Иллюзия отражения
Шрифт:
– Есть обстоятельства...
– Подождите-подождите... Его что, убили? Или – он... покончил с собой?
– Разве Данглар не сообщил вам, что расследуется и эта версия?
– Чушь! Эдгар не мог утопиться! Он плавал, как рыба! Постойте... Или – его убили?
– Его могли довести до самоубийства.
– Каким образом?
– Возможно, ему сказали, что он смертельно болен... Или – он был в состоянии наркотического опьянения...
– Наркотики?! Но Эдгар никогда не употреблял наркотики!
– Вы в этом уверены?
– Нет, как все молодые, он порой покуривал травку, кто этим не грешил...
–
– Вы располагаете какими-то фактами, Олег?
– Я пытаюсь их найти.
– Но – почему?
– Именно потому, что Эдгар плавал, как рыба.
– Вы знаете... Он как-то рассказывал мне, что хотел бы стать частью океана... И был бы там свободен.
– Недавно?
– Что, простите?
– Он рассказывал вам это недавно?
– О нет. Он был тогда еще ребенком. Подростком. И очень увлекался подводным плаванием. И сожалел, что не может жить в океане свободно, быть его частью... Мир воды казался ему волшебным.
– Настолько волшебным, что он готов был умереть?
– Мальчик желал заниматься океанологией, но Сен-Клер воспротивился. Никогда не могла понять, почему родители так часто калечат судьбы собственных детей, руководствуясь только своим эгоизмом...
– Бог знает.
– О нет. Бог здесь ни при чем. Банкир Сен-Клер не верит в Бога. Вернее, верит в того, кто помогает ему множить капитал. Наверное, это сладостное и изысканное чувство – знать, что повелеваешь войнами и жизнями, тасуя колонки мертвых цифр.
– Его сын Эдгар хотел повелевать только штормами.
– Да? А я никогда не желала никем и ничем повелевать. Хотела прожить тихую жизнь среди близких людей. Вот только... я слишком долго живу. И близких становится все меньше, меньше, меньше... И когда я вспоминаю о том, что было, мне порой кажется, что было это не со мной, а с совсем другим человеком с тем же именем...
– Вы были счастливы?
– Счастлива? Была ли я счастлива? О да. Я и теперь счастлива... моими воспоминаниями. Ведь все ушедшие живы в моей памяти, они предо мной – словно наяву, живые, молодые, веселые... Да, я счастлива. Вот только переносить это счастье мне порой невмоготу.
Глава 46
Герцогиня сидела молча, устремив невидящий взор в ей одной ведомую даль времени... Мне сделалось неловко. Я пожалел, что пришел: ничего существенного она к моим размышлениям и предположениям не добавила, а я чувствовал себя здесь неуместным, словно вторгся в чужую жизнь или перенесся в то прошлое, о котором имею лишь самое смутное представление, но в котором ничего не понимаю. И жизнь эта не была мнимой; она отличалась от документальной раскадровки парадов, церемониалов, военных побед и поражений... Для юной леди Аленборо это было время любви, надежд, очарований... И другой юности, как и другой жизни, у нее не будет.
– Вы, кажется, собрались уходить? – спросила герцогиня, подняв на меня глаза.
Я что-то промямлил, она предложила:
– Не выпьете ли вы со мною чашечку кофе? Или – вам лучше бренди? Странное дело, но мне очень легко говорить с вами. У меня такое чувство, что я вас знаю давно. Вы умеете слушать.
Леди Аленборо прозвонила в колокольчик; через несколько минут вошел тот самый мажордом, что меня встретил, вкатил сервировочный столик, расставил на другом кофейник, чашки, разлил кофе, оставил тарелочку с шоколадом и стопку с мутноватой жидкостью и удалился с церемонным поклоном. Женщина взяла ее, выпила, пояснила:
– Это лекарство.
– Я хотел спросить...
– Да?
– Скажите, Элен, вы не замечали странностей в поведении Эдгара в последнее время?
– В последнее время... Ну да, для него это время на земле было последним. Вы знаете, Олег, он, мне кажется, влюбился. Он вообще был влюбчивый мальчик, но на этот раз...
– В кого?
– Он не говорил. И не жил дома. Я имею в виду это поместье. Я никак и ничем ему здесь не мешала и не могла помешать: он занимал все левое крыло особняка, у него даже был отдельный подъезд, и тем не менее...
– Но он заходил к вам?
– В последнюю неделю – только однажды. И... может быть, это покажется странным, но вид у него был счастливый.
– Почему странным?
– Вы знаете, Олег, мне всегда казалось, что люди, все люди, так или иначе, предчувствуют свою гибель... Или – кончину. Становятся сумрачными или растерянными... Так вот, Эдгар был полон жизни, глаза его лучились, смеялись, он дышал этой жизнью так, что казалось, не надышится ею никогда... Нет, он не мог сделаться самоубийцей... – Герцогиня поднесла платочек к повлажневшим глазам. – Извините... Есть какая-то жуткая несправедливость, когда из жизни уходит молодой, полный здоровья и сил человек. Когда я сопоставляю его возраст с моим... Хотя – может быть, в этом и есть истина? Все лучшее в этой жизни произошло для меня до тридцати. Полвека я просто пережидаю собственную жизнь, как та черепаха... Но странно и другое: мне никогда, никогда не приходила в голову мысль отказаться даже от такой жизни добровольно. Вернее, нет: приходила, но как раз тогда, когда я была полна энергии и страстей настолько, что их неудовлетворение казалось мне невосполнимой потерей! Как меняется со временем внешнее! Или это меняемся мы?
– Так в кого был влюблен ваш племянник?
– В какую-то странную девушку со странной фамилией.
– А он не упоминал, где он жил?
– Нет, но... Я же звонила ему!
– На мобильный?
– И на мобильный, и на другой...
– Вы помните номер?
– Я не в том возрасте, Олег, когда можно легко запомнить цифры.
– Жаль.
– Раньше я запоминала массу вещей, сейчас это совершенно не обязательно. Каждая железяка обладает памятью на цифры, почти как герр Сен-Клер; а у меня память на людей, на то, какими они были, какими могли бы стать и какими не будут уже никогда... Я путано говорю?
– Нет. Совершенно понятно.
– Вот в этом и есть самая подлая подлость нашей жизни... Вспоминать непережитое и несбывшееся... И переживать о множестве собственных несостоявшихся жизней... Пока вы ничего не знаете об этом.
– Наверное, кое-что все-таки знаю.
– Бог с вами, вы еще слишком молоды. Вы еще можете строить планы и даже их осуществить... И пусть это будет совсем не то, что представляется вам в фантазиях, но все же это будет нечто... О-существ-ить! Из пустого фантома, из призрака небытия создать сущее! А вот когда жизнь ваша приблизится к закату, вам останется лишь, как мне, вспоминать все, что так и не случилось с вами...