Имаджика: Пятый Доминион
Шрифт:
— Я говорю об Эстабруке.
— Да, это так.
— Ты послал его ко мне. Но зачем?
— Это долгая история, голубок ты мой, — сказал Дауд. — Я бы тебе рассказал эту печальную повесть, но у тебя нет времени слушать, а у меня не хватит терпения объяснять. Я знал о человеке, которому нужен убийца. Я знал о другом человеке, который имеет с убийцами дело. Давай все это так и оставим.
— Но как ты узнал обо мне?
— Ты вел себя неосторожно, — ответил Дауд. — Ты напивался на день рождения королевы и начинал болтать, как ирландец на поминках. Понимаешь, радость моя, рано или поздно это должно было
— Но иногда…
— Я знаю, у тебя случаются приступы меланхолии. Это бывает со всеми нами, радость моя, со всеми. Но одни предаются печали у себя дома, а другие, — он отпустил голову Чэнта, и она стукнулась об пол, — устраивают спектакли для публики, как последние мудаки. Ничто не проходит бесследно, радость моя, разве Сартори тебя этому не учил? У всего есть последствия. Ты, к примеру, затеял это дело с Эстабруком, а мне надо за этим пристально наблюдать, а то не успеем мы и рта раскрыть, как по всей Имаджике пойдут волны.
— …Имаджика…
— Да, по всей Имаджике. Отсюда и до границы Первого Доминиона. До владений Самого Незримого.
Чэнт стал ловить воздух ртом, и Дауд, поняв, что нащупал его слабое место, наклонился к своей жертве.
— Это мне только кажется или ты действительно слегка обеспокоен? — сказал он. — Неужели ты боишься предстать пред светлые очи Господа нашего Хапексамендиоса?
Голос Чэнта дрогнул.
— Да, — пробормотал он еле слышно.
— Почему? — заинтересовался Дауд. — Из-за своих преступлений?
— Да.
— А в чем же они заключаются? Расскажи-ка. Только не разменивайся по мелочам, излагай самое существенное.
— У меня были контакты с эвретемеком.
— Да что ты говоришь? — сказал Дауд. — А как же тебе удалось вернуться в Изорддеррекс?
— А я и не возвращался, — ответил Чэнт. — Я встречался с ним здесь, в Пятом Доминионе.
— Так вот оно что, — вкрадчиво произнес Дауд. — А я и не знал, что здесь попадаются эвретемеки. Каждый день узнаешь что-то новое. Но, радость моя, это не такое уж большое преступление. Незримый наверняка простит эту маленькую шалость… — Он на секунду запнулся, обдумывая новую возможность, — Если, конечно, этот эвретемек не был мистифом… — Он замолчал, ожидая ответа, но Чэнт не произнес ни слова. — Ну, голубок ты мой, — сказал Дауд, — ведь он не был им, правда? — Еще одна пауза. — А, так он все-таки был им. Был. — Его голос звучал почти ликующе. — В Пятом Доминионе появился мистиф, и что же? Ты влюбился в него? Рассказывай поскорее, пока еще есть силы, а то через несколько минут твоя бессмертная душа будет дожидаться своей очереди у ворот Хапексамендиоса.
Чэнт вздрогнул.
— Убийца, — сказал он.
— Убийца что? — раздалось в ответ. А потом, поняв, что имеется в виду, Дауд глубоко и медленно вздохнул. — Убийца и есть тот мистиф? — спросил он.
— Да.
— О господи! — воскликнул он. — Мистиф! — Ликования уже не слышалось в его голосе, теперь он был суровым и сухим. — Ты хоть понимаешь, что они могут сделать? Какие хитрости есть у них в запасе? Это должно было быть обычным убийством, которое не привлечет ничьего внимания, а ты? Посмотри, что ты натворил! — Его голос вновь стал вкрадчивым. — Он был красив? — спросил он. — Нет, нет. Не говори мне. Не лишай меня радости первой встречи. — Он повернулся к
Они шагнули к нему и подняли его за руки. Шея его совсем обмякла, и голова упала на грудь. Изо рта и ноздрей полился густой поток желчи.
— Интересно, как часто у эвретемеков рождается мистиф? — размышлял Дауд. — Раз в десять лет? Раз в пятьдесят? Но уж во всяком случае редко. И вот появляешься ты, и ничтоже сумняшеся нанимаешь это маленькое божество как простого убийцу. Ты только представь себе! Как жаль, что он пал так низко. Надо спросить у него, как он дошел до жизни такой… — Он сделал шаг навстречу Чэнту, и по его команде один из пустынников поднял голову Чэнта, ухватив его за волосы. — Мне нужно знать, где находится мистиф, — сказал Дауд, — и как его зовут.
Всхлипы Чэнта с трудом пробивались сквозь душившую его желчь.
— Пожалуйста… — прохрипел он, — я думал… я… думал…
— Да, да. Все в порядке. Ты просто исполнял свой долг. Незримый простит тебя, даю тебе гарантию. Но вернемся к мистифу, радость моя, я хочу, чтобы ты рассказал мне о мистифе. Где мне его найти? Просто произнеси несколько слов, и тебе уже никогда не придется об этом беспокоиться. Ты попадешь в объятия Незримого чистым, как новорожденный младенец.
— Это точно?
— Точно. Поверь мне. Только назови имя и место, где я могу его найти.
— Имя… и… место.
— Все правильно, радость моя. Но поторопись, а то будет слишком поздно!
Чэнт вздохнул так глубоко, насколько позволили ему распадавшиеся легкие.
— Его зовут Пай-о-па, — сказал он.
Дауд отшатнулся от умирающего, словно ему дали пощечину.
— Пай-о-па? Ты уверен?
— …Я уверен…
— Пай-о-па жив? И Эстабрук нанял его?
— Да.
Дауд сбросил с себя личину отца-исповедника и раздраженно пробормотал вопрос.
— Что бы это значило? — сказал он.
По организму Чэнта прокатились новые волны распада, и он издал тихий мучительный стон. Поняв, что времени осталось очень мало, Дауд с новой энергией приступил к допросу.
— Где мистиф? Поторопись! Поторопись же!
Лицо Чэнта находилось в последней стадии разложения. Ошметки мертвой плоти отваливались от обнажающегося черепа. Когда он отвечал, у него оставалась всего лишь половина рта. Но он все-таки ответил, чтобы снять с себя грех.
— Благодарю тебя, — сказал Дауд, получив необходимую информацию. — Благодарю. Отпустите его, — сказал он, обращаясь к пустынникам.
Они бесцеремонно уронили Чэнта. Когда он ударился о пол, лицо его разлетелось на куски, и ошметки плоти забрызгали ботинок Дауда. Он с отвращением осмотрел это неприглядное зрелище.
— Уберите, — приказал он.
Через секунду пустынники были уже у ног Дауда и послушно чистили его туфли ручной работы.
— Что бы это значило? — снова пробормотал Дауд. Во всех этих событиях несомненно имеется связь. Чуть больше чем через полгода Имаджика будет, праздновать годовщину Примирения. Двести лет пройдет с тех пор, как Маэстро Сартори попытался осуществить величайший магический акт, подобного которому никогда не происходило ни в одном из Доминионов. Планы этой магической церемонии разрабатывались здесь, в доме двадцать восемь по Гамут-стрит, и мистиф был одним из свидетелей этих приготовлений.