Иллюзии
Шрифт:
Было уже слишком поздно. Остатки фруктовых пирожных, жаренные на вертеле птички, изысканный рыбный мусс – все было отодвинуто в сторону. Трое мужчин подняли на стол женщину. Это была Бетти Палмер. Фрэнсис видела, как она взяла одного из мужчин за плечи, нагнула к себе и поцеловала. Второй мужчина задрал ей юбки. Вокруг обнаженного бедра женщины кто-то обмотал галстук и скрепил бриллиантовой заколкой. Фрэнсис с некоторым удивлением узнала галстук Риво. Она взглянула на часы, стоявшие на каминной доске среди серебряных подсвечников. Скоро наступит полночь.
Чья-то рука легла ей на плечо, и молодой
– Ради Бога, Джонс, отпусти ее! Она принадлежит маркизу.
– Эй, мистер Джонс! – послышался женский голос. – Идите сюда, мой дорогой. Очень жаль, но вам не достанется индийская леди, а мне не достанется Риво. Давайте утешим друг друга.
Мужчина отпустил Фрэнсис, и она выскользнула в прихожую. Она уже куплена. Силой своего влияния лорд Риво создавал вокруг нее защитное поле, словно сам шел рядом с ней. Это было столь же оскорбительно, сколь удобно. Проходя по коридору, она увидела Доннингтона. Обняв за плечи юношу со свежим личиком и копной пышных кудрей, он распивал с ним бутылку вина. Маркиза нигде не было видно. Внезапно раздалось пение и возбужденный женский смех. Где-то наверху хлопнула дверь спальни. Неужели лорд Риво находится за одной из этих дверей, продолжая раздаривать детали своего костюма?
Через боковую дверь, выходящую во внутренний дворик, Фрэнсис выскользнула из дома. Сад окружала мраморная балюстрада, а нависавший над дверью балкон был увит виноградом. Она с наслаждением вдыхала чистый ночной воздух. Высоко над ее головой в летнем небе сияли созвездия.
Внезапно за ее спиной раздался негромкий хруст. В доме что-то разбили.
– Я возмещу весь причиненный ущерб, – послышался голос из темноты. Казалось, неизвестный говорил с большим трудом. – Если, конечно, буду в состоянии сделать это.
Фрэнсис забыла о звездах. Из мрака перед ней материализовалась человеческая фигура. Когда она передвинулась в полосу льющегося из окна света, глубокие тени обозначили правильный мужской профиль. Она подняла голову и взглянула в это лицо, сиявшее дьявольской красотой. Казалось, он задыхается.
– Разве во время пьяного разгула уничтожается только посуда, лорд Риво? – спросила она.
Он, не двигаясь, смотрел на нее.
– Вы в состоянии ответить на прямой вопрос, милорд? Пока вы не появились здесь, Фарнхерст был оплотом чистоты и невинности. Как вы могли привезти в этот дом своих дружков и своих шлюх?
Она увидела блеск белоснежных зубов. Он улыбнулся, хотя, похоже, его била дрожь, а затем потер рукой лоб.
– Разумеется, я нанял кареты. А что вас беспокоит? Что дом наняли для сатурналий?
– Не совсем. Неужели любовница Доннингтона так хороша, что ей не позволяют присоединиться к остальным шлюхам?
– Действительно. Что каждый из нас может знать о невинности? – Вопрос его прозвучал почти задумчиво.
Фрэнсис задрожала. Почему она считала Фарнхерст безопасным местом? Она могла никогда и не знать, что такое невинность, ведь так? После жаркой атмосферы дома ночной воздух казался холодным, а ее сари было сделано из тончайшего шелка. Руки девушки покрылись гусиной кожей. Риво стянул с себя камзол и накинул ей на плечи, а затем потянул за рукава, чтобы привлечь ее к себе. Она выставила
– Почему вы остались, мисс Вудард? – Его голос звучал отстраненно, в нем даже проскальзывали веселые нотки. – Я совсем пьян, и вы не должны доверять мне. Мой самый невинный поступок может таить в себе смертельную опасность. Я сам себя больше не узнаю.
Ее пальцы ощущали нежную ткань его жилета, но тело Риво дышало жаром, как при лихорадке.
– Что вы от меня хотите? – спросила Фрэнсис.
– А вы как думаете? Жаркую вспышку всепоглощающей страсти или немного смирения? Сияние небес или хвосты тигров и другие дикие прелести Гималаев? Одну ночь безумного наслаждения или целую жизнь рабства? Возможно, все это вместе, а возможно, ничего. Теперь мы на равных, не так ли? Ваша рука взамен моей руки. Я не буду принуждать вас становиться моей любовницей.
– Лорд Доннингтон оставил меня, милорд.
– Но если я предложу вам свободу, вы примете ее?
Свобода! В Англии для женщины без гроша в кармане и с кольцом в носу? Его вопрос показался ей жестоким.
– Я пропащая женщина. – В ее голосе звучала насмешка. – Зачем мне свобода?
– Значит, мы оба заложники общественного мнения. Мужчина поступил бы глупо, отказываясь от райского наслаждения, которое ему преподносят на тарелочке. Должен ли я в полночь потребовать вашей капитуляции и позволить вам потребовать моей? И, подобно Анне Болейн, рискнуть нашими бессмертными душами? Скрепим ли мы нашу сделку поцелуем?
Она должна посмотреть правде в лицо: ее будущее зависит от Риво! Она приготовилась к атаке его безжалостных губ.
Вместо этого она вздрогнула от их горячего и сухого прикосновения, как будто в его жилах текла расплавленная медь. Его губы нежно коснулись ее дрожащих губ, и он со странной сдержанностью принялся дразнить ее. Это был выжидательный поцелуй, не такой, каким мужчина целует проститутку, а такой, каким очень искушенный любовник награждает юную девушку. Он взывал к доверию и, возможно, прощению и был мучительно сладким. Почему, почему он это делает? Фрэнсис чувствовала себя опустошенной.
Он отстранился и на мгновение уронил темноволосую голову ей на плечо, как будто впитывая ее запах. Она провела рукой по его открытому горлу, затем по шее и коснулась уха. Сильные линии его скул волновали ее так же сильно, как прикосновение к его груди тогда в библиотеке. Но пульс под горячей кожей бился у нее под пальцами в бешеном ритме. Что с ним происходит?
Риво отступил на шаг, взял ее руки в свои, повернул ладонями вверх и поднес к губам.
– Слава Богу, уже почти полночь. «Он был вскормлен медовой росой и вкушал нектар». – Маркиз запечатлел страстные поцелуи на ладонях девушки.
Фрэнсис была не в силах сдвинуться с места, потрясенная внезапно вспыхнувшим желанием, от которого пришли в смущение чувства и путались мысли. Было ли это первым признаком страсти, смешанной со страхом и восхищением? Неужели Риво действительно хочет найти выход из положения? Что тогда с ней станет? Возьмет ли ее Доннингтон назад? Ведь если маркиз объявит ее своей любовницей, то обман, который она поддерживала с напускной храбростью, раскроется.
Большие часы в прихожей пробили полночь.