Иллюзия игры
Шрифт:
– Она тебя заметила? – озабоченно спросил Андрей у Храпова и вдруг осознал, что все молчат.
Сперва он решил, что все, подобно ему, удивлены перевоплощением их «объекта». Но когда Бондарев поднял голову и увидел лицо Марка, то мигом забыл о хитрой девчонке.
– Что? – осторожно спросил он. – В чем дело?
Паулс даже не взглянул на него.
– Арнольд, ты был прав… – протянул он, и от его тона Бондареву стало не по себе. – Зря я тебе не поверил.
– Я же говорил, это он, – подтвердил Арнольд. –
Тонкие губы Марка растянулись в улыбке:
– Мне кажется, наш малыш предложил отличную идею. От себя я добавлю к ней только одно: думаю, нам есть что предложить этой девчонке. Кроме денег.
Арнольд смотрел на него взглядом преданной бойцовской собаки, которой обожаемый хозяин дал команду «фас». Никогда прежде Андрей не видел на красивом лице Арнольда такого выражения. Не осталось ни чудаковатости, ни безобидности, так располагавшей к нему людей, и стало ясно, что все это не более чем хорошо приклеенная маска, обманувшая и самого Бондарева.
– А теперь слушайте меня… – приказал Паулс, и четверо мужчин придвинулись ближе.
…Звонок в дверь раздался рано утром, когда Ирка и Михаил Степанович завтракали.
– Я открою! – Девушка вскочила с места прежде, чем Гройс успел что-либо сказать, и исчезла в коридоре.
– Не девка, а шило в попе! – проворчал старик, которого щенячья непоседливость Ирки в действительности только забавляла. – Ира, кто там? – повысил он голос, потому что из прихожей не доносилось никаких звуков.
Ответом ему было молчание.
Гройс быстро перегнулся через стол и схватил палку, но дойти с ней до двери не успел. В комнату вошли трое, и он попятился к стене. Один из троих тащил Ирку, волоча ее как куклу. К шее девочки был приставлен нож, и Гройс отчетливо разглядел, как острие прижимается к голубой жилке, бьющейся под тонкой кожей. Ирка молчала, не сводя с деда расширившихся глаз.
Рядом с тем, кто держал девочку, стоял «викинг», которого Гройс помнил по бильярдной, и второй – худой, лысый, с тонкими губами, кривившимися в усмешке. Увидев его, старик вздрогнул и перехватил трость крепче.
– Положи посох, старче, – глумливо посоветовал Паулс. – Тебе от него никакой пользы не будет, а внучке твоей лишние страдания ни к чему.
– Зачем тебе девочка? – глухо спросил старик. – Отпусти, она ни при чем.
– Девочка сейчас поедет с нами. А вот ты останешься. Нам с тобой… – Марк улыбнулся во весь рот и стал похож на оскалившийся череп, – кажется, есть о чем поговорить.
– Прр-рошу! – вдруг сердито выкрикнул попугай из своей клетки.
Гости посмотрели на него. Птица встопорщила перья и принялась угрожающе раскачиваться, не сводя с них глаз.
– Тихо, Прохор, тихо, – успокаивающе проговорил старик. – Не нужно…
– Пр-р-ряжа! Кх-г-рр-р-ра!
– Спокойно, Проша…
– Заткнись,
В ответ попугай разразился громкими горловыми криками, в которых уже не угадывались слова. Перья на его голове воинственно поднялись, и он возбужденно забегал по жердочке, наклоняясь вперед и пытаясь клюнуть человека, стоящего у клетки.
– Воинственная у тебя птичка, старче, – сказал Марк, поморщившись от резких воплей. – Арнольд, дружок, успокой ее.
– Не трогай! – Гройс шагнул вперед, но замер, как только острие ножа глубже вдавилось в шею Ирки.
Дверь клетки распахнулась. Попугай выкрикнул что-то угрожающее, захлопал крыльями, но наружу не вышел.
– Тогда так… – сквозь зубы сказал Арнольд, обходя клетку.
– Черт с ним, – остановил его Паулс. – Вроде притих. Слушай, старче, видишь у меня телефон? А у Васи на ухе гарнитура. Если дернешься, девчонку прирежут. Вась, отправляйтесь, помолясь. А мы с дядюшкой Гройсом побеседуем…
Девчонка оказалась сущим зверенышем – злобным, кусачим и изворотливым. Бондарев никогда бы не подумал, что в существе вдвое меньше него может быть столько силы. Когда ее запихнули в гараж и стащили с головы мешок, она умудрилась боднуть Юрку головой в живот так, что тот охнул и сложился пополам, а Андрея метко лягнула в голень. Руки у нее были связаны за спиной, и она бросилась на старшего Храпова, выставив голову, но тот оказался проворнее и отскочил в сторону, а затем легко отшвырнул пленницу в угол.
– Осторожно! – предупреждающе крикнул Бондарев, потирая ногу. – Пальцы ей не сломай!
– Ну, шею-то можно? – с ухмылочкой осведомился Васька, остановившись рядом с лежащей ничком девчонкой. – Чего стонешь, дура? Сама напросилась.
Та извернулась, подпрыгнула вверх – Андрею отчего-то пришел на ум мангуст, бросающийся на змею, – и попыталась вцепиться зубами в руку Храпова. Промахнулась она совсем немного, едва прихватив ему кожу, но от неожиданности Васька вскрикнул и попятился. Девчонка упала и замерла, тяжело дыша, не сводя с него яростного взгляда.
Храпов вытащил из кармана нож и щелкнул – из черной складки вымахнуло лезвие.
– Эй, эй! – попытался урезонить его Юрка. – Вася, хорош!
– Пускай теперь куснет, – злобно отозвался Василий. – Я ей зубы-то пообломаю!
– А ну быстро убери перо! – холодно сказал Андрей, не сдвинувшись с места.
Храпов изумленно посмотрел на него. Умник никогда не позволял себе так разговаривать с ним. В прозвище, поначалу насмешливом, вскоре появился оттенок уважительности, к тому же новичок никогда не терял самообладания, не считая того случая, когда они прикончили Саню. Но приказывать в их группе мог только Марк Паулс, а от мальчишки Василий не собирался этого терпеть.