Имена мертвых
Шрифт:
«Ого!., кажется, я здоров!.. Тьфу, чем воняет?!.»
«Это Чико так пахнет».
«Ну и пакость. Эй! Карлос, Пио!.. Убрать отсюда эту гниль. Чего вытаращились?! Живо!.. Да, наделал переполоху ваш почтальон, сеньор. Людишки драпанули со страха, утку стало некому подать… Однако и это на пользу — сразу выяснилось, кто слюнтяй, а кто настоящий мужчина. Можно подумать, мертвяков не видели. А хоть бы и бродячих! здесь, в сельве, всякой нечисти хватает».
Бойцам и тем немногим, кто остался на асьенде, радоваться бы, что дон Антонио вновь стал удальцом, как прежде, но Васта Алегре словно накрыла незримая тень. Карлос
Дьего, ставший командиром после гибели Мигеля, пригрозил, что сам пристрелит всякого, кто вздумает сбежать. И все же двое убегают.
Комиссар де Кордова (ему пришлось чисто выбриться и снять любимые очки, чтобы не опознали на асьенде) не видел дона Антонио больным, поэтому облик бодрого полковника его не слишком удивляет. План Гефенейдера по-прежнему представляется ему очень рискованным, но он сам вызвался сопровождать израильтян на Васта Алегре, чтоб поучаствовать в акции, и решил, что приват-доценту можно доверять. Клаус и Вилли, помощники Акселя, выглядят надежными и решительными парнями; в их повадках чувствуется богатый опыт.
Перечислив плату за лечение на счет Акселя Гефенейдера — банк подтвердил, что перевод совершен, — дон Антонио приглашает гостя-благодетеля обмыть сделку. Тот соглашается, походя велев своим слугам: «Готовьтесь к отъезду».
«Ну, ваше здоровье, сеньор!.. А как насчет молодости — можете вернуть?»
«Увы, нет».
«Жаль! Было бы неплохо скинуть с плеч лет тридцать и покуролесить снова… Признаться, я удивился, что вы не просили договорчик кровью подписать… Ха-ха-ха! Давайте-ка начистоту — сотрудничаете с Рогатым? Да не тушуйтесь, мы свои люди, поймем друг друга… Не хотите — как хотите, это ваши тайны. Но медицинская услуга мне понравилась.
Я хотел бы поддерживать с вами связь и дальше. Могу содержать запас доноров для перекачки, и если что… Не станете же вы уверять меня, что проделали ЭТО впервые».
«Конечно, нет».
«Тогда почту за честь быть в числе ваших клиентов».
«Полагаю, что вам мои услуги больше не понадобятся».
Дон Антонио нахмурился с недоумением — он не привык слышать «нет», — но тут за окнами раздались выстрелы. Боец, исполнявший роль официанта, выскочил из комнаты.
«Это еще что такое?!.» — Полковник встал из-за стола.
«Это мои люди убивают ваших, — спокойно ответил сеньор Гефенейдер, пригубив вина. — Думаю, что минут за десять со всеми будет покончено».
Полковник с неожиданным для такого солидного мужчины проворством метнулся к тумбочке, и в руке его вспыхнул сверкающей никелировкой кольт.
«Ну-ка, быстро. Руки за голову, бегом марш на крыльцо. Прикажешь им бросить оружие, или мозги наружу выверну. Кому я говорю?! встать!!.»
«И не подумаю. — Гефенейдер даже бровью не пошевелил. — Вы бы лучше помолились, дон Антонио. Это полезно перед смертью».
«Ах ты, скотина…» — Оливейра надавил крючок, но руку с пистолетом слегка дернуло вверх, и нуля попала в стену.
«Попробуйте еще раз, — посоветовал рыжеволосый. —
И опять руку увело, теперь не вверх, а влево. Будто что-то толкнуло полковника.
«Сколько патронов у вас осталось?» — Гефенейдер вел себя безукоризненно, что привело полковника в ярость.
Тот стал палить без остановки, он ухватил пистолет обеими руками, но невидимая сила неизменно сбивала прицел. Щелчок. Магазин опустел.
Полковник схватил со стола нож — заостренный на конце, каким мужчины в Маноа режут мясо. Снаружи звучали не только выстрелы, но и взрывы; где-то со звоном посыпалось оконное стекло.
«Да, нож надежней, — согласился Гефенейдер, даже не думая защищаться. — Смелей, полковник. Вы не забыли, что стало с Чико?.. Это честный размен — жизнь за жизнь, но сейчас донором будете ВЫ».
Мгновенно все поняв, полковник хотел бросить нож и бежать… но пальцы не разжимались.
Кисть повернула нож острием к полковнику; рука напряглась, сопротивляясь овладевшей ею чужой силе, но сила была неодолима. Думал перехватить правую руку левой, за запястье — левую свело, она не подчинилась.
«Еще десять, — прохрипел дон Антонио, — десять мил-лио…»
«Нет».
«Двадц…»
«Нет», — немигающие бледно-голубые глаза Гефенейдера наливались тяжелым, темным блеском; они сосредоточились на руке с ножом, задавая ей размах и направление удара.
«Я отдам все!»
«Мне столько не надо».
Нож встретился с мясом. Широкое лезвие было прекрасно заточено и без затруднений прорезало кожу и брюшные мышцы, острием вспарывая печень; затем рука извлекла нож из раны и погрузила его по рукоять левей пупка. С полковником Герц обошелся почти гуманно — нашел ножом аорту и рассек ее, а затем отвел взгляд. Полковник повалился на пол, корчась и истекая кровью. Холодно наблюдая за его агонией, Герц закурил без помощи спичек и провел сигарой по воздуху, как карандашом, — по стене пролегла пылающая полоса.
Когда он вышел на крыльцо, дом уже занялся огнем.
«Вертолет готов, — доложил усталый Клейн. — Сейчас Аник с комиссаром поставят заряды и можно отчаливать».
«Свидетелей не осталось?»
«Нет», — соврал Клейн.
Глава 5
Глупо дарить пожилым людям на юбилей часы, как напоминание о быстротечном, невозвратном времени, но Веге не избежал участи всех юбиляров. Не обошел его и поздравительный адрес в папке искусственной кожи с каллиграфическими строками внутри: «Комиссару Виктору Веге в честь его семидесятилетия и в ознаменование полувековой безупречной службы на страже правопорядка в рядах криминальной полиции. Достопочтенный коллега, примите наши поздравления как признание Ваших неоценимых заслуг. С уважением — министр полиции и тюрем Рудольф Гурланд».
К адресу и каминным часам в стиле рококо прилагались звание «государственный советник юстиции» и малая золотая медаль «Почетный сотрудник полиции»; два последних подарка означали, что Веге будет платить меньше налогов и получать больше пенсии, а также может выступать адвокатом в Верховном Суде.
А могли бы дать чин бригадного комиссара!..
Вместо этого Веге перевели в начальники архивного отдела. Преимуществом было то, что отдел находился в Дьенне, и Веге не приходилось каждое утро ездить в Мунхит.