Илимская Атлантида. Собрание сочинений
Шрифт:
В военкомате было пусто. Он показал дежурному повестку, тот удивленно посмотрел на Сашу и сказал, к кому обратиться.
Майор, начальник отделения призыва, к которому пришел Саша, долго вертел в руках повестку, с недоверием смотрел на нежданного новобранца:
– Ты ничего не перепутал?
– А что мне путать? Пришла повестка, и я пришел.
– Так у нас призыв закончился.
– Я же не сам себе повестку отправил.
Майор еще раз взглянул на бумажку.
– Постой, постой, странно. Повестка подписана самим военкомом.
Он еще раз долго и внимательно посмотрел на Сашу.
– Ты кто?
– В повестке же написано: Александр Яковлевич Петров.
– Я читать умею. Кто ты по профессии и откуда родом.
– Строймастер из строительного управления. Родом из Сибири.
Майор в очередной раз посмотрел на повестку.
– Подожди меня.
У военкома он был долго, вышел раскрасневшийся и возбужденный. Увидев Сашу, всплеснул руками:
– Вот беда, про тебя-то забыл спросить, – и, повернувшись, опять исчез в кабинете военкома. Вышли они уже вдвоем, и военком – молодой подполковник, громко спросил:
– Кто Петров?
– Я, – бодро ответил Саша и оглянулся, хотя вокруг никого не было.
– Заходи, – махнул рукой военком.
Саша зашел в кабинет. Длинная комната заканчивалась массивным столом, за ним открытая дверь в маленькую комнату. Это была комната отдыха, который позволяли себе все местные руководители. Саша присел на стул. Взгляд его невольно остановился на небольшом столе в комнате отдыха. Он был уставлен бутылками водки и коньяка, здесь же стояли две трехлитровые банки, одна с огурцами, другая с капустой, на тарелке большими кусками нарезано сало.
– Подожди, я сейчас позвоню.
Звонил военком долго, наконец, нашел, кого надо, бубнил что-то в трубку, просил выручить, обещал никогда не забывать, и так далее.
– Уффф! – с облегчением выдохнул военком, укладывая трубку на телефонный аппарат.
Работающий вентилятор донес запах спиртного. Саша уже давно понял, что пришел он не вовремя, все уже начали провожать старый год, заодно встречая и Новый. Некоторые так напровожаются, что домой забывают явиться под Новый год.
– Ну вот, Петров, сколько забот с тобой, – весело сказал военком, – а все оттого, что все надо делать вовремя.
Саша молчал. Он просто не знал, что отвечать.
– Ну ладно, что не сделаешь для хорошего человека. Значит так: двенадцатого января необходимо быть на призывном пункте.
– Двенадцатого? – удивился Саша.
– Так точно, двенадцатого. Подойдешь лично к начальнику пункта и скажешь, что от меня.
– Хорошо.
– Хорошо-то хорошо, да ни хрена хорошего, – забавно окая, сказал военком, и рассмеялся. – Не «хорошо», а «есть», салага. Вот тебе мой телефон, позвонишь, если что не так. Понятно?
– А что мне делать до двенадцатого?
– После новогодних праздников выходи на работу.
– Меня уже уволили.
– Уволили, радуйся. Отдыхай.
– Можно и домой съездить?
– Можно, только вернись вовремя, мне проблемы не нужны. Ясно?
– Так точно! – ответил Саша и с облегчением покинул кабинет весельчака-военкома.
Уже на улице он вспомнил: у меня же две недели свободного времени! Может, мне и вправду съездить домой?
Несмотря на свою простоту и очевидность, эта мысль поразила его. Она была с ним неотступно, до самого вечера. Перед глазами стоял их маленький дом в три окна, два из которых смотрели на огромное колхозное поле. Летом на этом поле росли рожь и пшеница, которые под дуновением ветра волнами раскачивались из края в край. Если смотреть от гумна, поле было похоже на море. На солнце оно сияло. Над хлебами простирался янтарный туман, легкая золотая пыльца с весом крыла бабочки касалась сочной зелени. Никто не проходил мимо этой красоты, каждый останавливался, залюбовавшись. Зимой поле надежно укрыто белым одеялом. В зависимости от угла падения солнечных лучей белый цвет несколько раз в день меняет свои оттенки, от нежно-голубого до светло-желтого.
Когда Саша вспоминал о доме, перед его глазами прежде всего оживало поле. Дом и поле были неотделимыми друг от друга. «Дом» – это не только постройки и огород. Дом включал в себе реку, деревенскую улицу, лес, сенокосные поляны, школу и много-много другого, без чего не бывает настоящего родного дома.
Заскочив в общежитие и покидав в сумку свои скромные пожитки, Саша понесся на вокзал, благо, что тот находился в «шаговой» доступности. Удивительное дело, еще со студенческой поры вокзал для него – второй дом. Может, громко сказано, но бывал и сейчас бывает он на вокзалах чаще, чем в кино, в магазинах и столовых. Ему глаза завяжи, по шуму сможет определить, где зал ожидания, комнаты для отдыха, и как попасть к платформам, и где железнодорожные кассы. Сейчас нет вокзалов без электричек. Может, где-нибудь в глуши остались, где раз в сутки проходит поезд.
Электричка, известный вид транспорта, но это и предмет особого разговора, это целый мир. Все пути-дороги сходятся в центре города, от которого в оба конца идут электропоезда, быстрые и удобные, громыхающие и дребезжащие, холодные зимой и душные летом.
В электричке жизнь, кажется, проходит в каких-то других, относительных смысловых координатах. Кто-то мирно досматривает сны, кто-то хохочет над анекдотами, кто-то грустит, плачет или смеется, изливая душу родному или незнакомому человеку, работяги играют в карты. В электричке много студентов. Интересно видеть, как во время сессий в вагонах, где они сидят, наступает тишина, которую нарушают усердное сопение да скрип ручек от переписывания пропущенных лекций.
А сколько веселья и неподдельной радости возникает у молодых, когда в вагон входят контролеры. На вооружении вечно безденежных и безбилетных студентов сотни объяснений отсутствия билета. От обычного – не успел, до самых невероятных и жутких историй.
Электричка все пять студенческих лет была основным видом транспорта для Саши. Он привык к ней, как другие привыкают к автобусу, трамваю. Когда бы он и откуда бы ни возвращался в общежитие, все было на автомате, главное – успеть к отходу электрички. Счет здесь идет на секунды, бывали случаи, когда впрыгивал в отходящий поезда.
Сейчас электричка уносила его в областной центр. Вагон, как всегда, был переполнен. Саша стоял в тамбуре, чувствуя неприятный запах потных тел, винного перегара. Было впечатление, что стоявшие люди приклеились друг к другу. Но никто не роптал, все знали, что по-другому не будет, а многие привыкли к такому состоянию и, похрапывая, мирно спали, словно были уложены вертикально.
«Ну вот и домой, – думал Саша, – только были бы билеты на самолет, все-таки канун Нового года. Вот удивится мама, и сестренки тоже. Надо купить подарки, но это в аэропорту. Господи, пусть хоть здесь повезет».