Илимская Атлантида. Собрание сочинений
Шрифт:
– Парень, убери сумку, весь бок уже продавила, – неожиданно услышал он недовольный голос.
Чуть повернув голову, даже не голову, а скосив глаза, увидел пожилого мужика, пытающегося отодвинуть его сумку. Саша втянул в себя воздух, с трудом снял лямку сумки с плеча и, тяжело перегибаясь, задвинул ее между ступней ног. Стоять стало неудобно, но помеха была убрана. Он опять стал представлять, как прилетит домой.
В зале аэропорта людей было больше, чем в электричке, все свободное пространство оказалось занято. Кто-то сидел, кто-то лежал. Всё как всегда.
Саша всю ночь просидел у окна кассы в ожидании чуда, оно, к его счастью, произошло. На его глазах какой-то оригинал сдал билет.
– Повезло тебе, – сказала кассирша, – такое редко бывает в новогоднюю пору.
– Редко, но бывает, – почти пропел Саша.
Она улыбнулась ему в ответ.
– Бывает, бывает, – пересчитав деньги и подавая билет Саше, напевно проговорила и она.
Молодой человек побежал к стойке регистрации, счастливо возбужденный.
– Когда-то должно повезти, – подумал он.
Встал в длинную очередь, прикрыв глаза от усталости, он искренне хотел, чтобы все шло быстро, но регистрация шла медленно и скучно, так всегда бывает ранним утром.
Самолет разогнался по полосе, взревел двигателями, словно таким образом вбирал в себя земную силу, нужную ему, и, оторвавшись от бетонки, стал набирать высоту, протыкая своей металлической тушей сначала одиночные облачка, а затем плотный слой белого марева. Вот уже самолет над облаками, выше этих ленивых воздушных созданий, и даже солнце показалось сбоку, оно выглядывало из-под одиночных облаков, живописно подсвечивая их снизу. Саша глядел в иллюминатор, любуясь неземной картиной, напоминающей заснеженные таежные просторы, у него даже возникло желание пробежать на лыжах по облачным полянам, скатиться с воздушных гор. Ровный шум моторов убаюкивал. Земли не видно. Слева и справа установился монотонный пейзаж.
Саша прикрыл веки. Все, что накопилось в нем за последние часы, возбуждение от того, что он летит домой, волнение о билете, бессонная напряженная ночь, счастливый случай, стало медленно покидать его, как воздух проколотую шину. Голова нашла удобное место, и добрый сон пришел на помощь молодому организму. В эти минуты не существовало силы, которая могла бы разбудить молодого человека, да никто и не пытался это сделать.
За три часа до Нового года Саша Петров благополучно приземлился в районном селе, от которого родная деревня, где жили мать и сестренки, была в семи километрах. В этой поездке ему удивительно везло. Так бывает раз в жизни. И здесь ждала удача. Самолет, скорее самолетик, летающий один раз в неделю, оказался в расписании как раз в тот день, когда нужно было Саше. С билетами трудностей не случилось. Все складывалось так, словно сама судьба желала, чтобы Саша оказался дома. В сторону его деревни попутки не нашлось, прилетевшие были из районного центра, и почти сразу все исчезли за темной завесой ночи.
Саша долго не раздумывал, он понял, ждать некого, и пошел пешком по единственной дороге к родному дому.
Стояла блаженная морозная тишина. Зимой здесь всегда мороз. Побывав в других краях, он знает, что в Новый год вместо снега может идти дождь. Но в его деревне зимой – мороз и снег, как и задумано природой. Скрип снега вылетал из-под ботинок и, казалось, летел впереди шагов. Саша, подгоняя себя мыслями о доме, почти бежал. Скоро замелькали огоньки в деревенских окнах. Их было много. Он удивился, почему не спят. Вспомнив, что подошел Новый год и в каждом доме ждут праздничного часа, обрадовался. Сердце ликовало, в мозгу стучало: я дома, я дома! Казалось, на этот безмолвный крик радости сейчас откликнется вся округа. Саша даже прикрыл рукой рот. Перед тем, как взобраться на угор, он на секунду остановился, сняв шапку, обтер ею лицо и, сделав большой глоток воздуха, стал легко взбираться на крутой берег. Вот последний поворот. У соседей из дома звучала музыка. Наконец, окна родного дома, из них на улицу льется теплый свет. Саша, не чуя под собою ног, взлетел на крыльцо и, не стучась, распахнул в избу дверь.
