Иллэя
Шрифт:
В моей голове роем гудели разные мысли о приспособлении к предстоящему обитанию на Темнушке. Надо или не надо контактировать с местным населением? А что, если там окажется патогенная микрофлора, которая для меня окажется губительной? Как я в этом случае буду выживать? В принципе, есть скафандр, даже не один. Я смогу выстроить вокруг корабля герметичный шатёр или нечто вроде теплицы и выращивать разные культуры, семена которых находились в грузовом отсеке. Во всяком случае, я смог бы попытаться как-то пристроиться на этой планете, потому что, болтаясь в космосе, я умру от голода уже максимум через год. Это я уже подсчитал. С такими мыслями и я уснул.
Утром меня разбудил ДУС в условленное время, и, пройдя манёвр торможения, мой корабль перешёл на околопланетную орбиту на высоте примерно двести пятьдесят километров над поверхностью. Я вращался вокруг планеты, делая оборот за сорок минут. Темнушка была по размерам сопоставима
Планета в корне отличалась от Земли. Суши было более семидесяти процентов, а вода была равномерно распределена по поверхности в виде рек и озёр. Солёных водоёмов не было вовсе. Только пресная вода. На полюсах не было ледяных шапок, там была всегда одна и та же температура, чуть выше двенадцати градусов. Людские поселения были в основном между семидесятыми широтами обеих полушарий. Я не обнаружил никакого напоминающего мне государственного центра или центров. Поселения более или менее одинаковые по размерам были равномерно распределены по планете. Численность людей в поселениях колебалась от трёхсот до тысячи человек. Всего поселений на планете было около полутора тысяч, из чего я сделал вывод, что общее население планеты составляло всего порядка миллиона человек. По сравнению с пятнадцатимиллиардным населением моей родной Земли, это было ничтожно мало. Сверху их жилища выглядели, как у сказочных гномов. Такие колпачки с загнутыми трубами. Иногда я видел людей в повозках, запряженными какими-то белоснежными пушистыми существами, напоминающими лам, но с иными пропорциями. Они неспешно ехали по дорогам между селениями. Дороги выделялись бежевым цветом на темно-сером фоне почвы или темно-бордовом фоне листвы больших деревьев. Ни единого конфликта между людьми я не приметил за всё время, пока я летал вокруг Темнушки. Жизнь была мирная и удивительно спокойная. Никто никуда не торопился! В телескоп я не раз рассматривал этих красивых людей. Они все были одной расы, прямо как я, только симпатичнее. Женщины, просто прелесть, а от девушек вообще было не оторвать взгляда. Мужчины были статны и красивы, словно скульптуры Микеланджело. Я вообще поймал себя на мысли, что попал на древнегреческий Олимп и наблюдаю за пантеоном богов. Может это был тот самый мифический рай, а я уже умер? Вот такие безумные мысли посещали меня тогда на орбите планеты.
Через три дня я получил от автоматических зондов образцы с поверхности планеты. Изучение этих образцов меня обескуражило. Я даже повторно отправил зонды, для повторного взятия образцов в другой области планеты. Результаты были прежние. Планета была абсолютно стерильной. Никаких микроорганизмов ни в одном образце найдено не было. Более того, я намерено внёс в пробы воды и почвы свои бифидо- и лактобактерии. Дальнейшая метаморфоза меня ошеломила, я собственными глазами видел в биозащитном микроскопе, как мои полезные бактерии почти мгновенно уничтожаются почвой с планеты, словно она живая. В ней появлялись какие-то чёрненькие ниточки, врастающие в бактерии, затем опутанная этими нитями бактерия лопалась и растворялась в этой почве вместе с чёрными нитями. В воде произошла похожая история. Бактерии были окружены какой-то мутной неразличимой субстанцией и через пару секунд были полностью растворены. При этом химический состав воды был абсолютно обычным, Н2О с растворёнными минеральными веществами, как на Земле.
Я задумался, посоветоваться мне было не с кем, ДУС не умеет давать такие советы. Всё это время образцы с планеты я изучал в герметичном шкафу, чтобы не контактировать с моей внутрикорабельной атмосферой. Я решил взять пробы воздуха внутри шкафа. Перед открытием образцов с планеты там был обычный вдыхаемый мной воздух с моими бактериями и микробами. Всё как всегда. Но теперь воздух в исследовательском шкафу был, как и образцы, абсолютно стерильный. Я понял, что виной тому почва и вода с планеты. Но почему? Эти бактерии полезны для человека, а, судя по всему, люди там жили, значит, жили они там без полезных бактерий. Стало быть, если предположить, что эти существа аналогичны мне, то мне самому также ничего не угрожает. Стерильность планеты должна также означать, что в этом мире нет никаких инфекционных болезней. С большой долей вероятности, я предположил, что и вирусных инфекций там нет. Но если это так, то я сам являюсь для этой планеты носителем миллиардов и миллиардов бактерий и вирусов, от которых у меня стойкий иммунитет. И как быть? Если я сейчас спущусь на поверхность, не примет ли меня планета за болезнетворную гадость и не растворит ли? Подобная сложность должна была мной решена, иначе я был просто обречён.
