Имбирь и мускат
Шрифт:
Пьяри была дома. Увидев родительский номер, она не захотела брать трубку.
Найна была в больнице. Нет, она не работала в ночную смену, а занималась совсем иным делом.
39
В десять часов вечера Найна родила дочь. Она взяла ребенка на руки и сказала: «Моя умид, моя надежда». Медсестра забрала у нее новорожденную, и Найна откинулась на подушки, уставшая, но счастливая. Оскар сжал ее руку, радуясь, что все прошло хорошо. Потом врач сделал Найне внутривенный укол, и Оскар вопросительно поднял брови.
— О, не волнуйтесь, — сказал доктор. — Это лекарство, чтобы сжалась матка и полностью вышла плацента. Не о чем беспокоиться.
В маленьком родильном зале кипела работа. Медсестра попросила Найну еще немного потужиться.
— Молодчина! — ободряюще говорила она. — Еще пару раз — и готово! Так, так, уже почти все.
Оскар смотрел, как Найна морщила лоб, и удивлялся, откуда у нее столько сил — после двадцати-то часов! Он снова дышал с ней в одном ритме и твердил про себя, что все будет отлично, как будто сила его желания могла превратиться в некий физический стимул.
Внезапно сестра позвала на помощь. Белые простыни стремительно окрашивались в красный цвет. Все происходило невероятно быстро: громадная лужа крови залила почти всю постель. Вокруг забегали.
— Тебе больно? — Оскара больше волновал другой вопрос: «Что случилось?»
Найна покачала головой и тихо ответила:
— Не очень. Не хуже. — Видимо, она не понимала, что происходит.
— Кровь, живо! Первая группа, резус отрицательный! — распорядился кто-то.
— У нее тахикардия, — доложил другой голос.
— И гипотензия.
Оскар слушал и смотрел, боясь помешать своими расспросами. Кровь, казалось, была повсюду: перчатки врачей стали алыми, зеленые халаты почернели. Ноги Найны тоже были покрыты кровью, и она все текла из нее вместе с темными сгустками, похожими на куски сырой печени. Оскара затошнило от страха. Это плацента? Или нет? Что происходит? За считанные минуты положение из нормального превратилось в ужасное.
Потом кто-то сказал:
— Кровотечение очень сильное.
— Она потеряла уже два литра.
— Гемоглобин ниже восьми… ниже пяти!
— Найна? Найна, ты меня слышишь? — Подошла сестра, которая помогала ей рожать. Она перегнулась через Оскара и заглянула в глаза Найне. Та моргнула и кивнула в ответ. — Хорошо, отлично, оставайся со мной. Не спи.
Один из врачей велел ассистенту вывести Оскара из родильного зала.
— Боюсь, вам нельзя тут находиться, — сказал он. — Мы будем держать вас в курсе.
Тяжелые двери закачались за его спиной. Почти тут же они замерли, вздрогнув в последний раз, словно сердце, заколотившееся перед полной остановкой. Оскар услышал тихий возглас: «Мы ее теряем».
Всю ночь разум Оскара пребывал на грани ясности и хаоса. Его сердце замирало, колотилось, немело — будто чужое. Руки и ноги не слушались: они то молотили по воздуху, то цепенели, как им было угодно. Кожа словно злилась и краснела, особенно громко крича на внутренней стороне рук, куда любила целовать Найна.
Нужно связаться с ее родственниками. Что им сказать? Как передать то, во что он сам отказывался верить? Оскар с ужасом думал не о том, как сообщит о смерти, а о том, как откроет правду.
Добравшись до автомата в родильном отделении, он уже почти ничего не соображал. Думал, что как-нибудь сможет поговорить с Пьяри, что она его поймет. Все было слишком неожиданно. Даже для нее. Оскар представился и объяснил, что близко знаком с Найной.
— Оскар? Это ты? О Боже… Она никогда не рассказывала… ничего такого…
Не ответив на скрытые в ее словах вопросы, Оскар сообщил, что вчера привез Найну в больницу.
— Почему? Что произошло?
Механически, словно кто-то нажал внутри его на кнопку, Оскар повторил слова врачей:
— У нее была послеродовая геморрагия.
— Что?!
— Она умерла… она умерла, — прошептал он. Слова получились какими-то маленькими, как будто не хотели появляться на свет. Горло сдавило, Оскар проглотил слюну и выжал из себя остальное: — Возникли осложнения при родах. Это было… так неожиданно.
— Что?! Что ты говоришь? Какие роды? Найна не была беременна. Она и детей-то иметь не может. Вы ошиблись номером. Кто вы? О чем вы говорите? Где Найна?
— Прости… — Раздался гудок, предупреждающий, что надо положить еще одну монету. — Позвони в больницу, если не веришь. Я дам тебе номер.
— Нет! — Голос Пьяри задрожал. — Погоди… нет. Что происходит? Это розыгрыш? — Она будто разговаривала сама с собой. — Где ты?
— В Треффордской больнице, в Манчестере.
— Хорошо, диктуй номер, — сказала она. — А твой? У тебя есть телефон?
— У меня… нет, можешь звонить на Найнин.
— Это точно? — переспросила Пьяри, и Оскар понял, что ее интересует не набор цифр.
— Прости.
Он положил трубку.
Последовал шквал звонков. Пьяри позвонила Раджану, тот — в больницу, потом Оскару. Затем брат с сестрой встретились. До утра, перебивая друг друга, они пытались составить целостную картину произошедшего, чтобы придумать правдоподобную версию для Сарны и Карама.
Ни Пьяри, ни Раджана не интересовала романтика отношений между Найной и Оскаром. Сейчас главное было смягчить удар для родителей. Вскоре они поняли, что факты не так-то легко поддаются изменению. Умолчать о замужестве Найны или о новорожденной дочери будет трудно.
— Думаю, мы сами должны сообщить маме с папой, — предложила Пьяри.
— Хорошо, как вам будет угодно, — ответил Оскар.
Немного погодя Раджан пришел к иному решению:
— Может, тебе стоит быть рядом при этом разговоре? У родителей могут возникнуть вопросы…