Именем Анны
Шрифт:
За дверью оказался вполне нормальный человек со знакомым лицом: один из полицейских, несущих вахту у въезда в тупичок.
– Мистер Скорз, к вам гости. Вот их паспорта. Они дожидаются в кэбе у поворота.
Паспортов было два, и они были синими.
– С ними собаки?
– Да, сэр. Две. В ошейниках, но без намордников.
– Пропустите.
Что ж, всё верно. Зачем откладывать? Тем более, что все в сборе. Встреча самого высокого уровня.
Ещё через несколько минут напряжённого молчания к дому подъехало такси. Лязгнула железом дверь, взвизгнул пёс… Открывать ему Ленту не хотелось. Но ей нельзя было не открыть. Он сам
И даже хорошо, что сначала его оглушил радостный визг. Это прочистило мозги. Два огромных пса промчались мимо него, бросились к Любочке и закружились вокруг стула, на котором она сидела всё это время, замерев, как мышка, и боясь помешать.
Вслед за псами в дом вошёл молодой человек. Вошёл и заполнил собою всю гостиную. Он был великолепен, вернее, ослепителен. Он был синим, но его сила светилась изнутри, будто усиленная и подсвеченная. Строгое пальто, застёгнутое под самое горло, и рваные джинсы могли показаться несовместимыми, но только не в его исполнении. Лент не назвал бы его однозначно «дизайнером-дизайнером», как выразилась однажды Любочка, но осанка, да, выдавала танцора.
Человек улыбался. На чисто выбритом лице без признаков бороды эта улыбка тоже казалась совершенной, что ж материал подобран достойно. Только что там внутри?
Вслед за парнем в дом вошла Мина. Какой бы ни видел её Лент до этого момента, такой он не видел её никогда. Она будто потухла. Её свечения почти не стало. Как не было и блеска в глазах. Не было ничего, одна оболочка.
Приличия требовали сохранения расстояния, но внутренние потребности Лента были иными. Ещё чуть-чуть и он ринется бить морду этому самоуверенному чёрному. Останавливал только её взгляд. Она смотрела на него с такой болью и такой виной, что ему потребовалось срочно перевести дух. Что она хочет ему сказать?
Человек поздоровался. Мило. Широко. По-американски. Усмехнулся и повторил по-русски «для мадам симбионта». Ясно, значит, с языковым барьером проблем не будет.
Остальные присутствующие здороваться с ним не спешили. Молчали и ждали, когда он закончит изучать их глазами.
– Прекрасно, – резюмировал он и, развернув одно из кресел, устроился в нём как был, в пальто. Мина его, казалось, не интересовала. Она по-прежнему стояла у двери, опустив глаза в пол. Этого Лент терпеть не собирался. Подошёл, принял плащ и проводил её к своему креслу со словами приглашения, поддержки и ещё какой-то ремаркой о погоде. Проклятая синева. Лезет, когда не надо. Стоп! А Дориан-то синий. Значит, Роза неправа! Эта мысль провернула в его голове какой-то рычаг, ему стало легко и даже весело. Неправа, неправа… Он опустил глаза на Мину, и сразу понял, что его настроение ей не передалось, она стала ещё темнее и прошептала: «Прости».
– Да за что! – вырвалось у него неожиданно громко. – Оставь эту булавку себе!
– Она говорит о другом, – голос гостя был мягок и снисходительно насмешлив.
Чёрным, что же, всё везде позволено? И пусть все остальные молчат, Лент долго не продержится. В конце концов, это его дом, здесь его правила!
Тишины, благодаря непрерывному визгу, не было, да и Любочка болтала со своими псами, почёсывая их за ушами, далеко не шёпотом. А вот остальные упорно молчали, не меняя поз. Казалось, их взгляды были напрочь прикованы к новоприбывшему.
– Она говорит о том, что только что узнала. И очень расстроилась. Вы сами дали ей подсказку в форме милой вещицы. Я только помог понять. Она говорит о своей принадлежности к чёрному клану по праву рождения.