Именно по этой причине я весьма долго не мог спуститься на планету и искал решение. Я ставил разные эксперименты с образцами, даже высадил в инопланетную почву пару семян пшеницы и гороха. Результат удивил меня не меньше, чем стерильность планеты. Зёрна проросли раз в пять быстрее, чем на Земле и через две недели я получил урожай. Это было немыслимо! Мой лабораторный шкаф уже через месяц зарос нашими земными растениями на инопланетной воде и почве. Созрели даже помидоры! Два спелых красных овоща соблазнительно висели прямо у верхнего стекла шкафа. Я не решался их съесть, помня опыт с инопланетной водой.
Так прошёл ещё месяц. Мне надо было принимать решение, потому что мои съестные запасы подходили к концу. Хоть я и уменьшил свой ежедневный рацион, но еда стремительно заканчивалась. Ещё пара тройка недель и я начну голодать. Я находился на корабле уже скоро пять месяцев, при плановых трёх с небольшим. Конечно, потом я начал бы есть запасы семян для посадок из груза, но это максимум ещё год. А затем голодная мучительная смерть. Надо было рисковать. Либо погибнуть сейчас, либо через год. Но рискнув сейчас, у меня оставался ещё шанс выжить. Если я начну пить эту инопланетную воду, учитывая эксперименты с бактериями, в моём организме исчезнут все полезные микроорганизмы, и у меня начнётся дизбактериоз. Резко снизиться способность организма к сопротивлению патогенной микрофлоры. Я стану стерильный как младенец… Стоп!!! Я даже хлопнул себя ладонью по лбу. Как младенец! Ну, конечно! Мы же развиваемся в утробе матери в абсолютно стерильной среде и рождаемся без единого микроба внутри. Лишь потом с первым вздохом мы получаем первую порцию различных микроорганизмов, и патогенных в том числе. А чем я рискую здесь? Лишь тем, что на планете может существовать некая другая микрофлора, которая дружит с почвой и водой, и которая может быть вредной для меня. Но вероятность этого минимальна, люди то там живут.
С это мыслью я прошёл к лабораторному шкафу и, резко выдохнув воздух, открыл герметичную стенку. В шкафу различные растения уже завяли, а помидоры пожухли и сморщились, но гниения не было вовсе. Из открытого шкафа пахнуло удивительной свежестью и приятным пряным растительным ароматом, хотя я подспудно ожидал затхлый или тухлый запах. Я взял закрытую ёмкость с образцом воды с Темнушки.
– Эх, была, не была, – с этими словами я вскрыл ёмкость и, зажмурившись, сделал глоток.
Уже поднося ёмкость ко рту, я носом чувствовал ту самую волнующую свежесть, которая пахнула на меня из открытого шкафа. Я чуть задержал порцию воды во рту, прочувствовал её вкус и проглотил. Вкуснее воды я никогда в жизни не пил. Хотя я на Земле пробовал чистейшую воду из горных источников, а в новой колонии на другом краю Млечного Пути вода была даже лучше, чем на Земле. Но эта вода просто божественная, иного определения мне тогда на ум не пришло. Прислушиваясь к своим новым ощущениям, я смотрел на флакон с водой и наблюдал, как над поверхностью воды периодически возникают и пропадают еле видные мутные мельчайшие пятнышки. Это испарения инопланетной воды обнаруживают и обезвреживают бактерии, летающие в моём корабельном воздухе. В это время глоток воды растекался по моим внутренностям. Я отчётливо это ощущал, как вода прошла в желудок и растеклась по нему, разливая приятную прохладу. Далее этот глоток перетёк в кишечник, а вот там я его почувствовал по-иному. Приятная прохлада сменилась теплом на грани жжения.
– Ну, что, парниша, вот сейчас ты и загнёшься во цвете лет, – с горькой усмешкой сказал я сам себе, – знать, судьба такая! Ускорим процесс, что ли?
Я понял, что мне наступает конец, посмотрел на флакон с инопланетным зельем и осушил его залпом. Я вновь удивился поразительно приятному вкусу этой воды, однако почему бы яду не иметь чудесный вкус. Ирония! Затем аккуратно поставил пустую ёмкость в лабораторный шкаф, осмотрел лабораторию, развернулся и пошёл в колпак. Тогда я почему-то решил встретить свой конец, глядя на звёзды, на своё далёкое Солнце и на причину своей смерти. На эту необычную, но убийственную планету. Уже на лесенке в колпак внутри живота не просто жглось, там был дикий пожар, что я еле добрался до кресла. Видимо, я закричал от боли, скрючившись в кресле и подтянув колени к подбородку. У меня было ощущение, что живот расплавился и вместо него у меня зияющая дыра.
– Привет, мой конец, – мелькнуло у меня в голове, а перед глазами уже плыли разноцветные искры, пузыри, линии, вспышки… и чернота…
Я очнулся в кресле в колпаке и понял, что жив.
– Дуся, я жив? – обратился я к ДУСу.
– Если ты ко мне обращаешься, то да, – весело ответил мне знакомый голос ДУСа.
– Я что заснул тут? Ты знаешь, такая муть приснилась…
– Судя по твоим жизненным показателям, ты не спал. Я бы сказала, что ты умер, а потом ожил.
– Как это «умер»? Так это был не сон?!