Иллэя
Шрифт:
– Да, сигнал бедствия был отослан, – ответил ДУС, – но я не уверена, что он прошёл. Фокусирующий щит оторвался быстро, и выход из подпространства начался сразу.
– Мы это узнаем дней примерно через двадцать, двадцать пять – задумчиво произнёс я, – десять дней на преодоление расстояния в подпространстве, денёк, другой, а то и третий на раскачку. Это уж как пить дать. Ну и обратно сюда. Дуся, через двадцать дней включи сигнал обнаружения, если помощь придёт, то они нас услышат и найдут. А пока держи курс на эту планетку. Кстати, сколько нам до неё ползти?
– Учитывая наши возможности, – быстро просчитал ДУС, – шестьдесят четыре дня, восемнадцать часов, тридцать шесть минут и…
– Достаточно, Дуся, спасибо, – я прервал её и в очередной раз подумал, что она бестолковая искусственная машина, хоть и очень совершенная, но всё-таки, бездушная железяка.
Я очень надеялся, что мне не придётся долететь
С такими невесёлыми мыслями я по сигналу от ДУСа повернулся с креслом по курсу корабля и ощутил разгонную перегрузку при включении ионно-плазменного маршевого двигателя. Есть мне не хотелось, и я остался в колпаке уже после отключения двигателя. Я наблюдал, как медленно ползут по отметкам стекла колпака две звезды второстепенные звезды системы Сорок Эридана. Это были звёзды «БЭ» и «ЦЭ», белый и красный карлики. Эта парочка была весьма далеко, в четырёхстах астрономических единицах, но светили они достаточно ярко. Я разыскал известную планетную систему, и вычислили параметры орбиты той неизвестной планетки, куда сейчас направлялся. Оказалось, что плоскость её орбиты существенно отклоняется от орбит её известных нам соседок. Видимо, это обстоятельство, а также низкое альбедо не давало человечеству обнаружить эту планетку раньше. Изучая дальше эту незнакомку, я удивился большому количеству серебра на его поверхности, но не в виде чистого металла, а в виде матового материала, хорошо поглощающего свет и тепло. Было также на её поверхности что-то темное, большие обширные области. Может это леса или какие-то горные породы. Пока мне выяснить это не удалось.
Моим запланированным конечным пунктом была звезда на противоположном краю Млечного Пути. У этой звезды было несколько планет, а одна планета фактически близнец Земли. Там идеальнейшие условия для колонизации, всего в каких-то трёх месяцах полёта. Я там бывал уже два раза в составе первой и третьей экспедиции. Сейчас я летел с грузом оборудования и материалов для обустройства колонии. Вообще с открытием возможности полётов в подпространстве нам стали открыты любые уголки Вселенной. За четыре месяца, например, можно добраться до Туманности Андромеды, а за восемь месяцев можно улететь за границу наблюдаемой Метагалактики. Правда, существует некий побочный эффект, человеческий организм быстрее стареет. Слетав на границу Метагалактики и обратно, астронавты, за каких-то полтора года становятся старше примерно в два раза и больше никуда не летают. Вот поэтому-то в межзвёздные и межгалактические астронавты берут только молодых не старше двадцати лет парней и девушек. Мне тогда было как раз двадцать лет, и мой организм из-за двух перелётов на сто двадцать тысяч световых лет и обратно не постарел вовсе. Я был тогда молод, полон сил и готов к испытаниям и приключениям. Это был мой первый самостоятельный полёт, и вот такая приключилась со мной неприятность.
За прошедшие пятьдесят лет с момента изобретения генератора отрицательной энергии человечество очень продвинулось в технологиях. Сорок лет назад мы открыли для себя подпространство, и стали возможны межзвёздные, а затем и межгалактические перелёты. Человечество начало колонизировать и расселятся на пригодных для жизни планетах Млечного Пути и других галактик. Однако, нигде не было обнаружено разумной жизни. Конечно, различные формы жизни были повсюду. Ботаники и зоологи торжествовали, получив богатейший материал для изучения. В печали были лишь надеявшиеся на скорый контакт с инопланетной цивилизацией учёные. Они были в недоумении, ведь к моменту выхода в подпространство было уже известно бесчисленное множество землеподобных экзопланет, находящиеся в так называемой зоне жизни. Но кроме редко попадающихся неразумных форм биологической или зоологической жизни, ничего, точнее никого не было найдено.
Я не безосновательно полагал, что на этой маленькой планетке, при наличии воды и кислорода я могу попробовать продержаться следующие шестнадцать лет. Если удастся что-то вырастить из тех запасов, имеющихся в грузовом отсеке. Но это в том крайнем случае, если помощь через месяц не придёт. В академии астронавтов нас учили, что надо иметь минимум два плана по спасению, а то и три, и четыре. Все эти «если» меня всё мучили и мучили, что я решил немного подкрепиться. Я вышел из колпака и отправился в отсек для принятия пищи.
