Иллюзии, или Приключения вынужденного Мессии
Шрифт:
Девочка, блондинка с карими глазами и грустным лицом, подошла и тоже с любопытством смотрела на нас. Она была здесь явно только из-за деда. Она не хотела лететь.
Обычно все бывает наоборот: восторженные дети и подозрительные родители, но когда зарабатываешь себе на хлеб подобным образом, начинаешь понимать людей по-другому. Я знал: эта девочка не полетит с нами ни за что, даже если мы будем упрашивать ее все лето.
— Кто из вас, джентльмены? — спросил старик.
Шимода налил себе чашку воды.
— С вами полетит Ричард. Я еще не закончил свой завтрак. Или вам придется подождать.
— Нет, сэр, я готов. А мы сможем пролететь над моей фермой?
— Конечно, — ответил я, — только укажите направление, сэр.
Я выгрузил из передней кабины «Флита» свой спальный мешок, чехол с инструментами и посуду и помог старику забраться в кабину. Затем сел на заднее сидение и пристегнулся ремнями.
— Ты не крутанешь пропеллер, Дон?
— Угу, — он встал, держа чашку в руке, и подошел к моему самолету, — что нужно делать?
— Толкни его, но только осторожно. Импульс сам закрутит его дальше.
Каждый раз, когда пропеллер «Флита» толкает кто-то другой, они делают это слишком сильно, и, по всевозможным довольно сложным причинам, двигатель не заводится. Но этот парень толкнул его так медленно, как будто он занимался этим всю жизнь. Импульс провернул пропеллер, раздался треск, в цилиндр пошла искра, и старый мотор прекрасно завелся. Дон вернулся к своему самолету, присел на корточки и стал разговаривать с девочкой.
Лошадиные силы погнали мой «Флит» вперед, вокруг заметались стебельки травы, и вот мы взлетели. Мы поднялись на сто футов (если мотор остановится, мы приземлимся в кукурузе), на пятьсот футов (теперь мы сможем вернуться и сесть на поле), на восемьсот футов, разворот, выравнивание, и мы полетели на юго-восток, туда, куда мой пассажир показывал пальцем.
Минуты через три мы облетели его ферму, амбары цвета горящего угля, дом цвета слоновой кости, стоящий в изумрудной траве. На заднем дворе был огород — кукуруза, салат, лук, помидоры.
Старик в передней кабине смотрел вниз на свою ферму, видневшуюся между крыльями и расчалками «Флита».
На порог дома вышла женщина в белом переднике, надетом на голубое платье, и помахала рукой. Старик помахал ей в ответ. Потом они будут говорить о том, как хорошо они видели друг друга сквозь небо.
Наконец, он повернулся и кивнул мне: «Достаточно», — и мы повернули назад.
Я покружил над Феррисом, чтобы люди узнали, что над их городом происходят полеты, и стал опускаться по спирали к нашему полю, показывая, где нас можно найти. Заходя на посадку, я увидел, как «Трэвел Эйр» оторвался от земли и развернулся по направлению к ферме, над которой мы только что побывали.
Когда-то я летал в цирке вместе с другими пятью самолетами, и на секунду мной овладело беспокойство… Одна машина с пассажиром взлетает, в то время как другая садится. Мы мягко коснулись земли, и я вырулил к дальнему концу поля, поближе к дороге.
Двигатель остановился, старик отстегнул ремни, и я помог ему выбраться из кабины и сойти на землю. Он достал из брюк бумажник, отсчитал три доллара и одобрительно покачал головой:
— Отличный полет, сынок.
— Я думаю! Мы продаем хороший товар.
— Вот твой приятель, так он уж действительно продает!
— О?
— Да, твой приятель мог бы самому черту его хвост продать, держу пари!
— Как так?
— Девчонка, ясное дело! Уговорить полететь на самолете мою внучку Сару!
Он посмотрел на «Трэвел Эйр», далекую серебристую пылинку, кружащую над фермой. Он говорил таким голосом, каким обычно человек рассказывает о том, что у него в саду на засохшем кусте выросли цветы и зрелые яблоки.
— Эта девочка с рождения смертельно боится высоты. Вопит. Бросается в панику. Она скорее согласится засунуть голые руки в пчелиный улей, чем влезть на дерево. Она не станет подниматься по лестнице на чердак, даже если во дворе потоп разразится. Девочка любит машины, неплохо ладит с животными, но от высоты приходит в ужас. И вот, она в воздухе.
Он продолжал говорить и даже вспомнил те времена, когда некий Монмаут, работавший, как и мы, на биплане, вытворял в воздухе сумасшедшие штучки.
В это время я смотрел, как «Трэвел Эйр» приближался, рос и, наконец, начал спускаться, причем круче, чем следовало бы, учитывая тот факт, что в его кабине сидела девочка, боявшаяся высоты. Самолет пролетел над кукурузой, изгородью и аккуратно сел на три точки. Судя по тому, как Дональд Шимода умел сажать свой «Трэвел Эйр», можно было догадаться, что он летает уже давно.
Самолет подкатил к нам и остановился. Я подошел поближе. На пропеллере жуков не было. Эта восьмифутовая бритва не тронула ни единой мухи.
Я взобрался на крыло, расстегнул у девочки ремень, открыл маленькую дверцу передней кабины и показал ей, как нужно сойти, чтобы не повредить обшивку крыла.
— Ну, как тебе понравилось? — спросил я.
Она меня не слышала.
— Деда, я не боюсь! Честно, мне не было страшно. Дом был похож на игрушечный, мама помахала мне рукой, а Дон сказал мне, что я боялась потому, что когда-то упала и умерла, а теперь мне бояться больше нечего. Деда, я хочу стать летчицей. Я хочу самолет, и тогда я сама буду ухаживать за мотором и везде летать и возить людей! Можно?
Шимода улыбался, глядя на то, как старик пожимает плечами.
— Это он сказал тебе, что ты станешь летчицей, Сара?
— Нет, я сама так решила. Ты же знаешь, я уже разбираюсь в моторах.
— Что ж, поговорим об этом с твоей мамой. А сейчас нам пора домой.
Они поблагодарили нас и заторопились к своему пикапу, оба потрясенные случившимся в поле и в небе.
Подъехали два автомобиля, потом еще один, и вот в поле выстроилась целая очередь людей, желающих увидеть Феррис с воздуха. Мы сделали один за другим по двенадцать-тринадцать полетов, я съездил на бензоколонку за горючим для «Флита». Затем пришло еще несколько пассажиров, потом еще. Перед самым закатом мы успели сделать еще по полету-другому.