Иллюзия выбора
Шрифт:
– Вкусно пахнет, цветами. Первый раз такой чай вижу, – мужчина сел рядом с девушкой на диван и распечатал шоколадку. – Хочешь, подвезу тебя до дома?
– Нет, я хочу прогуляться.
– На улице дождь.
– Ничего. У меня есть зонтик.
– Ладно. Чем планируешь заниматься в отпуске? – спросил Сергей Петрович, откидываясь на спинку и вытягивая вперед свои длинные ноги, обутые в коричневые кожаные тапочки.
– Не решила еще. Может, к сестре в Питер съезжу. А вообще, отоспаться хочу.
– Понятно.
Соня прикрыла глаза. Из приемника, стоящего на подоконнике, разливалась бетховенская «Лунная соната».
– Нашли, что включить ранним утром! Так никто не проснется, – возмутился Сергей Петрович и протянул руку, чтобы выключить радио, но девушка его остановила.
– Никакая другая музыка не будет так гармонично сочетаться с белым чаем и молочным шоколадом, – тихо сказала она.
– Эстет, – улыбнулся мужчина.
– Нет. Гурман!
Резко зазвонил телефон. Соня вздрогнула.
– Я отвечу. Отдыхай, – проговорил Сергей Петрович и поднял трубку. – Алло! Да, я. Привет. Нет, еще здесь. Сейчас позову.
Мужчина взял телефон со стола и поднес к дивану, протягивая девушке трубку.
– Лариска из гинекологии, – объяснил он.
– Алло? Привет, подруга. Что случилось? Может, справишься сама? Я уже ощущаю себя отпускницей. Ладно, сейчас поднимусь.
Соня потянулась и встала.
– Рано я расслабилась.
– Что там?
– Лариска волнуется, острый аднексит, на ее взгляд, как-то странно себя ведет!
– Из-за таких пустяков тебя дергает! – возмутился Сергей Петрович.
– Ладно, схожу, гляну. Где мой стетоскоп?
– На тумбочке.
– Спасибо.
Выйдя на лестницу, Соня увидела свою подругу и коллегу Ларису Васильеву. Она была взволнованна.
– Сонечка, как хорошо, что ты еще не ушла!
– Что случилось?
– Больная с острым аднекситом, УЗИ было, я назначила пиперациллин по 200 мг внутривенно, гентамицин по 80 мг внутримышечно и метронидазол по 0,5 г внутривенно каждые 8 часов. Мне казалось, она идет на поправку, но вчера опять стала жаловаться на боли, я дала баралгин. Сегодня утром температура вверх полезла, боли усилились. У меня сегодня опять дежурство за Лямкину, я боюсь оставаться без тебя! – тараторила Васильева, пока они шли по коридору.
– Не волнуйся, ты все правильно сделала. Анализ крови брали?
– Да, лейкоцитоз со сдвигом формулы влево.
В палате было две кровати. На одной из них лежала молодая бледная женщина.
– Ее вырвало, – сообщила пышнотелая соседка по палате.
– Сейчас посмотрим, – Соня размотала стетоскоп и послушала сердце. – Тахикардия. Как вас зовут?
– Оксана, – корчась от боли, проговорила женщина.
– Оксаночка, покажите, где больно?
– Везде, – простонала больная.
– Ничего, мы сейчас вам поможем. Мышечное напряжение, – сказала Соня, ощупывая живот и оборачиваясь к Ларисе, затем она снова вставила стетоскоп в уши и приложила к животу. – Полное отсутствие перистальтических шумов кишечника. Оксаночка, когда боль усилилась?
– Вчера вечером.
Софья Владимировна накрыла больную одеялом и, взяв Васильеву за локоть, вывела в коридор.
– Срочно готовьте операционную! У больной осложнение острого аппендицита. Перфорация отростка с развитием разлитого перитонита, – уверенно сказала она. Глаза Ларисы округлились.
–Аппендицит? Но ведь УЗИ….
– Я не отрицаю аднексит, но сейчас нам надо ее спасать! Мы потеряли много времени! Готовь больную к аппендэктомии с промыванием брюшной полости. Я иду мыться. Позвони Сергею Петровичу, если он еще не ушел, пусть мне ассистирует.
Через два с половиной часа Соня сидела в ординаторской и безучастно смотрела в одну точку. В голове все еще звучал голос Сергея Петровича: «Инфекционно-токсический шок….остановка сердца….смерть наступила в….» Ее руки все еще помнили тепло молодого живого тела. Оно дышало, боролось за жизнь. А теперь оно превратилось лишь в кусок мертвой холодной плоти. Смерть вырвала душу прямо из рук Сони, она это явно почувствовала, пытаясь сопротивляться тому, чему сопротивляться было бесполезно.
Хлопнула дверь, перед глазами проплыло размытое голубое пятно, оказавшееся Сергеем Петровичем.
– Ничего, Сонечка, ничего, – ласково проговорил он, усаживаясь рядом и обнимая девушку за плечи. – Ты сделала все, что могла.
– Уже во второй раз на моем столе умирает пациент.
– Ну, такая у нас работа. Мы не всегда и не всех можем спасти! Это Лариска неправильно поставила диагноз.
– Лариса ни при чем. Она гинеколог и лечила аднексит, на его фоне трудно распознать аппендицит.
– Вот подругу-то ты выгораживаешь, а почему себя терзаешь? – Сергей Петрович слегка тряхнул Соню, пытаясь вывести из ступора.
– Оперировала-то я, – прошептала она и подняла на мужчину свои большие зеленые глаза, в которых стояли слезы.
– Маленький мой, ну слишком поздно уже было. Мы ведь не боги! – сказал мужчина и погладил девушку по голове.
– В приемном ждут муж и пятилетняя дочка. Надо им сказать, – проговорила Соня, поднимаясь. Сергей Петрович удержал ее за руку.
– Хочешь, я скажу? – спросил он.
– Спасибо. Я сама.
Войдя в приемный покой, Соня увидела маленькую девочку. Она крутилась вокруг отца с куклой в руках и что-то напевала. Мужчина смотрел на нее и улыбался.
– Вы муж Оксаны Литовченко? – спросила Соня.
– Да. Как она? – он поднялся ей навстречу. Девушка покосилась на ребенка.
– Она умерла, – тихо сказала она.
– Что? – Выдохнул мужчина.
– Аппендицит дал осложнение, развился перитонит. Сердце отказало. Мы не смогли ее спасти. Мне очень жаль.