После еды я направился к шлюзовой камере и облачился в скафандр для выхода в открытый космос. Мне предстояло обследовать узлы крепления фокусирующего щита и определить причину его отрыва.
– Дуся, отключай гравитацию, – обратился я к ДУСу и взялся за поручень в шлюзе.
– Отключаю, – голос ДУСа был несколько игривым, эти настройки её голоса я сам поставил в первый день моего полёта, чтобы было не скучно, – что-нибудь ещё?
– А как же, – шутливо отозвался я, чувствуя, как убывает гравитация, и как я начинаю парить над полом шлюза, – найди убежавший щит, а я прикручу его на место.
– Шутить изволишь, ты же знаешь, что я этого не могу? – интонация голоса была точь-в-точь, как у кокетливой барышни.
– А помогает… настроение получше…, – подумал я об общении с ДУСом и, открыв шлюз, вышел в открытый космос.
Осмотрев узел крепления фокусирующего щита генератора отрицательной энергии, я сделал голографический снимок развороченного места крепления. Закрепил болтающиеся оторванные кабели питания щита и захватил с собой один из болтов, когда-то крепивших щит.
– Тук-тук, кто в теремочке живёт? – весело сказал я ДУСу, войдя в шлюзовую камеру, – а прижми-ка меня к полу, милая.
– С удовольствием, дорогой, – ДУС подыгрывал мне, и это помогало переживать стрессовую ситуацию.
После обследования поломки, я приступил к созданию отчета в бортовом журнале, которым занимался до отбоя, периодически перешучиваясь с ДУСом и отгоняя от себя мрачные мысли. Уже, будучи в кровати, я включил какую-то старую комедию и смотрел её, пока не уснул. Несмотря на все мои старания, спал я плохо и обдумывал передрягу, в которую попал.
В последующие дни я занимался исследованием новой планеты, смотрел любимые фильмы, много читал, как научную, так и художественную литературу. К концу второй недели я уже почти успокоился, приближаясь к неизвестному миру. Мои исследования всё больше убеждали меня в возможности пережить там шестнадцать с лишним лет. Но уж больно мне не хотелось терять эти шестнадцать лет жизни в этой дыре под самым носом от дома. И тут меня осенило, всё это время я надеялся на успешную передачу сигнала бедствия в подпространстве и не продублировал его в обычном пространстве. Я, как болван, готовил план «Б», чтобы проторчать здесь ближайшие шестнадцать лет, а ничего для своего спасения ещё не сделал. Точно, болван, недоумок! Кто знает, может при плохом развитии событий спустя шестнадцать лет мне не хватит этих самых двух недель. И я, не дождавшись помощи, сгину в этом чужом мире. От этой мысли я так расстроился, что мне пришлось даже принимать успокоительные препараты.
Приняв успокоительные, я составил несколько вариантов сообщений, с указанием своих координат, причин вылета из подпространства и параметров новой планеты. Составив эти сообщения, я попросил ДУС отправлять их по очереди с интервалом одна минута в направлении Солнца всё оставшееся время до прилёта к планете. Солнце было позади корабля, и я иногда ходил в колпак и смотрел на эту тусклую звёздочку в чёрной ледяной пустоте Вселенной.
Темнушка, так я назвал планетку, всё приближалась. Я не обнаружил никакой электромагнитной активности ни на её поверхности, ни вокруг неё. Из чего сделал вывод об отсутствии развитой цивилизации. Жизнь на планете явно была, и это возбуждало во мне любопытство. В телескоп видны были обширные заросли каких-то растений тёмно-бордового цвета. Открытых водоёмов было очень много, но они были весьма маленькие. На Темнушке была единая суша и множество рек, озёр, но не морей. Этот мир существенно отличался от Земного. Почва была тёмно-серая, судя по спектральным анализам, имеющая в составе большое количество серебра. Год на Темнушке длился всего около двухсот пятидесяти земных суток, но это было абсолютно ненужная информация, потому что смены времён года там не было. Ось вращения Темнушки была строго перпендикулярна плоскости орбиты. А вот сутки на планете были вдвое дольше земных, поэтому поверхность днём сильно нагревалась, а ночью весьма сильно остывала. Однако даже при таких колебаниях температуры было достаточно комфортно. Днем на экваторе было до сорока градусов, а ночью температура понижалась местами почти до нуля, но не ниже. Может быть, были и иные температурные колебания, но я подлетал к планете сбоку и видел её в виде половинки головки сыра и имел возможность исследовать только темную и светлую половинки.