Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009)
Шрифт:
2. Второе приоритетное направление деятельности сводится к практическому повседневному взаимодействию вновь созданных государственных структур с периодической печатью и другими средствами массовой информации: созданные в стране тысячи новых газет и журналов, агентств и издательств настоятельно нуждаются в правовой, профессиональной журналистской помощи, в информационном обеспечении. Нужно во многом создавать заново систему материального и кадрового обеспечения работы как старых, так и вновь созданных газет и журналов, редакций радио, телевидения.
Словом, необходимо сделать все, чтобы средства массовой информации стали по-настоящему конструктивной силой в обновлении нашего общества.
«Известия». 14 апреля 1991 г.
Иллюзии
Мы все чаще обращаемся к авторитетам, ищем аргументы, чтобы преодолеть смятение, растерянность и понять то несуразное, что произошло сегодня с нами и нашим обществом. Пытаемся понять, что стало с перестройкой и ее лидерами. Мучительно размышляем над тем, так ли неисповедимы, как и пути господни, пути российской демократии после августа 1991 г.
Справедливо замечено: поле боя после победы обычно остается в руках мародеров. Случилось так, что наши представления идеалистов от перестройки о том, как будет складываться наша жизнь после того, как мы покончим с административно-тоталитарным режимом, откажемся от партийной гегемонии, решительно разошлись с тем, что получилось в реальной жизни. Свобода от диктата административно-командного центра, от КПСС представлялась ничем не затуманенной, голубой мечтой. Привлекательные идеи свободы в представлении того же Бердяева выглядели такими благородными, что, казалось, ничто не могло омрачить их превращение в практическую плоть, стоило лишь разрушить старый государственный механизм с его несправедливостью и насилием.
В наших представлениях преобладало наивное ожидание того, что свобода все устранит и все наладит сама, а дитя свободы – вожделенный рынок – образует, организует и расставит все по своим местам. Но вот уже не один год торжествует официально провозглашенная свобода, и мы видим, как сначала помутнела, а затем и вовсе превратилась в нечто несуразное наша голубая мечта.
Государственные институты, вооруженные многочисленными законопроектами, оказались неспособными защитить человека, и он не может воспользоваться провозглашенной свободой. А сама свобода на наших глазах превратилась в ничем не ограниченную свободу насилия и грабежа, беспредельного воровства и легализованного мздоимства.
Что же случилось с нами и со страной? Как могло случиться, что современная демократическая власть, на знаменах которой были начертаны лозунги равенства и справедливости, бескомпромиссной борьбы с привилегиями, не только не отменила привилегии, а во много раз увеличила их? Почему, разрушив центр, на обломках старых государственных структур был создан еще более громоздкий и дорогостоящий бюрократический аппарат, обслуживающий преимущественно себя?
Как могло случиться, что более 70 % населения страны, по данным статистики и социологии 1992 г., в результате реформы, осуществляемой во благо народа, оказалось в положении нищих и начался процесс вымирания нации? Впервые за многие годы вследствие социальной катастрофы в стране стало больше умирать людей и меньше рождаться. По данным статистики по итогам 1992 г., население России сократилось более чем на 70 тыс. человек. За прошедший год число родившихся сократилось почти на 200 тыс., превышение умерших над родившимися составило 185 тыс.
Или наши надежды на свободу были лишь иллюзией, которой никогда не суждено воплотиться в реальность? Или свобода действительно лишь осознанная необходимость, строго охраняемая государством? Замечу в этой связи, что в наших намерениях жить по нормам общечеловеческой морали мы должны понять: все извращения действительности, которые ныне делают нашу жизнь невыносимой, – мутная волна преступности, воровства, коррупции на всех уровнях власти – не имеют коммунистической или демократической принадлежности, они аморальны и антизаконны при любых общественных отношениях. Все зависит от объективных условий, благоприятствующих или препятствующих проявлению всех этих общественных деформаций.
Анализировать, что сегодня происходит в реальной жизни, в моем представлении означает выделить то, что было неизбежно как результат естественного развития общества, то есть то, что произошло, потому что не могло не произойти. И отдельно оценить то, что произошло и происходит вопреки естественным условиям, лишь вследствие нашего неумения, неспособности управлять теми или иными явлениями, процессами.
Человек и время – в этом начало многих начал. Уже стало обязательным правилом в нашем отечестве винить время и предшественников – тех, кто шел впереди. По-разному можно относиться к тому, что было в давнем или недавнем прошлом, однако вначале это прошлое нужно понять. Жизнь – это прежде всего понимание того, что происходит вокруг тебя. Большая часть нынешних людских страданий в нашем запутанном до предела бытии – от непонимания того, что происходит. Ненавижу, утверждал мудрец, то, что не понимаю.
Оценка того, что думают по этому поводу наши интеллектуалы, отражается сегодня на страницах в многочисленных материалах периодической печати, в комментариях на радио и телевидении, где нескончаемо повторяется один и тот же вопрос: что происходит в нашем обществе – идет ли мучительный процесс обновления и возрождения России или налицо ее развал, крушение и гибель, означающие полное исчезновение русской цивилизации? Совершенно очевидно, что нет сегодня мыслителя, провидца, способного с исчерпывающей полнотой ответить на этот вопрос. Не могут нам здесь помочь уже надоевшие всем многочисленные опросы социологов, ибо в них слишком много изначально предопределенной неправды, да и просто невозможно, пользуясь опросами, ответить на столь сложные вопросы. Невозможно предугадать, что будет с нами, но понять эволюцию наших представлений о том, что было начато в 1985 г. как перестройка, мы обязаны, чтобы окончательно не заблудиться в ориентирах, обозначенных тогда, чтобы соотнести цели, намерения с тем, что получилось теперь.
Прежде всего следует понять, что борьба различных позиций, противоречивость представлений о перестройке опирались на разочарование в ее целях и намерениях со стороны широких кругов населения по мере того, как шло время, а позитивных изменений в жизни не происходило. Отсутствие практических результатов перестройки было связано с целым рядом серьезных просчетов, которые, разумеется, куда более очевидны сегодня, чем тогда. В целом ряде публикаций справедливо отмечалось, что руководство партии и правительства поверхностно оценило всю глубину того кризиса, накануне которого стояло тогда народное хозяйство СССР. Результатом такого упрощенного подхода явились ничем не обоснованные призывы первых лет перестройки, направленные на ускорение социально-экономического развития, технического прогресса. Серьезным просчетом было и то, что, не определив четко основные направления и этапы экономической реформы и не разработав тактику ее осуществления, Горбачев и его соратники в составе Политбюро ЦК КПСС решили на XIX партийной конференции начать радикальное реформирование политической системы. Пребывание руководства партии в состоянии демократической эйфории вело к тому, что ни один из завоеванных перестройкой рубежей не был закреплен, не был даже до конца осознан трудящимися, а лидер в состоянии реформаторского экстаза звал все дальше вперед, намечая все новые и новые ориентиры и объекты разрушения старых устоев в экономике, политике, культуре.
Особо нужно отметить, что руководство партии и страны наибольший просчет совершило в оценке социально-политического и нравственно-психологического состояния общества. Еще вчера, как казалось, бастионы социалистического сознания, непоколебимая верность социалистическим идеалам были полностью разрушены гласностью с помощью средств массовой информации всего за три года.
Разумеется, невозможно было с достаточной достоверностью оценить и предвидеть все социальные и политические процессы, которые вызвала перестройка. Однако трудно представить, чтобы инициаторы перестройки не могли знать, какая роль в содержании жизнедеятельности и сохранении всего своеобразия многонациональной державы – Союза Советских Социалистических республик – принадлежит партии.