Ленту
Человек засмеялся: – Вы что же, и об этом уже догадались? Тогда прочь маскировка.
Так бывает, когда включается лампочка, глазам требуется несколько секунд на перефокусировку. Вот и сейчас Лент моргнул и открыл рот от удивления. Не было больше синего, был светлый, яркий и ослепляющий, такой же, какой была Анна, и Мина. До того, как «потухла».
– Кто-нибудь что-нибудь скажет?! – Лент начинал серьёзно сердиться, а значит и зеленеть, как он знал по опыту.
– Они не могут говорить, Лаврентий, – услужливо пояснил человек. – Видите ли, здесь всё закономерно, они тёмные, их воля подчиняется моей, единственное исключение – это вы. Я подозревал что-то подобное, поэтому, не скрою, искал с вами встречи.
Ах вот, значит, как! Встречи искал? Глядя на обездвиженных глав кланов, Лент понял, насколько опасным должен казаться сейчас этому молокососу неподконтрольный полу-ведьмак. Это уже не соперник в борьбе за сердце дамы, здесь другое, здесь опасность по всем фронтам.
Засмеялась Любочка: одна из собак добралась до её лица и лизнула в щёку. Лент подумал, что для планов этого человека симбионт тоже должен быть неудобен. Можно было сейчас запросто натравить на Лента слуг, да только они в присутствии Любочки – обычные псы. С такими справится любой. Значит, как минимум, есть шанс поговорить.
– Итак, Дориан, мы встретились. Вы здесь, у меня в гостях. Парализовали волю всех тёмных, продемонстрировав мне свою силу, и теперь, очевидно, решаете, что же делать со мной и моей помощницей. Отложите это решение. Считайте, что у меня появилось маленькое предсмертное желание.
На этих словах заволновалась Любочка, надо же, расслышала сквозь визг. Собаки на настроение хозяйки отреагировали моментально. Оскалились и зарычали на гостя в пальто.
– Вот видите, что творится, – сказал он. – Я не могу зависеть от случайностей в расчёте на верность своих вассалов.
– Понимаю, но мы можем договориться о том, чтобы наши пути не пересекались.
– Слишком рискованно для моего плана, Лаврентий. Вы ведь именно это хотели узнать напоследок, мой план? Я верно угадал ваше желание? Всё просто. Жизнь за Чертой перестала меня развлекать. Безграничная власть интересна только тогда, когда она многогранна. Но и это не всё. Очень скоро вы поймёте, что жизнь за Чертой пресна, нам нужно расширяться. Ещё Аристотель учил меня в своё время тому, что не вознаграждение монетами, а приобретение новых земель для подданных сделает меня настоящим благодетелем в глазах своего народа.
– И что же? Вашему народу, лишённым разума духам, требуются новые земли?
– О, да! И я от всего сердца надеюсь «основать на этих землях города и поселить здесь тех, кто ныне шатается по недостатку средств к существованию». Это из «Политики». Не читали?
– Нет, я совсем недавно синий, – хмыкнул Лент и уловил движение там, где его не должно было быть. На диване, где сидели «замороженные» дамы.
– Ваш план выполним? – задал Лент следующий вопрос, ответом на который не интересовался. Делить мир с ожившей нечистью? Увольте. Даже при условии того, что для него самого, как и для любого тёмного, такой вариант загробной жизни может оказаться более интересным, чем прозябание меж гнили и смрада, он – против. Гниль и смрад ему ещё предстоит испытать, а вот влияние нечисти на людей он наблюдал неоднократно, жизнь свою посвятил уничтожению этой заразы. Что бы кто ни думал, ведьмак – не злодей. Ведьмак – знахарь! И какими бы не были миры, тот и этот, участвовать в их смешении Лент не станет. Пусть, однако, чёрный пока пораспинается, расписывая прелести ада на земле, Ленту нужно поймать то движение, которое он уловил на диване.