– Мама, здравствуй! Это я.
Мать сидела у стола, смотрела телевизор. Услышав родной голос, она, еще ничего не понимая, удивленно посмотрела в сторону входной двери.
– Мама, это же я… – Саша подошел к матери, обнял ее. От мамы пахло земляничным мылом – он запомнил этот запах с раннего детства, ничего радостнее его он в жизни не помнил.
С огорчением про себя отметил, что мама стала ниже ростом, голова ее не доставала Саше до подбородка.
– Господи! Господи! – повторяла она, словно не знала, что сказать. – Откуда ты, сынок?
Он усадил ее на стул, сел рядышком и стал смотреть в родное лицо. Сын плакал от счастья, даже не вытирал своих слез, оставлявших на щеках блестящие дорожки.
– Ой, Сашенька, что же мы сидим так? Нужно за Машей и Лидой сбегать, они к Кузнецовым ушли, Новый год встречать. Там вся молодежь собралась.
– Еще успеем, мама. Давай вдвоем посидим.
Но мать усидела лишь одну минутку.
– Ты отдохни, сынок, а я на стол соберу, скоро двенадцать.
И ушла в кухню. Саша принялся рассматривать семейные фотографии, висевшие на стенах. Вот его дедушка Семен, таежный охотник, который в одиночку ходил на медведя. На его груди – два Георгиевских креста. Вот его отец Яков, его бабушки, тети, сестры, племянницы – вся родня собралась здесь, на фотографиях, развешанных на потемневших бревенчатых стенах отчего дома.
– Какой же ты стал красивый, сынок, тебя прямо не узнать, – приговаривала мать на кухне, – еще вчера был маленький, мужичок с ноготок, а сегодня вымахал – мужик мужиком… Вот говорят – чудес не бывает… А я тебе так скажу – в декабре я просила у Пресвятой Богородицы встречи с тобой, и вот тебе – пожалуйста – сынок приехал…
– Предрассудки, мама, – снисходительно сказал Саша, – это не Богородица, а я выполнил твою просьбу…
– Нет, сынок, это Она тебя привела…
Саша не стал спорить. Кто его знает, может, это и есть та самая неведомая сила, которая подняла его в дорогу? Может, мамины слова через сотни километров дошли до его сердца, и произошла удивительная встреча.
– Ты не веришь?
– Верю, мама, верю.
– Схожу, позову твоих сестер. Вот радости-то будет!
– Да что ты, мама, я и сам сбегаю.
– Увидят тебя там, не отпустят. А я хочу, чтобы мы встретили Новый год всей семьей. Когда еще такое счастье выпадет?
Он остался один. «Может, это сон? – думал Саша. – Нет, не похоже на сон. Я дома. Какое же это счастье!» Всё здесь было просто и уютно. Вот старый деревянный сундук, мама рассказывала, что он гораздо старше ее и принадлежал ее родителям. Иногда на сундук стелили матрас, и Саша спал на нем. У стены стоит старая железная кровать, накрытая лоскутным одеялом, он его помнит с раннего детства. Маленькие сестренки спали на ней «валетом». Кровать украшена полоской ткани с вышивкой и кружевами, на подушках наволочки, тоже с вышивкой.
Рядом с кроватью у окна, где висят простенькие ситцевые занавески, по-хозяйски расположился комод. Но центром дома всегда был телевизор. Вместо тумбы под него приспособлена столешница старинной швейной машинки фирмы «Зингер» с ножным приводом.
Пол утеплен домоткаными дорожками.
Саша заглянул на кухню. И здесь все было по-прежнему. У стола почетное место занимал двухстворчатый буфет. За стеклом буфета – простенькая посуда. В красном углу икона Богородицы, под ней горящая лампадка. Рядом с большой русской печью – полка для кастрюль и чугунов. Все здесь как-то тепло, радостно, целесообразно. Тихо, только слышно, как тикает старый будильник да поскрипывают половицы.