Имаджика: Пятый Доминион

Баркер Клайв

3

Услышав свист в темноте за спиной, Чэнт понял, что его бегство не прошло незамеченным. Такой свист не мог издать человек. Это был леденящий кровь, острый, как скальпель, пронзительный звук, который ему довелось слышать в Пятом Доминионе лишь однажды, около двухсот лет назад, когда его тогдашний хозяин, Маэстро Сартори, вызвал из Ин Ово духа, засвистевшего именно так. От этого свиста на глазах у заклинателя выступили кровавые слезы, так что ему пришлось срочно отпустить духа. Позже Чэнт и Маэстро обсуждали случившееся, и Чэнт опознал духа. Это было создание, известное в Примиренных Доминионах под именем пустынника, одна из гнусных разновидностей тварей, которые нередко посещают заброшенные пустоши к северу от Постного Пути. Они принимают разные обличья, которые

выбирают для себя сообща. Эта последняя информация произвела на Сартори особенно глубокое впечатление.

«Я должен снова вызвать его и попытаться с ним поговорить», — сказал тогда он. Чэнт ответил, что если они еще раз попытаются вызвать такого духа, то им надо хорошенько подготовиться, потому что пустынники смертельно опасны и подчиняются только Маэстро, обладающему выдающейся силой.

Вскоре Сартори исчез. В течение всех последующих лет Чэнт раздумывал о том, не предпринял ли он второе заклинание в одиночку и не стал ли жертвой пустынника. Может быть, в его смерти повинна та самая тварь, которая гонится сейчас за ним? Хотя Сартори и исчез двести лет назад, продолжительность жизни пустынников, да и большинства прочих обитателей других Доминионов, значительно превосходит человеческую.

Чэнт бросил взгляд через плечо и увидел свистевшую тварь. Выглядела она совсем как человек, в сером хорошо сшитом костюме и черном галстуке. Воротник пиджака был поднят от холода, а руки засунуты в карманы. Существо не спешило, оно шло ленивой походкой, его свист спутывал мысли в голове Чэнта и заставлял его спотыкаться. Когда он повернулся, перед ним на тротуаре возник второй преследователь, вынимающий руку из кармана. Пистолет? Нож? Нет. Что-то крошечное, похожее на блоху, ползло по ладони пустынника. Не успел Чэнт присмотреться, как эта блоха прыгнула ему в лицо. Он инстинктивно вскинул руку, стараясь защитить глаза и рот, и блоха ударилась о его кисть. Он попытался прихлопнуть ее второй рукой, но она уже была под ногтем большого пальца. Он поднял руку и увидел, как она движется под кожей, вгрызаясь в плоть большого пальца. У него перехватило дыхание, словно он окунулся в ледяную воду, и он обхватил другой рукой основание пальца в надежде остановить ее продвижение. Боль была несоразмерна с крошечными размерами блохи, но он крепко держал большой палец и подавлял стоны, не желая терять достоинства перед палачами. Шатающейся походкой он сошел с тротуара на проезжую часть и бросил взгляд на ярко освещенный перекресток. Едва ли его можно счесть безопасным местом, но если уж выбирать из двух зол, то он предпочел бы броситься под машину и лишить пустынников зрелища его медленной и мучительной смерти.

Он снова пустился бежать, по-прежнему сжимая свою руку. На этот раз он не оглядывался. В этом не было необходимости. Свист затих, и вместо него раздался шум работающего двигателя. Все свои силы он вложил в этот пробег, но когда достиг ярко освещенной улицы, она оказалась абсолютно пустынной. Он повернул на север, пробежал мимо станции метро в направлении Элефант-энд-Касл. Наконец он оглянулся и увидел не отстающую от него машину. В ней находились трое: двое пустынников и еще одно существо, сидевшее на заднем сиденье. При каждом вздохе из груди у него вырывался стон: воздуха не хватало, и неожиданно — слава Тебе, Господи! — из-за ближайшего угла появилось такси, желтый огонек которого говорил о том, что оно свободно. Изо всех сил стараясь скрыть боль, зная, что водитель может проехать мимо, если подумает, что человек ранен, он сошел с тротуара и поднял руку, чтобы остановить такси. Для этого другую руку ему пришлось разжать, и блоха немедленно этим воспользовалась, продолжив продвижение к запястью. Машина замедлила ход.

— Куда тебе, приятель?

Он сам удивился тому, что назвал не адрес Эстабрука, а совсем другое место.

— Клеркенуэлл, — сказал он, — Гамут-стрит.

— Не знаю, где это, — ответил таксист, и на одно ужасное мгновение Чэнту показалось, что сейчас он уедет.

— Я покажу, — сказал он.

— Ну тогда садись.

Чэнт так и сделал; с облегчением захлопнув за собой дверь. Он едва успел сесть на сиденье, как такси рвануло с места.

