожалуйста, Дол! Прислушайся к себе! Ты говоришь, что мы были рождены для того, чтобы это сделать, но ты ведь не знаешь почему. Мы не знаем, кто все это устроил. Это не наша судьба, а просто чья-то шутка. Жестокая шутка. У нас есть выбор. Ты родилась для того, чтобы быть Долорией де ла Круз, и ничем больше. Поднимись на холм – и ты сама сделаешь выбор, который со всем покончит. А я не в силах на это смотреть!
– Мария. – Я останавливаюсь.
– Что?
– Долория Мария де ла Круз. Меня назвали в честь моей матери, и я делаю это ради нее.
Я вижу лицо Лукаса в лунном свете и вдруг понимаю, что он плачет.
– Ради моего отца и моих братьев. Ради падре и Ро. Ради Тимы и Фортиса. Биггера, и Биггест, и Рамоны. Ради всех отсевков, которых схватили и увезли на стройку. – Я смотрю на него. – И ради тебя, Лукас.
Я вижу, как меняется его лицо. И теперь понимаю, что я делаю своими словами. В тишине, окружающей меня, я вижу решение Лукаса.
Наконец передо мной возникает обсерватория. Белые каменные купола, обелиск, широкие ступени – и надо всем возвышается уродливый шрам Иконы. А за осыпающимися развалинами лежит холодное пространство города, темное почти везде, где следовало бы быть свету. Только очень, очень далеко светится тонкая неровная линия острова Санта-Каталина, поблескивающего под луной.
Ро, должно быть, уже внутри…
Чем ближе я подхожу, тем громче отдается в моей голове гул Иконы. Он кажется сильнее, чем прежде. Икона жужжит, как обозленная оса, словно знает, зачем я здесь.
Идти становится намного труднее, а рюкзак тяжелеет, но я не останавливаюсь.
Я просто отказываюсь останавливаться.
– Дол, погоди…
Я оборачиваюсь и вижу бегущего за мной Лукаса. Я машу рукой, давая ему понять, чтобы он уходил. У меня просто нет сил на него.
– Слишком поздно. Ты уже не можешь нас остановить.
Лукас встает рядом со мной, задыхаясь.
– Дол… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я не могу… Я не хочу оставить все вот так.
– Лукас, прошу тебя…
– Это слишком опасно.
– Кто-то из нас все равно должен это сделать. Я не боюсь. Пусть уж лучше буду я.
Я поворачиваюсь и иду дальше, потому что, произнося эти слова, понимаю, что говорю правду. Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Ро или Тимой. Или Лукасом.
Даже теперь.
– Ладно, хорошо. Ты права, – слышу я у себя за спиной, и голос Лукаса надламывается.
Я останавливаюсь и смотрю на него.
Лукас повышает голос:
– Я просто был трусом. Я слишком боялся потерять то, что имею… и разочаровать Посла.
– Твою мать.
Лукас кивает:
– Все, что я делал, я делал потому, что боялся того, что может произойти, если все изменится.
– От этого твои поступки не становятся правильными.
Лукас снова кивает, вытирает глаза рукавом и делает глубокий вдох.
– Но тут есть и еще кое-что. Это касается моей матери, – говорит он. – Когда ты ушла, я отправился в ее личный кабинет. И заглянул в ее сейф, тот, что спрятан за нашим семейным портретом.
– И?..
– И нашел кое-какие цифровые тексты. Файлы, классификацию которых мама изменила, которые пересылались прямиком к ней. Сейф для меня открыл Док. Понадобилось какое-то время, чтобы разобраться со всем этим, взломать пароли… И еще там нашлось несколько распечаток. Очевидно, что каждый раз, когда активировался какой-то из посольских компьютеров…
– Лукас, довольно уже. Мне нужно идти дальше. – У меня просто нет времени выслушивать все подробности.
– Я нашел там целую коробку программ. На этих дисках можно бы просто поставить штамп: «Я не хочу, чтобы об этом узнал Лукас». И еще разные записи, и в них такое, чего тебе и знать бы не захотелось. Ну, по крайней мере, я предпочел бы не знать.
– Например?
– Тима была права.
– Насчет наших родителей?
– Насчет всего.
– Что это значит?
– Это значит, что в нас вложено куда больше, чем мы думали. Больше, чем известно Тиме. И больше, чем говорит тебе Фортис. – Лицо Лукаса темнеет.
– О чем ты?
– Мы не просто предназначены для того, чтобы стать оружием. Как и предполагала Тима, тот, кто нас создал, заключил также и сделку с Домом Лордов. Но, похоже, Тима и не предполагала, что Посол знает, кто это.
Я холодею. Волоски на моем затылке шевелятся, тысячи крошечных иголок вонзаются в кожу.
Разве такое возможно? Кто из людей мог пасть так низко? Настолько низко, что даже и человеком не заслуживает называться?
– И что это за сделка?
– Прежде всего, она привела Лордов на нашу планету.
Неужели это правда?
Неужели такое действительно может быть?
Мне хочется кричать, но я подавляю крик. Мы уже не можем остановиться. Я в этом уверена, я еще более полна решимости, чем прежде.