Именинник

Собжаккен Б.

Сняв толстовку, я прохожу на кухню и начинаю убирать то, что осталось после завтрака. Обычно я поддерживаю порядок в доме; с возрастом сына это стало проще. Все меньше игрушек разбросано по дому, вместо них — вонючая футбольная одежда и экипировка.

Я как раз заканчиваю загружать последние тарелки в посудомоечную машину, когда слышу стук. Я отключаю воду и замираю, чтобы убедиться, что это не плод моего воображения. Через секунду раздается звонок, я снимаю перчатки и направляюсь к двери.

Открываю дверь и с недоумением

смотрю на стоящего по ту сторону Коула, руки которого засунуты в карманы джинсов. Я только что отвезла его в школу, меньше часа назад.

— Ты что-то забыл? Я могла бы привезти это тебе.

Он покачал головой.

— Мне сегодня восемнадцать.

— Я знаю, говорю я, все еще недоумевая.

Его язык скользит по задней поверхности зубов.

— Мне восемнадцать, и единственное, что я хочу получить на свой день рождения, — это вас.

Я моргаю, слова не выходят у меня из головы, пока я пытаюсь понять, что он говорит.

Коул шумно выдыхает.

— Была только одна женщина, о которой я фантазировал, и до того, как я уеду в колледж, я хочу попробовать ее хотя бы раз. Пожалуйста.

У меня перехватывает дыхание.

— Что… что ты имеешь ввиду?

— Я прошу вас трахнуть меня в мой день рождения, сказал он, и от его хриплого тона у меня по рукам побежали мурашки.

Коул

Ее рот открыт, красивые карие глаза широко распахнуты, смотря на меня, она застыла на месте. Я подхожу ближе, проталкиваю нас обоих через открытую дверь и тихонько закрываю ее.

— Оливия?

Она вздрагивает и отшатывается от меня.

— Это… это неуместно. Ты ребенок.

— Мне восемнадцать, заявляю я, бросая на нее пристальный взгляд. Я не ребенок.

— Ты был им вчера. А я старше тебя почти на два десятка лет! огрызается она.

Она поворачивается и идет в сторону кухни, покачивая бедрами и распуская длинные темные волосы, оживленно бормоча себе под нос. Обтягивающая майка и леггинсы демонстрируют ее сочную фигуру.

Я следую за ней, твердо решив, что она меня выслушает.

— Всего один раз. Никто не узнает.

— Я буду знать, Коул! И что бы ты там себе ни думал, я здесь взрослая. Этого не произойдет. Ее яростные глаза обращены ко мне, и мой член еще сильнее твердеет. Я никогда не пользовался ее вниманием так, как сейчас. Обычно это дополнение к тому, что она делает для Дженсена.

— Только один раз. Я не против поумолять, говорю я, слегка подаваясь вперед, чтобы не испугать ее. — Это всегда была только ты. Каждый раз, когда я обхватываю рукой свой член и закрываю глаза, я представляю именно тебя.

У меня болит грудь от того, как сильно колотится сердце, я понимаю, что рискую, говоря с ней так настойчиво. Но я не могу остановить слова, которые вырываются у меня изо рта.

Ее лицо краснеет.

— Коул… мы не можем. Ты лучший друг моего сына.

Я

сдерживаю улыбку, которая грозит расплыться по моему лицу. Она больше не упоминает о моем возрасте, но вместо этого рассказала о последствиях, если о нас когда-нибудь узнают. Я не уверен, как именно отреагирует Дженсен. Какая-то часть меня надеется, что он будет рад, что это я, а не кто-то другой, но я знаю, что это заблуждение.

— Я знаю. И я не хочу причинять ему боль, но ты должна быть моей. Я умоляю, не заботясь о том, как отчаянно это звучит.

Она заливается смехом.

— Ранить его? Это его уничтожит.

Почесав затылок, я несколько мгновений смотрю в потолок, а затем снова обращаюсь к ней:

— Я тебе нравлюсь?

Рот Оливии открывается и закрывается, прежде чем она качает головой.

— Ты очень красивый парень. Я уверена, что девушки борются за твое внимание.

— Меня не волнует ничье внимание, кроме твоего. Я видел в твоих глазах интерес, когда ты наблюдала за тем, как мы плавали этим летом.

Она поднимает руку, когда я делаю шаг к ней.

— Коул, у тебя красивое тело. Футбол поддерживает тебя в форме, я уверена. Но это… что ты предлагаешь…

— А если бы я был случайным парнем с улицы, а не лучшим другом твоего сына? Ты бы трахнулась со мной, не так ли? Я прервал ее, решимость придала моему голосу твердость.

Она сглотнула.

— Это не так.

— Я могу им стать. На один день, о котором никто никогда не узнает. На мой день рождения.

Она смотрит на меня со скептическим блеском. Я уверен, что она уже решила, что кто-то уже знает, и этот кто-то — ее сын.

— Я обещаю, что никогда никому не расскажу обо всем, что между нами произойдет, — говорю я, пытаясь ее успокоить.

Тело Оливии дрожит, она застывает на месте, а я подхожу ближе. Моя рука обвивается вокруг ее талии, и я прижимаю ее к своей груди.

Я наклоняюсь к ее уху.

— Никто никогда не узнает. Мой взгляд опускается на тонкую майку, ее соски твердеют после моего многообещающего шепота.

Она опускается на колени, ее карие глаза смотрят на меня пронзающим взглядом, и я в шоке отшатываюсь назад. Ее руки дрожат, когда она расстегивает мои джинсы и тянет молнию вниз. Я перестаю дышать, когда она стягивает с меня боксеры. Оливия испускает небольшой вздох, когда мой толстый член выскакивает наружу, едва не ударив ее по лицу.

— Боже мой, шепчет она так тихо, что я почти не замечаю этого.

Ее рука обхватывает мой ствол, и мой живот напрягается, когда я вздыхаю. Я испытывал такие ощущения от собственных прикосновений, но это в миллион раз лучше. Я все еще в восторге от того, что это происходит на самом деле, я ожидал, что она откажет мне.

— Как… как тебе нравится? Медленно? Быстро? спрашивает она, крепче сжимая мой член. Ее большой палец размазывает уже вытекающую смазку.

Я прикусывая губу, чтобы не кончить.