Почему он назвал Гамут-стрит? Ничто там ему не поможет. Не в силах помочь. Блоха — или что там еще в него заползло — уже добралась

до локтя, и ниже очага боли рука совершенно онемела, а кожа на ней сморщилась и обвисла. Но когда-то давным-давно дом на Гамут-стрит был домом, где творились чудеса. Мужчины и женщины, обладающие огромной властью, входили в него, и, возможно, частички их душ остались там и смогут помочь ему в беде. «Ни одно из живых существ, даже самое ничтожное, — говорил Сартори, — не проходит через этот Доминион бесследно. Даже ребенок, умерший после первого же биения сердца, даже эмбрион, погибший в утробе, захлебнувшись в околоплодных водах, — даже эти безымянные существа оставляют свой след в мире». Так могло ли исчезнуть бесследно былое величие Гамут-стрит?

Сердце его трепетало, а тело била дрожь. Опасаясь, что скоро оно перестанет ему повиноваться, он вынул письмо к Эстабруку из кармана и подался вперед, чтобы отодвинуть стеклянную перегородку между ним и водителем.

— Когда вы высадите меня в Клеркенуэлле, я попросил бы вас доставить одно письмо. Не окажете ли вы мне эту услугу?

— Извини, приятель, — сказал водитель, — после того как я тебя высажу, я поеду домой. Меня жена ждет.

Чэнт порылся во внутреннем кармане и вытащил оттуда бумажник. Потом он пропихнул его в окно, и тот упал на сиденье рядом с водителем.

— Что это такое?

— Это все деньги, которые у меня есть. Письмо должно быть доставлено.

— Все деньги, которые у тебя есть?

Водитель взял бумажник и открыл его, попеременно бросая взгляды то на его содержимое, то на дорогу.

— Э, да здесь целое состояние!

— Бери. Мне они уже больше не понадобятся.

— Ты заболел?

— Устал, — сказал Чэнт. — Бери, чего ты стесняешься? Радуйся жизни.

— За нами там «даймлер» чешет. Это не твои дружки случайно?

Обманывать смысла не было.

— Да, — ответил Чэнт, — Маловероятно, чтобы ты сумел от них оторваться.

Водитель положил бумажник в карман и надавил на газ. Такси рвануло вперед, как скаковая лошадь, и смех жокея донесся до слуха Чэнта сквозь гортанный гул двигателя. То ли благодаря полученной сумме, то ли для того, чтобы доказать, что может обогнать «даймлер», водитель выжал из своей машины все возможное, продемонстрировав, что она гораздо более подвижна, чем можно было бы ожидать от такой неповоротливой туши. Меньше чем за минуту они дважды резко повернули налево, затем направо, да так, что колеса завизжали, и понеслись по удаленной улице, которая была такой узкой, что малейшая ошибка в расчетах грозила потерей ручек и боковых зеркал. Но блуждание по лабиринту на этом не закончилось. Они повернули еще раз, и еще, и через короткое время оказались на Саутворк-Бридж. «Даймлер» они потеряли где-то по дороге. Чэнт зааплодировал бы, если бы руки у него были в порядке, но тлетворная блошиная отрава распространялась с устрашающей скоростью. Пользуясь тем, что пять пальцев все еще повинуются ему, он вновь пододвинулся к перегородке и просунул в окошко письмо к Эстабруку, с трудом пробормотав адрес плохо повинующимся языком.

— Что с тобой? — спросил таксист, — Надеюсь, эта штука не заразная, потому что, так твою мать, если она заразная…

— …Нет… — сказал Чэнт.

— На тебе, так твою мать, лица нет, — сказал таксист, бросив взгляд в зеркальце заднего вида. — Может, отвезти тебя в больницу?

— Нет. На Гамут-стрит. Мне нужно на Гамут-стрит.

— Здесь тебе придется показать мне дорогу.

Все улицы изменились. Деревья были срублены, целые ряды домов уничтожены; изящество уступило место аскетизму, красота — удобству; новое сменило старое, но курс обмена был явно невыгоден. Последний раз он был здесь более десяти лет назад. Может быть, Гамут-стрит уже нет и на ее месте вознесся в небеса какой-нибудь стальной фаллос?

— Где мы? — спросил он у водителя.

— В Клеркенуэлле, как ты и хотел.

— Я понимаю, но где именно?

Водитель посмотрел на табличку:

— Флэксен-стрит. Это тебе что-нибудь говорит?

Чэнт посмотрел в окно:

— Да! Да! Поезжай до конца и поверни направо.

— Ты жил в этом районе?

— Очень давно.

— Да, это место знавало лучшие времена. — Он повернул направо. — Теперь куда?

— Первый поворот налево.

— Ну вот, — сказал водитель, — Гамут-стрит. Какой номер тебе нужен?