Иллюзия любви
Шрифт:
Воспоминание об Иване больно кольнуло мне сердце. Слезы снова навернулись на мои глаза и, наверное, я снова бы разрыдалась, если бы не громкий голос призрачного молодого человека Васика:
– Теперь вспомнила?
– Конечно, – смаргивая влагу с ресниц, проговорила я, – вот в записной книжке твой телефон записан. Васик... Василий значит, да?
Он некоторое время смотрел на меня совершенно обалдевшим взглядом, потом отошел на несколько шагов и устало опустился в кресло, погрузившись при этом туда почти с головой.
– Черт возьми, – пробормотал он, выкарабкиваясь, – так и не могу сосредоточиться...
– Слушай, – проговорила я, глядя на явно очень интересного представителя рода человеческого, – а почему ты такой? А когда мы с тобой познакомились, ты тоже был... как тень отца Гамлета? Что-то не могу припомнить, где и когда мы с тобой познакомились.
– Все! – решительно заявил молодой человек Васик и мотнул призрачной копной волос. – С меня хватит. Рассказывай, Ольга, что тут без меня произошло. А то я ни хрена не понимаю... Тащился к тебе из больницы, застал наконец дома, думал, что ты мне наверняка поможешь вернуться в родное тело, а ты... Ты даже не помнишь, кто я такой...
Я пожала плечами.
– А что я могу поделать, – сказала я, – если не помню...
– Та-ак... – как-то зловеще протянул молодой человек Васик и зашагал по гостиной, явно о чем-то глубоко задумавшись. Я с интересом наблюдала о том, как его голенастые ноги втыкались в кожаные подушки всякий раз, когда он проходил сквозь диван. Нет, странно все-таки, что я не запомнила, как познакомилась с таким выдающимся человеком.
«А вдруг я сошла с ума? – внезапно подумала я. – Вдруг этот призрачный... Васик – просто моя галлюцинация? Я ведь так переживаю сегодня из-за того, что Иван не пришел на свидание – у меня вполне мог бы быть нервный срыв... Он у меня и был, кстати – истерика и все такое. А на фоне нервного срыва – вполне могло бы быть временное помешательство. Пожалуйста – вот оно. В виде бесплотного парня с копной длинных черных волос на голове... Если сейчас выпить таблетку или сунуть голову под холодную воду, он исчезнет?»
– Так! – воскликнул Васик, останавливаясь посреди комнаты. – Я придумал, что мы с тобой должны сделать...
Он гордо подбоченился, оперся локтем о стену и немедленно провалился сквозь нее к соседям справа. Истошный женский визг и звон разбивающегося стекла заставили меня поморщиться, но уже через секунду Васик поспешно выбрался обратно.
– Идиотка, – проворчал он, адресуя высказывание, скорее всего, соседке, которую только что до смерти напугал, – швырнула в меня стаканом. Хорошо, что мое тело в больнице осталось. А то бы стаканом по лбу – убила бы совсем... А это намного хуже. Интересно, а почему они меня видят? Никто другой же меня не видит... А-а! Это, наверное, из-за того, что я общаюсь с Ольгой. Наверное, исходящее от нее паранормальное излучение образует своего рода поле, в котором всякие... такие как я, становятся видимыми... Летают же в присутствии экстрасенсов банки и ложки... Впрочем, я в этом ни хрена почти не понимаю... Эй, ты куда?!
Этот крик застал меня на полдороге к ванной, и, испытывая какое-то странное смущение, я вернулась. Все-таки, это была чертовски реальная галлюцинация и избавиться от нее сейчас – значило бы почти то же самое, как если бы – прогнать гостя.
Допустим, но крайне невежливо.
– Я придумал, как привести тебя в чувство, – сказал призрачный молодой человек, – не знаю, что с тобой, но мне кажется – это поможет...
– Со мной все в порядке. Чего нельзя о тебя сказать, – заметила я.
– Ладно, – перебил меня продукт галлюцинирования, – это херня все... Помнишь, ты мне говорила, что можно быстро привести в порядок мозги, если войдешь в транс и как бы... посмотришь на себя изнутри?
– Я говорила эту чушь? – удивилась я. – Войти... куда?
– В транс... – немного растеряно проговорил Васик, – и посмотреть на себя изнутри...
– Если бы я не считала себя сейчас немного сумасшедшей, а тебя – своей галлюцинацией, – задумчиво проговорила я, – то подумала бы, что сумасшедший ты. Но как сумасшедшим может быть продукт галлюцинирования?
Васик открыл рот.
– Ты помнишь хотя бы о том, что ты – исключительной силы экстрасенс? – тихо спросил он.
– Я? – изумилась я. – Я – экстрасенс? Я что – похожа на Кашпировского?.. Нет, все-таки мне стоило сунуть голову под холодную воду. Или выпить таблетку...
Васик от удивления стал прозрачным.
– Я бы сам сейчас кое-чего выпил, – признался он. – Но не могу... Что с тобой, Ольга? Такое ощущение, что у тебя стерли всю память... Ты хотя бы помнишь о том, как поселилась в Москве?
Несколько секунд я напряженно вспоминала, разглядывая сквозь прозрачный живот Васика блюдца и фужеры на полочке серванта. Потом выговорила:
– Н-нет... Должна помнить, но не помню.
На самом деле – я не помнила ничего из своей жизни, кроме последний событий. А на всем остальном зияла громадных размеров черная дыра.
– Наконец-то ты поняла, что с тобой что-то не в порядке, – сказал Васик, внимательно наблюдавший за тем, как изменялось выражение моего лица.
Вдруг он вскрикнул и вскинул вверх бесплотные руки, похожие на два продолговатых клочка тумана.
– Вспомнил! – округляя глаза, прошептал он. – Когда я лежал в больнице, ко мне приходила Нина... Она много мне рассказывала – бесчувственному – о своей жизни. О том, как дядя Моня, про которого мы мне с Дашей говорили, погубил ее мужа Бориса... и еще многих людей. Она думала, что я не слышу ее... Просто говорила, как напевают вслух – чтобы хоть перед кем-то выговориться. Теперь я понял – вы ходили к дяде Моне, а он уже успел запудрить вам мозги. Даже тебе – Ольга.
– Ничего не понимаю, – искренне проговорила я, – какая Нина... Какой Борис?
Очертания тела Васика приобрели более отчетливые контуры – по крайней мере он перестал быть прозрачным.
– Так, – деловито сказал он, – я не все понял из Нининого рассказа... о методах воздействия этого дяди Мони на людей, но суть уловил. А тебе, Ольга, нужно срочно становиться самой собой.
– Как?
– Господи, да я же говорил тебе! – воскликнул Васик. – Войди в транс и... Ах, да... Ты же ничего не помнишь! Не помнишь даже того, что ты – экстрасенс.
Васик даже завыл от отчаянья и энергично взмахнул рукой, на пути которой оказалась та самая стена, куда Васик незадолго до этого проваливался. Из-за стены снова долетел женский визг – теперь уже под аккомпанемент густого мужского баса, гулко раскатившегося по всему дому: